София Серебрянская - Чёрный нефрит [СИ]

Уже у дверей общей спальни она заметила знакомую фигуру.

— Цзян Чен! Ты что, всю ночь меня в этом коридоре караулил?

Обеспокоенное прежде лицо брата перекосилось в гримасе то ли ярости, то ли крайнего омерзения. Не говоря ни слова, он круто развернулся и поспешил прочь.

Лишь теперь она вспомнила о бело-красно-золотом платье.

Необычайно гордая исполненной миссией, Ван Лин Цзяо вернулась к следующему вечеру — и Вэй Ан Ю украдкой облегчённо вздохнула. По крайней мере, на эту ночь Вэнь Чжао не выпустят из цепких объятий, и она сможет спокойно поспать.

С утра, улучив момент, она отделилась от остальных девушек и поспешила к Цзян Чену: после их могут снова разделить, и неплохо бы поговорить, пока есть такая возможность, объяснить… Слова потерялись; он смотрел на неё с той смесью острой жалости, непонимания и отвращения, с какой ребёнок смотрит на мёртвую, полуобглоданную птицу.

— Что он с тобой сделал? И что это на тебе? — Цзян Чен брезгливо дотронулся до рукава, словно новое платье было сделано по меньшей мере из человеческой кожи. Вэй Ан Ю, стараясь выглядеть как можно беспечнее, махнула рукой:

— Ничего такого, что могло бы мне сильно навредить. А платье… мне приказали его надеть.

— И ты надела.

— Есть идеи получше, шиди? Мне тоже больше по душе прежняя одежда, но не настолько, чтобы умирать и подставлять вас под удар ради права её носить. И пусть это дурацкое платье будет худшим, что могло бы со мной случиться.

Нервные шутки, отпускаемые одна за другой, не достигали его ушей. Цзян Чен медленно сжал кулак:

— Я убью его.

— Даже не вздумай, не вздумай, слышишь? Погибнет он — и нам всем тут конец. Знаешь ли, героически погибать хорошо в песнях и легендах, а нам сейчас неплохо бы выжить. А выживают только терпеливые.

Она хорошо понимала эту ярость — понимала потому, что сама гасила внутри те же чувства. Этот костёр невозможно было затушить до конца, и всякий раз, стоило отвернуться, он норовил разгореться во всепоглощающий пожар. Цзян Чен мотнул головой и неожиданно зло спросил:

— Если бы он приказал тебе убить кого-то, ты бы убила?

Вэй Ан Ю лишилась дара речи и сперва хотела возмутиться, что никогда бы не сделала ничего подобного, но осеклась, вдруг осознав, что совсем в этом не уверенна. Что-то подсказывало, что ответ «Смотря кого и при каких обстоятельствах», — Цзян Чена совершенно не успокоит.

— Буду надеяться, что такого он мне никогда не прикажет.

Оставалось надеяться, что вздох, который она издала, когда один из солдат Вэнь прервал их разговор, не звучал слишком уж облегчённо. Уже у ворот ей вдруг преградили путь:

— А ты постой. Господин считает, что ты и без того слишком уж усердствуешь; сегодня можешь отдохнуть.

Кое-кто имел глупость посмотреть в её сторону с завистью, но Вэй Юн лишь до крови прикусила внутреннюю сторону губы. Кажется, полагая, что теперь посягательства хоть ненадолго прекратятся, она поспешила с выводами.

Нет ничего отвратительнее беспомощности. Вмиг кажется пустым и ненужным всё то, что совсем недавно говорилось Цзян Чену: куда проще убить самоуверенного мерзавца, а потом будь что будет. Всякий раз, когда Вэнь Чжао стоял перед ней, Вэй Ан Ю не могла не смотреть по сторонам, не искать возможности, тем более что он, уверенный в своей неуязвимости, нелепо подставлялся. Она могла бы схватить увесистую вазу и разбить о его голову, а после — проткнуть осколком горло, могла толкнуть с вершины крутой лестницы или лицом в раскалённую жаровню; всё заняло бы считанные мгновения, за которые никто не успел бы помешать.

Нельзя.

Её привели в просторную и светлую комнату; не спальня, но вряд ли стоит расслабляться. Вэнь Чжао восседал на подушке и, подобно деревенскому мальчишке, грыз целое яблоко, причём даже у деревенских мальчишек выходило аккуратнее. Вэй Ан Ю коротко склонила голову в приветствии. Хруст и чавканье стихли.

— Я тут подумал: ты, наверное, скучаешь по дому, — притворное сострадание из уст Вэнь Чжао звучало как издевательство. — Ну так я — не чудовище; если хочешь, можешь написать письмо. Расскажешь, как тебе здесь нравится.

Всё его лицо так и лучилось неприкрытым восторгом, с каким малыши отрывают насекомым лапки и крылья: как же, выдумал новую весёлую игру. Всем им, с самого прибытия, оставалось только мечтать о том, чтобы отправить весточку родным; и вот теперь написать можно — но только уместную ложь, ни слова правды! Вэй Ан Ю опустила голову, стараясь не смотреть на прилипший к его щеке кусочек яблока:

— Никогда не умела находить нужные слова.

— О, ну раз так, то оцени моё великодушие: я помогу тебе их найти, — Вэнь Чжао посторонился и указал на стол, где уже были разложены письменные принадлежности. Вэй Юн опустилась на колени, выпустив его из поля зрения, и напрасно: уже мгновение спустя её крепко, до боли, обняли поперёк груди.

— Что такое? Неудобно? — Вэнь Чжао зарылся лицом в её волосы, потянул носом, принюхиваясь. Вэй Ан Ю отрицательно покачала головой и зажмурилась: слишком похоже на то, как тебя, обессиленную, обнюхивает бродячая псина, когда не может решиться — сожрать или подождать, когда совсем перестанет шевелиться. Стальная хватка чуть ослабла, но лишь потому, что руки опустились ниже, к узлу пояса; пока Вэнь Чжао только задумчиво поигрывал свисающими концами, не пытался развязать, и походя поглаживал по животу; Вэй Юн с трудом подавила подступающую к горлу тошноту:

— Так о чём же мне написать?

— Ах да… — он прервался, словно только теперь вспомнил, под каким предлогом велел её привести, — Пиши, что заклинателям Ци Шань Вэнь нет равных, и вам всем есть, чему здесь поучиться. А главное — что с вами очень, очень хорошо обходятся, — на этих словах Вэнь Чжао оттянул ворот платья и совершенно по-собачьи лизнул в шею. — Впрочем, если ты хочешь написать что-то другое, то почему бы и нет. Давай, пиши.

Кисть достаточно заострена с противоположного конца, чтобы воткнуть её в глаз.

Не подозревая о размышлениях Вэй Ан Ю, он слегка похлопал её по плечу:

— Только не слишком уж расписывай моё гостеприимство. Господин Цзян Фэн Мянь может подумать, что воспитал слишком уж доступную девушку, верно? И куда же ты пойдёшь, если разочаруешь его? Если каждый из тех, кто тебе дорог, узнает наш маленький секрет?

Если он всерьёз думал причинить боль этими словами, то просчитался. Они могли бы ранить ту девицу, для которой невинность — единственное сокровище, а надежда на удачное замужество — единственное, что согревает душу. «Раз уж хотите меня задеть, о молодой господин Вэнь, — подумала Вэй Ан Ю, как бы случайно с силой надавливая локтем в поддых, — не помешало бы вам сперва составить обо мне представление за счёт личного наблюдения, а не пустых слухов».