София Серебрянская - Ледяной Ирис [СИ]

— Погоди, — мальчик, чуть приподнявшись, отвёл руку лекаря. — Мой брат… осмотри сначала его.

Ребёнок вёл себя, как повёл бы взрослый правитель: прежде себя он ставил всех остальных. Та самая глупая честь, что заставила две армии, так и оставшиеся большей своей частью на поле боя, не сбежать сразу же, а начать сражение, в нём цвела, будто яркий цветок. Быть может, оно и к лучшему: от тех, кто связан честью, легче добиться нужной реакции, чем от бесчестных и безумных.

— Как пожелаете.

Фыркнув, Джиро скинул одежду. Причина подобного поведения была ясна: единственной его раной был неширокий, уже покрывшийся слоем застывшей крови порез чуть выше колена.

— Убедился, что мне не нужна помощь? Тогда я пойду, — резко бросил старший сын семьи Шукима, вновь накидывая своё одеяние. Сибори жестом приостановил его:

— Погодите. Если не обработать даже такую рану, может начаться воспаление. А если это случится, вы можете погибнуть.

— От такой царапины? Не смеши, — оборвал речь лекаря Джиро, и Сибори скрипнул зубами. Он уже и забыл, каково это — терпеть чужое невежество. Тем временем мужчина угрожающе двинулся на лиса, твердя на ходу:

— Значит, решил нас всех тут отравить, да?! Не выйдет! Может, простых воинов ты и обманешь, но меня — нет!

— Брат, довольно, — воскликнул Ичиру, садясь на своём импровизированном ложе и тут же болезненно сгибаясь. Сибори, мигом забыв обо всех разногласиях со старшим из сыновей семьи Шукима, бросился к подростку: тот был его последней надеждой повлиять на что-то, и позволить ему получить заражение и умереть означало бы полное и безоговорочное поражение. Джиро лишь снова фыркнул, покидая шатёр, и лис остался вдвоём с мальчишкой.

— Не сердитесь на брата, господин. Он не очень сдержан, но он хороший человек, — заверил Ичиру. Мальчик оживал на глазах: видимо, боль уже и сама по себе начинала стихать, и потому ничто больше не мешало ему говорить и двигаться.

— Я вовсе не сержусь: многие боятся лекарей, считая их всех колдунами. Но это не так: может, и есть где-то на свете колдуны, но я не из их числа.

Голос молодого лекаря звучал успокаивающе: сейчас Сибори был в привычной ситуации, и ничто не мешало ему вести себя так же, как раньше, ещё до гибели Шигэру. Мальчик молчал, лишь следил взглядом за тем, как легко, едва касаясь, скользили по коже пальцы.

— Вы, как я понял, сыновья владыки Севера?

Подросток кивнул, чуть прикрывая глаза. Облачённый в доспехи, он казался сильнее и крепче, чем был на самом деле; сейчас же, когда он был обнажён по пояс, в нём сложно было увидеть воина. То был ребёнок — ребёнок, ещё не успевший стать взрослым мужчиной, но уже готовый примерить на себя подобную роль.

— Я ведь не успел ещё поблагодарить вас… Если бы не вы, неизвестно, как бы поступил со мной господин Кадани. Он в последнее время был весьма… неуравновешен.

— Я слышал, будто он обезумел, — тихо проговорил Ичиру: не слабость, но что-то иное мешало ему говорить громче. Сибори старался не смотреть на мальчишку слишком пристально: тот и так говорил немного, едва реагируя на чужие слова. Быть может, его занимало что-то другое?

— Скорее всего, так оно и было; жаль, что я не сумел это заметить прежде, чем он приказал посадить меня под замок… — начал было Сибори, но Ичиру перебил его:

— Вы оставались с ним рядом до конца, как и пристало настоящему воину! Даже если господин отвернулся от своих слуг, они должны хранить ему верность: так велит закон.

Да, как же. Всё та же честь и детские сказки, что не имеют ничего общего с настоящей службой, с настоящей войной. Но Сибори кивнул: не следовало сейчас выходить из предложенного самим мальчишкой образа.

— Если бы я заметил это раньше, я, быть может, сумел бы предотвратить его безумие. Но он казался таким сильным… я никогда бы не подумал, что смерть любимого человека сможет так сильно ударить по его разуму.

— Любимого… человека? — озадаченно переспросил Ичиру, хлопая глазами. Да, ведь он, да и многие другие, понятия не имеют, какие отношения связывали владыку Востока и сына Курокавы. Стараясь сохранять прежнее выражение лица, Сибори кивнул:

— Разве вам не доводилось слышать о гибели семьи Курокава, в частности, последнего их наследника, господина Йошимару? Насколько мне известно, их с господином Кадани связывало… нечто большее, чем дружеские чувства.

Удивлённый взгляд мальчишки говорил лучше любых слов, и вдохновлённый подобным поведением Сибори добавил:

— Только не говорите, что не знали об этом, господин.

— Но… как же… — подросток, видимо, упорно пытался соотнести в своём воображении не складывающиеся картинки. Сибори молчал: не хватало только вновь заставить этого ребёнка чувствовать себя глупцом, не знавшим и того, что два мужчины вполне могут любить друг друга. Тем временем до мальчишки доходило, что он не ослышался, и к лицу мигом прилила кровь. Всё же он дитя, пусть и пытающееся казаться старше. Стараясь по-прежнему играть избранную роль, лис коснулся ладонью его лба:

— По-моему, у вас жар.

— Ничего подобного, — заверил мальчишка неожиданно высоким голосом: одна только мысль о чём-то безумно смутила его. Отвернувшись, он принялся одеваться; Сибори же лишь чуть склонил голову:

— Я пойду, с вашего позволения. Если вам станет хуже — немедленно сообщите, хорошо?

— Как скажете, господин, — шепнул мальчик в ответ, не пытаясь задержать лекаря. На мгновение задержавшись, тот заглянул в глаза Ичиру — и тут же поспешил к выходу из шатра. Усмешку, лезшая на лицо, не удавалось подавить, и потому губы быстро растянула ухмылка. Завоевать доверие мальчишки, желающего казаться старше?.. Это должно быть интересно…

Куроми Шинджу стояла у городских ворот, наплевав на то, что не пристало девушке её лет и её положения без сопровождения являться за пределы дворца; весть о поражении уже дошла до столицы, дошла вместе с той небольшой кучкой дезертиров, что не стали стоять до последнего и бежали с поля боя. Девушка пребывала в растерянности: что делать? Как ей поступить, если нет больше отца, за которого можно держаться, нет больше того, кто мог бы распорядиться её судьбой?

Они с сестрой всегда жили без забот, зная: отец найдёт им достойных мужей, и в своё время они исполнят свой женский долг, принеся стране наследников. А до той поры отец не сильно заботился о том, чем заняты его дочери; потому они могли оставаться беспечными. А теперь… теперь Куроми не знала, что будет с ней. Но не это беспокоило девушку: сейчас она, прижимая к груди руки, приблизилась к лидеру дезертиров — мужчине, так и не снявшему шлема. Кажется, он был советником отца…

— Ведь это о вас мне говорила сестра, так? Вы — тот, за кем она сбежала?