Ника Ракитина - Темные властелины на дороге не валяются [СИ]

— Я записываю, — покаянно засопел Федя. — Мы, гномы, завсегда подходим к делу основательно.

— Гномы? — я еще раз треснул его газетой промеж ушей. — Какие гномы? Ты эльфийский принц как его там!

— И-у-э-о-ми-э-ле-ней, — по слогам прочел Федя, послюнив пальцы и пролистав несколько страниц вышеупомянутой книжицы.

— Вот! А что это такое, кстати?

— Ни най, — пара слезинок скатилась на твердый выбритый подбородок моего визави.

— Спокойно, Федор! — я ободряюще хлопнул гнома газетой по плечу, словно возводя его в дворянство. — Сейчас мы с этой гинеко… тьфу, генеалогией разберемся.

И бодрым щелчком призвал золотую тарелку с наливным яблоком. Стоило им появиться в воздухе, скромный и не отсвечивающий Йожин проявил небывалую, воистину эльфийскую прыть. Он подпрыгнул, насадил яблоко на вставшие дыбом волосы, цопнул и сунул в рот.

— Выплюнь! — с тревогой глядя в выпученные глаза друга, завопил Федя. — Чужое брать нехорошо!

И стукнул Йожина по спине. Чего-чего, а силы добродушному гному было не занимать. И.о. второго эльфийского принца пролетел через залу и долбанулся о колонну, снеся ее начисто. Недохомяченное яблоко выпало и покатилось в угол.

Город Сархаш, Приграничье. Правый поворот к четвертой звезде.

— На колени, смертный! — прохрипел Смит, едва не задувая свечку. — И молись!

— О чем? — не понял Рысь.

— Чтобы ОН тебя не услышал!

И сам, согнувшись, несколько раз тюкнулся лбом о каменный пол.

— Да кто он?

— О черном акыне слыхал?

— Ну, э… — менестрель растерянно пожал плечами.

— Так вот, — эльф стал загибать толстые пальцы, уронив добычу. — Черный альпинист… подводит жертву к краю и сбрасывает в пропасть. Черный спелеолог… подводит жертву к краю и сбрасывает в пропасть. Черный архитектор подводит к краю и… сбрасывает в канализационный колодец.

— А черный акын?

— А он поет!

— Кто, кто меня звал?! — сиплый, гулкий голосище заставил Смита подпрыгнуть, а Рыся — бухнуться на колени.

— Ну вот, накликал!

— Кхе-кхе, — послышалось снизу, и менестрелю в первую минуту показалось, что в кладовую вперся упитанный кот. Но свечка Смита спланировала ниже, осветив кряжистого парня с окладистой черной бородой, росточком Скайрысю по колено. Одет незнакомец был в пыльный скафандр без шлема и без сапог. Ноги его украшали трогательные полосатые носочки домашней вязки. Борода была нечесаной, две здоровые вороные с проседью косы свисали с головы за ушами. К спине вместо баллонов на широком ремне крепились набор барабанчиков и лютня с двумя грифами.

Смит судорожно хлопнул гламурными ушами:

— Мы никого не звали… э… уважаемый.

— Ноль-пятый. Неужели и это забыли? А когда-то мое имя гремело. Ой-ей как гремело. Я входил в Черный совет, распахивая дверь ногой.

— Он входил, — подтвердил Смит.

— Простите, я еще никого тут не знаю, — сказал Рысь и поскользнулся на колбасе. Его похлопали по щекам справа и слева — одинаково сильно. И встревоженный эльф поводил свечкой перед мутным взором:

— Рефлексы вроде работают.

— Вы правы, коллега, — Ноль-пятый что-то с хрустом раскусил. — Вообще-то я вам благодарен за вызов, парни. Никак не получалось войти в замкнутый контур без пароля.

— Не стоит, — отозвался Смит торопливо. — Оказывать помощь ближнему — наш святой долг. Я Смит, просто Смит, — он вытер о штаны и протянул Ноль-пятому ладонь. А он — Скайрысь Айрастидиэль.

