София Серебрянская - Кровь королей [СИ]

— В присутствии всех вас я хочу огласить своё решение.

Ниэмар расправил плечи: сейчас-то наконец-то прозвучат те долгожданные извинения. Даже если письмо подделали очень искусно, каким образом королева поверит в такой бред?

— Будьте свидетелями моим словам: Таэниат Ниэмар ар Энрит виновен. То письмо написано его рукой, что подтверждает наше расследование…

Рыжий эльф едва не слетел со стула. Что?! Бред какой-то! Вскочив, он воскликнул:

— Мэлар, вы же не думаете, что письмо не могли подделать?! Я требую повторной проверки, и…

— Достаточно, фелсет Таэниат. Даже если допустить, что письмо — искусная подделка, и то, что найденная в вашем столе во время обыска поместья склянка яда — чистая случайность, и то, что алхимик солгал о вашей встрече…

С каждым новым словом Ниэмар зеленел. Он-то отлично знал, что нет и не было у него в столе никаких склянок, и что не встречался он с этим гномьим выродком! Да что там, пожелай он отыскать алхимика, нашёл бы кого-нибудь посимпатичнее, чтобы не оскорблять свой взор созерцанием уродливого бородатого коротышки. С трудом сохранив возмущённое выражение лица, сын рода Таэниат вскочил и воскликнул:

— Вы обыскали мой дом?! Кто дал вам право…

— Кажется, я приказала вам молчать.

Под брезгливыми и укоризненными взглядами остальных явившихся на своеобразный «суд», Ниэмар сел обратно. Королева Сэра невозмутимо продолжала:

— Даже если допустить, что это очень грамотная фальсификация… Скажите, что делать с извлечёнными воспоминаниями?

— Что?.. — охнул Ниэмар. Если со всем, что было прежде, он и в самом деле мог поспорить, то это…

— Заклинание извлечения памяти. Если возникают сомнения в словах свидетелей, можно обратиться за помощью к чародеям, и те дадут любому увидеть ситуацию глазами свидетеля. Я лично наблюдала за извлечённым фрагментом памяти и могу однозначно сказать: яд забирали именно вы, фелсет Таэниат.

Ниэмар ошалело притих. Он знал: можно подделать что угодно, но магии, способной изменить реальные воспоминания, не существует. Ещё немного, и он сам поверит, что покупал этот проклятый яд!

— Из уважения к прежним заслугам вашей семьи, я не стану казнить вас или заключать под стражу, — устало продолжала королева. — Но в течение суток вы должны будете покинуть Сабрелон, и знайте: отныне, если вы явитесь сюда, стража арестует вас как преступника. Разумеется, вы лишаетесь права носить свою фамилию и титул, а также не можете больше претендовать на семейное имущество: оно переходит к вашей сестре. Можете не беспокоиться, ей найдут супруга и позволят сохранить фамилию вашего рода, и дать её своим детям.

Сохранность фамилии сейчас волновала Ниэмара в последнюю очередь. Его выгоняют?! Без денег, без всего, и даже не позволяют забрать что-то из семейного имущества?.. Да и ну их всех! Он им ещё покажет, как они были неправы — сразу же, как только найдёт, где обосноваться, и сможет найти способ доказать: улики — даже воспоминания — были искусно подделаны. А пока стоит удалиться. Ничего, не смертельно. Жаль, конечно, но в крайнем случае можно неплохо продать свой медальон, спрятанный под одеждой: это-то у него не отняли.

Длинные рыжие волосы развевались на ветру, и небольшая ладья медленно плыла к северу. Отчасти Ниэмар жалел, что не может сейчас посмотреть на себя со стороны: наверное, он смотрится таким лишним в этой неудобной посудине. Разве ему место здесь, среди бедноты и торгашей? Нет, однозначно нет. Естественно, он привлекал к себе множество взглядов: шикарно одетый, изящный и смотрящийся так восхитительно не к месту.

Разумеется, не к месту! Вот бы поскорее добраться до Кронталла, а там уже он найдёт, где устроиться. Хорошо всё-таки, что у него не отобрали те одежду и украшения, в которых он явился к королеве: у благополучного на вид господина куда больше шансов отыскать достойную работу, чем у какого-нибудь грязного бродяги. Работу… даже думать об этом противно! Он, сын одного из пяти благороднейших родов королевства — и работа!

На этой стадии Ниэмару разом расхотелось думать о том, сколь прекрасным странником он выглядит со стороны. Может, и так, но денег у него от этого не прибавится. Те, что остались после продажи медальона, когда-нибудь закончатся, и это “когда-нибудь” наверняка произойдёт раньше, чем ему захочется умереть с голоду. Вот и что ему делать? Податься в наёмники? Фи, мерзость какая! То, что его признали преступником, не значит, что нужно в этого самого преступника превращаться. Но, с другой стороны, стоило Ниэмару представить себя в подмастерьях какого-нибудь грязного кузнеца или каменотёса, как сразу хотелось, живописно заорав: «Прощай, жестокий мир!» шагнуть за борт ладьи.

Тем временем берега реки изменились: всё чаще встречался вдоль них низкий кустарник, кое-где — даже деревья. Чуть желтоватая трава в холмах становилась зелёной. Когда солнце уже клонилось к закату, Ниэмар наконец-то сошёл на берег близ Кронталла. Это место оказалось не таким живописным, как Сабрелон: узкие улочки, кишащие всеми возможными обитателями королевства, жуткая вонь и кучи помоев прямо под окнами, да ещё вдобавок толпы личностей самого подозрительного вида. Нет, однозначно это не то место, где следовало бы прогуливаться в одиночестве! Почему ему не позволили забрать хотя бы одного невольника — сразу стало бы легче жить.

Пройдя немного вперёд по узкой улочке в робкой надежде отыскать богатые кварталы, Ниэмар неожиданно упёрся в преграду. Выражалась эта преграда в парочке нехорошо улыбающихся людей. Едва их увидев, рыжеволосый аристократ застонал сквозь сжатые зубы. Вот почему эти громоздкие существа настолько омерзительны?! Будто бы над его сородичами боги хотя бы трудились, а после им надоело, и они слепили людей и прочих кое-как. Особенно этих двоих: у одного рожа шире задницы раза в три или в четыре, а у второго в бороде скачут целые толпы вшей. И несёт от них некачественным алкоголем и всё теми же помоями. Во имя всего святого, неужели им так сложно хотя бы раз в сутки мыться?! Вроде бы река рядом…

— Куда это такая милая девушка идёт совсем одна? — хмыкнул бородатый, почёсывая колтуны в своей мерзкой бороде. Ниэмар стиснул зубы ещё сильнее, с трудом сдерживаясь, чтобы демонстративно не зажать нос рукой:

— Разуй глаза, дхаллас! Ты уже мужчину от женщины отличить не можешь?!

Похоже, этих грязных существ в первые мгновения слегка смутила неожиданная половая принадлежность «девушки». Но это не продлилось столько, сколько хотелось бы. Второй урод ухмыльнулся:

— Как же так… А мы хотели пропустить такую красавицу бесплатно. Но, раз уж ты мужчина, то ничего не поделаешь — плати!