Ника Ракитина - Темные властелины на дороге не валяются [СИ]

И выпростал из свертка разбитый инструмент.

— Он меня спасал! — скрипнул зубами Смит. Таксист поцокал:

— А, мужик. Уважаю! Ну, за так садитесь. Расплатитесь, когда разбогатеете.

— Может, мы лучше пешком?

— Сели, я сказал! — орк вытянул лапу, забрасывая их в повозку одного за другим. — Пристегнулись!

Рысь так старался пристегнуться неудобным ремнем, что придавил пряжкой палец и, воя от боли, пропустил начало поездки напрочь. Сперва их трясло и выколачивало, как коврики, но потом такси пошло плавно, словно во сне. Только счетчик щелкал на передней панели. Скайрысь клюнул носом раз, другой — и уснул, утонув лицом в мягком эльфийском ухе Смита. Левом.

Рысь проспал бы еще сладко и долго и кинулся в сеть рассказывать приятелям, какой сон с приключениями ему сегодня приснился — не растолкай его самым грубым образом Смит.

— Вставай, блин, уже! Вставай, говорю! Ты мне все ухо отлежал!!!

Менестрель заорал и вскочил. А потом уже проснулся. Орк-таксист не соврал. Собирая деньги на дантиста, он обобрал пассажиров, как липку, но шкуры им оставил — две пятнистые от грязи, лохматые набедренные повязки. А все остальное исчезло. Включая сумку, плащи, серебро Смита и колбасу. И даже обломки лютенки.

Эльф бегал, хлопая ушами, по сельской местности, где их высадил коварный орк. Потом этими же ушами прикрылся от почти отвесно падающих солнечных лучей и пригорюнился. А Скайрысь зевал, осматриваясь. Есть ему пока не хотело, пить тоже. А нужду он справил под каким-то деревом. Именно под каким-то: как городской житель, он бы еще смог отличить березу — она белая не только внизу от побелки. И клен — но последний только осенью.

Набедренная шкура воняла, тело чесалось. А в остальном… Пейзаж вокруг был тихий и мирный, можно сказать, идиллический. В траве стрекотали какие-то насекомые. Над цветами парили пчелы. Или шмели. В общем, парил кто-то. Впереди среди деревьев виднелась серая крыша какой-то постройки. И Рысь гордо указал пальцем:

— Там люди. Они нам помогут.

— Такой большой — и такой наивный, — пригорюнился эльф. — Ладно, давай подкрадемся. Может, яйцо удастся украсть из-под курицы. Если там куры есть.

— Благородный эльф не должен опускаться до воровства! — возмутился Рысь.

— Ага, только кушать хочется.

Смит присел, с головой исчезнув в некошеной траве. Та закачалась и пошла полосой там, где эльф сквозь нее сочился. Рысь с тяжелым вздохом встал на карачки и двинулся следом.

Добирались он до хутора долго. Шустрый эльф намного Рыся обогнал, и где теперь шастал, было непонятно. Сам же Рысь дополз до придорожного указателя: крученого деревянного столба, посеребренного дождями и временем, — и прислонился к его теплой поверхности спиной, отдыхая. Есть и пить хотелось все сильнее, аж крутило живот. Локти и колени он натер, изгваздал в мусоре и травяном соке. Голову припекало.

Что написано на табличке какими-то рунами — Рысь так и не смог прочитать. Это при том что любой уважающий себя попаданец сразу же умеет и читать, и писать на языке той страны, в которую попал. Ну не свинство ли? Или он, Рысь, не уважающий себя попаданец? Или страна ему попалась неправильная?

Бедняга вздохнул и облизал потрескавшиеся губы. Пить уже хотелось немилосердно. А все ползком, по траве… Пивка бы холодненького. Или хоть этого их верескового эля.

— Ползи осторожно… — прошептали у него над ухом. Рысь подпрыгнул и заорал от неожиданности. Лапища Смита мгновенно прикрыла ему рот. Менестрель задергался. Инстинкты требовали кусаться, воспитание — не брать в рот всякую гадость. Мало ли какие там бактерии. — Тихо!

Эльф выпустил спутника, убедившись, что тот больше не орет. И тяжело примостился рядом.

— Печа-аль… Я сижу, а она стоит. Я все сижу, а она стоит…

— Кто?

— Баба.

Он сладко причмокнул и взмахнул ушами. Добавил:

— У нее нож.

Менестрелю вообразилась жуткая маньячка, охотница за головами, ну, или хотя бы за ушами, эльфийскими. И навещать хутор мгновенно расхотелось. Рысь облизал потрескавшиеся губы:

— Где стоит?

— У колодца, во дворе.

Фантазия Скайрыся проделала резкий разворот от маньячилы к запотевшему ведру, полному студеной колодезной воды. Оставайся у менестреля сейчас одежда с рукавами, он бы закатал эти рукава, готовясь к рукопашной за это воображаемое ведро. За колодец! За всю воду в мире! А так он только распрямился, одергивая набедренную повязку, готовый повергнуть зло, в лице бабы с ножом, голыми руками.

Смит причмокнул и подтолкнул Рыся к полускрытым травой покосившимся воротам, готовый защищать ему спину.

Похоже, хозяева бросили хутор вечность назад. И он представлял собой жалкое зрелище. В этом Скайрысь убедился, приложившись глазом к щели между створками, а потом просунув туда и голову — чтобы увидеть больше. Дом был заколочен, сараи покосились и щерились темнотой дверных проемов, а во дворе трава была еще пышнее, чем снаружи. Еще бы — когда посреди двора стоял колодец. Крышка над ним прогнила и опала, ворот валялся в крапиве, через оплывшую скамейку для ведер тянулась, прячась в бурьяне, ржавая цепь. Но от колодца так приятно пахло водой, что Рысь сам не понял, как раздвинул створки могучими плечами.

А те воистину оказались могучи, потому как петли икнули, скрипнули, и створки с грохотом рухнули под Скайрыся. Менестреля на ногах удержал Смит. С трудом. Тот все рвался к воде. И они шаг за шагом приближались туда, где должна была стоять баба с ножом. Но сейчас она Скайрыся интересовала мало. Он должен был припасть к истокам. Вот незадача: ведра-то и не было.

— Жизнь — боль, — просипел он пересохшим ртом, обегая колодец едва ли не на четвереньках и раздвигая траву голыми руками. Крапива была кусачей, как ей и положено. Чертополох оставил в волосах менестреля много липких колючих шариков. Не было ведра!

Эльфу пить тоже хотелось. И пока Скайрысь бежал вокруг колодца по часовой стрелке, Смит двигался против. Они сошлись, вода и пламень, ну и все остальное, что было у классика. И больно стукнулись лбами.

— Ой! — вскричал менестрель.

— Да чтоб тебя, — поддержал Смит. И запрыгал на правой ноге, потирая лоб и торчащий из полосатого носка (на носки орк не покусился) большой палец левой ноги. Зато глаза Скайрыся озарились: не то вылетевшими оттуда искрами, не то неземным счастьем: его спутник умудрился споткнуться о горшок. А что такое горшок? Это такой предмет, в который можно что угодно положить. Например, воду.

Вот только как ее налить, если вода глубоко внизу, а у них при себе нет веревки?

Похоже, Смит подумал то же самое. Поскольку перестал держать себя за ногу, а зигзагами забегал по двору, аккуратно заглядывая в хозпостройки. Печально хлопнул ушами: