Чайна Мьевилль - Кракен [litres]

Лучше взгляните, говорили они, на ярость Востока. Взгляните на автономную структуру террористических ячеек при операции «Вервольф» [61]. Взгляните на сибаритские оргии в Берлине – не упадок, а кульминацию. Взгляните на самую священную дату в календаре: Хрустальная ночь [62] Хрустальная ночь – ночь с 9 на 10 ноября 1938 года, когда проходили еврейские погромы. , с блестками хаоса на камнях. Нацизм, настаивали они, – это избыток, а не чопорные ограничения, не скрепы «сверх-Я», которые выбрали бюрократы.

Их символом была восьмиконечная звезда хаоса, измененная так, что где-то плакал Муркок [63] Майкл Муркок (1939–…) – английский фантаст, автор известного цикла о Вечном Воителе. Там впервые появляется символ восьмиконечной звезды Хаоса, который приняли на вооружение реально существующие приверженцы Магии Хаоса. . Ее диагональные векторы сгибались по филфуту [64]: свастика, указывавшая во всех направлениях. Что есть «Закон», спрашивали они, что есть заклятый враг Хаоса, как не Тора? Что есть Закон, как не Иудейский Закон, то есть само иудейство, и тогда что есть Хаос, как не отречение от этих грязных кодов Торы-большевизма? Что в человечестве самое лучшее, как не воля, ярость и потворство своим желаниям – «поступай согласно своей воле» [65]как автопоэзис уберменша? И так бесконечно далее.

Конечно, они были провокаторами, смехотворно мелкой группкой, но с дурной славой даже среди злодеев из-за своих нередких проявлений невероятной, художественной жестокости, восславляющей истинный дух их пророков. Конечно, финальное решение еврейского вопроса было эффективным, но при этом и бездушным, настаивали они. «Проблема Освенцима, – настаивали интеллектуальные остряки от пыток с убийствами, – в том, что слово «концентрационный» происходит не от «концентрация», а от «концерт»!» Их вожделенный хаос-фюрер, по их мысли, в будущем совершит достаточно художественный геноцид.

К этим-то личностям Тату, Госс и Сабби и обратились за помощью, и дали Лондону об этом знать. Они попросили этих возмутительных, опасных монстр-клоунов поймать Дейна и Билли. И от них Билли спасся, а Дейн – нет.

Билли надел очки. Они оставались безупречно неразбитыми и все еще чистыми.

– Вати, – сказал он.

– Я не знаю, где Дейн, – немедленно отозвался Вати. – Я ищу, но нам остается надеяться, что Джейсону повезет больше. У них какие-то чары, что ли.

– Я хочу рассказать тебе, что мне приснилось, – ответил Билли. Говорил он все еще как во сне. – Я понял, что это важно. Мне снился кракен. Он был роботом. Он вернулся – весь целиком, в аквариуме. Я стоял рядом. И мне сказали: «Ты смотришь не в ту сторону».

Секунды молчания.

– Джейсон внедряется, а тем временем я хочу узнать, почему ангел присматривает за мной, – сказал Билли. – Он может знать, что происходит. Он знал, что нужно прийти за мной . И возможно, присматривал за мной , но позволил забрать Дейна.

Он рассказал Вати, что сделали Фитч и Сайра. Он не колебался ни секунды, хотя и знал, что это самый настоящий секретный секрет. Он доверял Вати – настолько, насколько теперь доверял любому лондонцу.

– Скажи им, что они должны нам помочь, – попросил Билли.

Вати ускакал из тела в тело, но был вынужден вернуться ни с чем.

– Я не могу войти, – сказал он. – Это все Лондонский камень. Он отталкивает. Как плыть в водопаде. Но…

– Ну, тогда поищи способ передать, что они должны мне помочь, потому что иначе я буду расхаживать по городу и кричать о том, что они сделали. Так им и передай.

– Я не могу войти, Билли.

– И на хрен их секреты.

– Билли, послушай . Они сами вышли на контакт. Я получил сообщение от этой женщины, Сайры. Она умная – догадалась, что я с тобой и Дейном. Она передала сообщение через мой офис. Ничего не выдала, только: «Мы пытаемся связаться с нашим общим другом. Возможно, получится устроить встречу?» Она говорит, что они хотят помочь. Они уже против Тату. Значит, они нам больше друзья, чем враги, да? Я не могу войти, но попробую послать к ним своих. Спросят Фитча, где нацисты.

– Потому что если они в Лондоне… – сказал Билли. – То он-то должен знать.

– Вот именно . Вот именно.

– Сколько ждать?

– Не знаю.

– Мы будем на ходу, – сказал Билли. – Мы его вытащим. Я смотрю не в ту сторону. Мне надо знать, кто со мной, а кто – против меня. Итак, Вати, как побольше узнать об ангелах?

В таком городе, как Лондон…

Стоп: это неудачная точка зрения, потому что нет другого такого города, как Лондон. В этом и суть.

Лондон – кладбище с призраками мертвых вер. Город и ландшафт. Рынок поверх феодов. Конечно, были и охота с собирательством, и небольшие пятачки инаковости, но на уровне, где теперь жил Билли, – в основном мозаика вотчин, теократических герцогств, зон и сфер влияния, за каждой из которых присматривал какой-нибудь местный деспот или Папа-пахан. Сплошное «кто кого знает», «у кого к чему доступ», «кому дать на лапу по дороге откуда угодно куда угодно».

В Лондоне были свои посредники – партизанские шадханы, организующие встречи за долю. Вати мог сказать Билли, где они и у кого есть слабая связь с ангелами. Вати продолжал поиски, вдобавок у него была своя собственная война. Луна вышла с рогами, небо было заскорузлым. Культы – мнительными.

Так Билли остался совсем один, и он знал, что должен быть в ужасе, но не был. Он чувствовал зуд. Он чувствовал, как с каждым его шагом медлят часы. Было еще рано, когда он начал обходить список, который дал Вати.

Билли знал, насколько на него охотятся. Сейчас – больше чем обычно. Он обнаружил, что его ноги заучили шаги-заклинания, которыми для него шагал Дейн, что теперь он идет в самомаскирующемся ритме. Что он автоматически двигается в полутени, что он перемещается, как какой-то оккультный солдат. Фазер в кармане и уши востро.

Итак, в одиночку Билли стучался в дверь сзади бутербродной в Далстоне. В церковь и ковровый магазин в Клэпхеме. В «Макдоналдс» в Кентиш-Тауне. «Вати сказал, вы можете мне помочь», – повторял он снова и снова подозрительным людям, которые ему открывали.

Самой безопасной стратегией было никому ничего не рассказывать. Слова сами по себе могли показаться участием в каком-то сражении, в которое ты даже не веришь, – занятие стороны, ненамеренная роспись на пунктирной черте. И тем не менее.

У переговорщиков и дельцов были свои места. Комнаты и интернет-клубы, где мужчины и женщины, обязанные по своей вере воровать, пытать, убивать, искать и налаживать контакты, могли побывать среди других, кто понимал трудности работы и темы сплетен.

– Дейн бы сюда войти не мог, – предупреждал Вати. – Его бы узнали. Но тебя люди не знают. Может, знают твое имя, если держат ушки на макушке. Но не твое лицо.