София Серебрянская - Ледяной Ирис [СИ]

За городом раскинулся лес, не густой и не дикий, как многие другие, и напоминающий более всего ухоженный, невероятно прекрасный сад. Среди невысоких деревьев, на поляне, стоял мальчик, тощий, с ещё по-детски округлым и мягким лицом. Словно сражаясь с невидимым врагом, он снова и снова наносил удары по воздуху. Порой он терял равновесие, оступался, падал на промёрзшую землю — и снова упрямо вставал, сжимая зубы.

— Ичиру, что ты здесь делаешь? Разве отец не приказал тебе оставаться дома?

Даже не обернувшись, мальчишка стиснул зубы и вновь рубанул воздух перед собой. Вздохнув, Джиро подошёл к младшему брату:

— Ты странный, брат. Неужели ты думаешь, что от подобных тренировок будет какой-то толк? Зачем издеваться над собою, мучить себя? Твой учитель ведь говорил, что ты не справляешься, и теперь я, кажется, знаю, почему.

— Всё я справляюсь! — огрызнулся Ичиру, но в глазах его не было и следа уверенности: упрямые маленькие дети не могут признать свою неправоту, даже когда и в самом деле неправы. Старший из сыновей семьи Шукима лишь вздохнул:

— Может, отец был прав, говоря: ты слишком нетерпелив. Ещё ведь целый год до того, как ты будешь считаться мужчиной, и никто не посмеет упрекнуть тебя в неспособности драться наравне с опытными воинами. Кое-чему возможно научиться лишь в настоящем бою. Мало иметь силы поднять клинок и нанести удар, поверь мне.

— Ты сейчас снова говоришь словами отца, — буркнул Ичиру. — Вот потому-то я и тренируюсь. Разве ты похож на будущего главу семьи?

Джиро легко впадал в ярость, но сейчас ему пришлось удержать себя в руках: младший брат навряд ли поставил своей целью разозлить старшего. Вдохнув глубже, чем ранее, старший сын Рийоты Шукима проговорил:

— Я стараюсь быть таким же мудрым, как наш отец! А ты… ты глупое дитя. Отец мудр; ты — безрассуден. С какой бы стати мне слушать тебя, если ты даже не понимаешь, ради чего желаешь бросаться в бой?

— Мудрым? Разве есть мудрость в том, чтобы примерять на себя чужую шкуру? — подросток всё ещё не смотрел на брата, словно говорил и вовсе не с ним. — Ты пытаешься не следовать по пути отца, а подражать ему. Это разные вещи.

— Откуда тебе знать? — огрызнулся потерявший всякое терпение Джиро, после чего не преминул уколоть младшего брата:

— А впрочем, не отвечай. Женщины всегда полагают, что проницательнее мужчин.

Ичиру угрюмо промолчал, да и что он мог бы сказать? Чрезмерно женоподобное лицо всю жизнь было его проклятием, от которого он бы охотно отказался. Лучше быть уродливым, чем похожим на девицу — так полагал подросток. Порой он хотел набраться смелости и полоснуть себя лезвием по лицу, дабы изуродовать ненавистное, женоподобное и мягкое личико. Но покуда он терпел, надеясь: с возрастом он станет больше походить на мужчину, на воина, чем на жалкое и слабое создание, коими, по его убеждению, являлись все без исключения женщины. Подтверждали это и мама, и жена брата, и даже малышка Ясу: все они предпочитали решать свои проблемы лишь слезами, после чего окружающие мужчины должны были сей же час справляться со всем подряд за них. Нет, Ичиру не осуждал их: такова женская природа. Но с какой стати брат вечно равняет его с девицей?!

— Я слышал ваш разговор с отцом. А ещё я знаю, что ты до того объявлял всеобщий призыв и намеревался отправиться вместе с отцом во главе армии, дабы сломить владык Востока и Запада.

— И что с того? — чуть менее уверенно, чем прежде, звучал голос Джиро. Старший из сыновей семьи Шукима не понимал, отчего ещё не заткнул младшему рот, отчего слушает этого малолетнего дурня.

— Ты не спорил с отцом, не пытался возразить ему. Дал ему право решать за тебя, хотя ты давно уже совершеннолетний, и мог бы стать во главе семьи. Отец уже стар, и мог утратить прежнюю остроту ума. Но ты… ты предпочёл просто покориться. Ты думаешь, сидеть в стороне и ждать, пока всё само свалится в руки — это мудрость?!

Джиро молчал, не зная, что ответить. Сделав шаг в сторону брата, он сжал руки в кулаки:

— Я уважаю отца, и его мнение важно для меня.

— Уважаешь или преклоняешься перед ним? — прищурился Ичиру. — Поверь мне, брат: это разные вещи. До той поры, пока ты во всём подчиняешься отцу и не готов хотя бы раз решить, как поступить, без его разрешения, ты не имеешь права звать меня женщиной: ты сам куда больше девица, чем я.

Закончив тираду, мальчишка двинулся прочь. Джиро смотрел вслед брату, чувствуя, как клокочет в душе злоба. Не на Ичиру — на самого себя, за то, что не способен возразить отцу. А не способен ли?..

Джиро стиснул зубы. Ничего, он покажет и брату, и отцу, кто среди них — настоящий воин, а кто — жалкая девчонка и дряхлый старик. Довольно ждать, пока всё само упадёт к их ногам: следует вступить в битву, пока не поздно…

— Мой господин, войска семьи Кадани уже близко.

Тэцуя Шинджу устало вздохнул. Он не собирался некогда вступать в бой с армией владыки Востока, но разве оставался у него выбор? Тем более что следом за ним непреклонно следовал Безликий, ночной гость, который ныне и принёс сию дурную весть.

Опершись рукой на пол походного шатра, старик тяжело поднялся: годы давали о себе знать, и от одной только мысли, что ему в подобном состоянии придётся кидаться в битву, становилось дурно. Удержится ли он в седле, как раньше, в юности, или же не сумеет даже выдержать вес собственных доспехов?

— Они собираются нападать?

— Нет, мой господин. Пока они не атакуют.

— Вот и хорошо, — вздохнув, Тэцуя Шинджу посмотрел на Безликого. — Сообщи им, что мы готовы к переговорам.

— К переговорам?! Разве вы уже не всё решили?! — излишне высокий голос взлетел в воздух, но Безликий тотчас вернулся в норму, успокаиваясь и переводя дыхание. Склонившись, он шепнул:

— Впрочем, я уверен: они не станут нас слушать. Я попытаюсь, но не удивляйтесь, если они не пожелают более говорить с вами: насколько мне известно, они обвиняют вас в организации убийства наследника юга.

— В организации убийства?! Что за чушь! — воскликнул старик, от возмущения закашлявшись. — Это всё наверняка дело рук старого бандита Шукимы, и его выродков!

Безликий, удаляясь, промолчал. Под закрытым шлемом всё равно была не видна кривая усмешка.

— За кого он нас принимает?! — владыка Востока пытался удержать свой гнев, но не мог остановиться, продолжая свысока глядеть на посмевшего явиться в их лагерь посланника семьи Шинджу. В духов Сабуро Кадани не верил, и потому Безликий, не снимающий шлема, казался ему лишь невежественным мальчишкой, не желающим выказать даже тень уважения перед врагом.

— Я лишь сообщаю вам о нежелании господина Шинджу вступать с вами в противостояние. Он беспокоится лишь о благе жителей южных земель, и подвергает сомнению тот факт, что вы способны взять власть в свои руки, не пролив притом рек крови.