— Эльф? Королевского роду, что ли? — черный акын дернул носом-уточкой. — Имя без пол-литры не выговоришь.

Смит покривился:

— Ты на уши его посмотри. Ну разве может потомок королевского рода обладать такими ушами?

— Хм, — не только посмотрев, но и пощупав, согласился Ноль-Пятый. — Действительно. Совсем я в подземельях одичал.

И прищурил крупный карий глаз:

— Ребяты, вы мне пивка не нальете? А я вам за то спою грустную историю моей судьбы.

— Давай лучше прозой, — отрезал Смит, покосившись на темные балки, подпирающие низкий потолок. Черный акын утер скупую слезу:

— Эх! Темнейший с тобой! Наливай!

Опростав полубочку, рыгнув и утершись, черный акын поерзал на второй бочке, еще непочатой, и горестно подпер обвисшие щеки кулаками.

— Как сказал твой любезный друг, Айрасти-как-тебя-там, я врывался в черный совет, открывая дверь с ноги. В тот роковой день произошло то же самое. Я распахнул дверь в святая святых совета, двинув пористой подошвой шнурованного ботинка. И тут же залег, пережидая летящие в нее колюще-режущие предметы, лазерные лучи, файерболы и пару-тройку миниатюрных эмоциональных гранат. И в самом деле, — Ноль-Пятый почесал подбородок, — чего так переживать, если совет обсуждал всего-то понижения налога на добавленную стоимость плодово-выгодных культур в условиях почти крайнего почти севера.

Полюбовался вытянутым лицом Скайрыся.

— Вот и я говорю: ерунда и скука смертная. Когда я нес им поистине эпохальное известие о нападении на нашу галактику «комбайнеров». Три флота Светлый суверен прислал в этот раз, между прочим, — Ноль-пятый приосанился. — «Жатка», «Молотилка» и «Веялка». Пять простых дредноутов, пятнадцать боевых, двадцать десантных транспортов на гравитационных матрасах и канонерская лодка «Дневная ваза», флагман, движутся в нашу сторону! И все это я советникам сообщаю, даже тарелку с наливным яблоком включил для наглядности, а там прогноз погоды, ну не свинство ли?

Смит кивнул: свинство. И припал ко второй полубочке с пивом.

— В общем, пока я все это им объяснял и показывал, «комбайнеры» уже высаживали десант штурмовиков в ключевые точки империи. А их флагман повис в пяти километрах над нашей столицей.

— А как ты понял, что в пяти?

— Приборы показали, — Ноль-пятый постучал себя кулаком по груди в области сердца и даже как будто вырос. — И я осознал: за державу обидно! Ведь если не я, то кто!.. спасет меня, страну и планету? Я взлетел на вершину Темнейшей башни, сбив с лифта ограничители, проверил координаты, уточнил разброс и, — он сделал эффектную паузу, воздевая длань, — послал наверх свой несравненный голос. Кхе-кхе…

— А дальше? — Рысь круглыми глазами смотрел на рассказчика.

— Обломки «Ночной вазы» в пяти километрах в окружности собирали.

— А замок?

— А над замком сработала противометеоритная защита. Но Темный властелин обиделся. Ох, как он обиделся! — Ноль-пятый затрясся. И повернулся к Смиту: — П-плесни-ка еще п-пивка.

Выпил. Обтер с губ пену. Перестал дрожать.

— Во-первых, никто на нас не нападал. Это пифии, заразы такие, бракованную оптику мне подсунули, с пауками. Ладно, свой гарем заложниц, потерянный вместе с «Вазой», владыка мне простил, даже был доволен. Ладно, компенсацию за станцию лет через пятьсот ударного труда я бы выплатил тоже, даже скорее — если с премиальными. Но вот Ноль-Пятнадцатого он мне простить не смог. Да и я себе… Он был лучший, лучший среди нас! Настоящий герой!