Чайна Мьевилль - Кракен [litres]

– Отвянь, Вати, – беззлобно ответил Дейн. – Как забастовка?

– Плохо. – Вати кружил по поляне меж запущенных могил, обращаясь то из одного, то из другого, а то из третьего каменного лица. – Если честно, у нас большие проблемы. На меня напали.

– Что? – спросил Дейн. Сделал беспокойный шаг к занятому в данный момент изваянию. – Ты цел? Кто? Как?

– Я в порядке, – ответил Вати. – Сперва не был, но теперь да. Это полиция. Чуть меня не взяли. Но я выбрался. Единственный плюс – я кое-что узнал. Оно как бы истекало собой, что ли.

Билли медленно обернулся и оглядел всех ангелов.

– У нас всех были гости, – сказал Дейн. – Помнишь Берн, Вати?

– Визирь Гризамента? А что?

– Мы ее видели. Вати, – листья плюща и нависающих деревьев зароптали, – Гризамент еще жив.

В небе комкались тучи, словно куда-то торопились. Билли услышал, как в траве шуршит какой-то зверек.

– Вы его видели? – спросил Вати.

– Мы с ним говорили. Это был он, Вати. Он хочет с нами работать. Чтобы найти кракена. – Новый примогильный шорох.

– Что вы ему сказали?

– Что подумаем.

– И что надумали? – После секунды молчания Вати спросил из нового ангела в виде приторно-сладкого малыша: – Билли, что ты надумал?

– Я? – Билли прочистил горло: – Я не знаю.

– Нам нужна любая помощь, – осторожно сказал Дейн.

– Да, но… – сказал Билли. Его удивила твердость собственного голоса. – Ты же сам думаешь, что у меня есть какое-то знание, о котором я даже не знаю, да? Ну, не знаю почему, но мне все это не нравится. Ясно?

– Это не пустяк, Дейн, – сказал наконец Вати. – Слушайте. Мне есть что рассказать. Помните список портеров, которые, как мы думали, могли забрать кракена? Я его проверял. – Сегодня голос Вати был тонким и мраморным. – Саймон, Эйкан, парочка других, помните? На всех есть данные – известно, какие они, на кого работают, в чем хороши и в чем не очень, все такое. Если мы об этом подумали, можете свою задницу прозакладывать, что подумали и все остальные, кто знает про кракена, и они тоже ищут: мы слышали от бывшего соседа Эйкана по квартире, что копы о нем спрашивали. Но они неверно мыслят. Темная лошадка – Саймон .

– Саймон Шоу отошел от дел, – сказал Дейн.

– Да, в этом и суть, – сказал Вати. – Я плясал от методов. Ребекка пользуется червоточинами, но ей нужен источник сил, и после этого остаются озлобленные частицы. Ты говорил, полиция ничего не обнаружила?

– Я не знаю, что они искали, – ответил Билли. – Но слышал, как они говорили, будто никаких следов не было.

– Ну вот, – сказал Вати из мадонны. – Эйкан пользуется Тай аль-Ард – отличный метод…

– Только такой телепорт я бы и выбрал, – сказал Дейн.

– Но то ты, – сказал Вати. – Даже если бы он и мог портировать что-то размером с кракена, это бы почувствовал кто-нибудь из ирфанов [42] Ирфан – особое сакральное знание о том, каким должен быть мусульманин. . Как ты и сказал, Саймон уже не у дел. Но вот какая штука: у него есть фамильяр.

– Я не знал, – ответил Дейн.

– Сказать по правде, и я не знал, пока мне не напомнил один из организаторов. Этот фамильяр не похож на большинство. Саймон проследил, чтобы тот платил взносы, – наше дело фамильяра никогда не привлекало, но он слал нам энергию, чтобы прикрыть активистов. Саймон хорошо с ним обращался. Просто обожал. Но у нас с ним должна была остаться связь – а никто ее не чувствует. Пришлось выйти на охоту. Не знаю, сколько он бродяжничал. Я наконец нашел поганца на свалке. Он здесь только потому, что доверяет мне.

А какой фамильяр не доверял?

– Здесь? – спросил Билли. – Здесь здесь?

Статуя свистнула. Из-под чахлого куста по соседству снова раздался шорох.

– Господи боже! – сказал Билли. – Это еще что?

Среди сигаретных окурков и ошметков еды посапывал, поскуливал и шептал клочок запаршивевшей и клочковатой шерсти размером с ладонь. Мордочки не было – только слой грязи и кожа болезненного вида.

– Что это, блин? – спросил Дейн.

– Саймон сам его сделал с нуля, – сказал Вати. – Фамильяр свалян из него. Его обрезки – кожа, ногти. Жизнедел слепил это воедино. А мех – от ветеринара: собака, кошка, все подряд.

У существа не было ни глаз, ни видимого рта.

– Какая польза от этого комка шерсти? – спросил Дейн.

– Никакой, – ответил Вати. – Он туповат, из него никудышный охранник, нет фокусировки для фишек. Но Саймон все равно его сделал. Из себя – чтобы у паршивца была связь. Хлипкая, но она еще чувствуется. Не знаю что, но пару лет назад что-то спугнуло Саймона, и он бросил работу. А судя по поведению этого малыша, недавно случилось что-то еще. Знаете, за чем мы его застали? – Существо передернулось, и Вати снова издал успокаивающий звук. – Он собирал еду – как бы складывался на ней, чтобы тащить. Думаю, для Саймона. Думаю, он уже много дней ходит за припасами, носит обратно. Думаю, он сам по себе.

– Зачем такое могло понадобиться Саймону? – спросил Дейн, уставившись на жалкую замухрышку.

– Ну, – сказала статуя-Вати, – ты же знаешь, как Саймон любит одеваться. Никогда не смотрел телик, Дейн?

– А как он одевается? – спросил Билли.

– В бутафорскую форму, – ответил Вати. – Со значком на груди. – Голос у него был лукавым.

– А при чем тут это? – спросил Дейн.

– Да ладно, – вдруг сказал Билли, уставившись на причудливого фамильяра. – Ой, да ты прикалываешься.

– Ага, – сказал Вати. – Дошло.

– Что? – спросил Дейн. Уставился на статую и на Билли. – Что?

– Все время говорят, – объяснял Билли Дейну – и как было приятно для разнообразия объяснять что-то Дейну, – о влиянии дешевой научной фантастики на настоящую науку. Это повод и для стыда, и для гордости, что большая доля ученых вдохновлялась всяким грубоватым визионерским лепетом, который они любили в молодости. Специалисты по спутникам цитируют Артура Кларка, биологов в свою область привели киношные образы нейро– и нанотехнологий. А тяжеловесное покорение космоса по Роденберри [43] Джин Роденберри (1921–1991) – шоу-раннер сериала «Стар Трек». привело к демографическому скачку молодых физиков, пытавшихся реплицировать репликаторы, трикордеры, фазеры и телепортационные залы.

Но это касалось не только точных наук. На этом росли и другие профессионалы. Копались в старых произведениях социологи соцсетей. Философы угнали многомирье, благодарные мастерам альтернативных реальностей. А выдуманные будущие – без ведома мейнстрима – стали переломным опытом для поколения лондонских магов, и они не меньше физиков стремились воспроизвести свои любимые произведения. Наряду с технопаганизмом и магией хаоса, кроулизмом и друидской помпезностью появились реальноделы, воспитанные телевизором.