Ярослав Морозов - Ларин Петр и Сокровище острова Корвид

Времени оставалось всё меньше и меньше — оно таяло, как мороженое. Мысли Пети лихорадочно крутились вокруг одной цели — КАК БЫ ЭТО УНЕСТИ НОГИ?

А фон Ивол уже шагал мимо лачуги. Ещё немного — и он выйдет на пустырь.

Ларин хотел вскочить и броситься бежать, куда глаза глядят: не ждать ведь свою смерть сложа руки? Но шансов спастись таким образом не было никаких — эти ребята наверняка остановят его каким-нибудь прекрасным заклинанием. И тогда всё.

Если бы не тот цепенящий ужас, который охватил парня в эти страшные секунды, Петя вряд ли додумался бы до такого. И потом он сам удивлялся тому, что смог поднять своим взглядом приличного веса булыжник, лежащий к тому же далековато от него, возле самого корпуса.

Когда фон Ивол был уже совсем близко, а его слуга медленно обходил кочегарку с другой стороны, камень, валявшийся себе мирно на траве, вдруг поднялся в воздух, набрал страшную скорость и врезался в одно из окон корпуса на втором этаже.

Петя знал, что это окно спальни завхоза, и поэтому выбрал именно его.

Стекло рассыпалось вдребезги. Ларин почувствовал, как от этого звона его преследователи невольно вздрогнули.

Хотя скорее всего этим их было не испугать — во всяком случае, настолько, чтобы они перестали искать Ларина. И если бы в окне не показалась сонная рожа завхоза, говорить о спасении было бы преждевременно.

Завхоз, конечно, ничего не понял. Но это не помешало ему тут же открыть рот для громогласного извержения всевозможных ругательств.

— Сударь, они подняли тревогу, — подскочив к своему хозяину, тревожно зашептал Хорк. — Нам надо уходить.

— Что? Да ты думаешь, что говоришь? Госпожа от меня пустого места не оставит, если я не принесу ей бумаги.

— Но… Нельзя, чтобы нас обнаружили; это и сама госпожа говорила. А эти сейчас наверняка начнут обыскивать лагерь, — робко возразил слуга.

Петя видел, как лицо фон Ивола исказилось от гнева.

— Да подожди ты. Мальчишка уже почти в наших руках. Сейчас я превращу его в горсть пепла, и тогда мы спокойно уйдём.

— Эй вы, козлы вонючие, да я вас щас всех живыми в землю зарою! — голос, раздавшийся со стороны корпуса, прервал его. — Это ж надо — камни по окнам бросать, собственность портить!

Завхоз вышел на улицу и теперь грозно продвигался в их направлении, ни на миг не прекращая своих ругательств.

— Надо уходить, — шёпотом повторил Хорк. — Их много, и мы можем со всеми не справиться.

Но фон Ивол медлил, крутя в руке свой волшебный мобильник. И если бы что-то больно не ударило его в плечо, заставив дико взвизгнуть, он, быть может, и не стал бы нажимать на красную кнопку.

Хорк исчез вместе с ним, успев прихватить и свой велосипед. В руках у завхоза Петя заметил охотничье ружьё. Видно, он засадил мерзавцу хорошую порцию соли.

— Ну что, уроды, получили, да! — радостно вопил завхоз. — Э, а куда вы подевались?

Ларин так обрадовался исчезновению фон Ивола, что готов был броситься Алексею Леонидычу на шею. Но всё-таки он решил не высовываться. Ведь мало того, что шляться по ночам в лагере было строжайше запрещено — в лачуге лежало бездыханное тело бедного кочегара.

Если бы Ларин обнаружился неподалёку от него, ему пришлось бы пройти через милицейскую волокиту, стараясь объяснить что-то людям, которые не верят в магию. А расскажи он им всю правду — так его скорее всего отправят в дурдом.

Пётр бы и сам отправил в психушку любого, кто ещё год назад сказал бы ему, что такое возможно.

К счастью, завхоз ещё покричал немного, стоя в начале тропинки, ведущей к Михалычу, но дальше не пошёл — видно, решил досмотреть свои нарушенные сны.

Времени натикало уже полшестого, когда Петя стал украдкой пробираться к себе в палату. По лагерю ему удалось пройти никем не замеченным, хотя физрук скорее всего уже делает свою зарядку.

Пирамида из трёх кирпичей, которую Петя предусмотрительно соорудил у открытого окна, оказалась как нельзя кстати. В палате все спали, и только Дима поднял голову, окинул парня ничего не понимающим взором и снова заснул.

Смерть Михалыча никого особо не удивила. «Да уж, естественно! — говорила на сей счёт кухарка. — Разве будешь жить, если выжирать по литру «самогнёту» в день!»

Но всё равно те, кто знал кочегара, — да и весь лагерь тоже — на следующий день были в подавленном настроении. Это же надо — вчера над ним ещё можно было посмеяться, а сегодня этого человека уже нет в живых!

Никто (кроме Пети, конечно) не знал, отчего умер Михалыч, и все думали, что причиной стало банальное пьянство. Врач, осмотревший наутро тело, был такого же мнения.

Это был серый и безрадостный день — жара наконец спала и нежданно-негаданно наступил период дождей. Петя совершенно не выспался за прошлую ночь, и поэтому он чувствовал себя препротивно.

Целый день Ларин слонялся по лагерю, смотрел на опустевшее жилище Михалыча, где уже не таилось ни загадки, ни угрозы, на новое стекло, которым поспешил обзавестись завхоз, и вспоминал вчерашнее — вспоминал отрывочно, как будто это был сон или кошмар наяву.

Удобной возможности разобраться с находками у него так и не появилось. Ещё тогда, утром, сразу после возвращения, Петя запихал их на самое дно своей сумки, надёжно прикрыв грязным бельём. Он надеялся, что никто туда не сунется. И нетерпеливо ждал момента, когда можно будет спокойно распаковать холщовые мешки — вдалеке от чужих глаз.

Петя, конечно, не знал, что буквально в этот же день его ждут новые приключения.

Толян наутро снова был в нормальном расположении духа. К тому же он стал активно отрываться за вчерашнюю слабость. Отрывался он, само собой, на Петре.

Раньше Толян издевался над ним только по случаю, а теперь он решил сам этот случай создать. Петя мирно стоял в очереди за пайкой, изо всех сил стараясь не спать на ходу, когда Толян, проходя мимо, сильно толкнул его.

И тут же с грозным видом стал на него наезжать:

— Э-э, очкарик, чё толкаешься! Совсем уже, да?

— Ты сам не толкайся, — ответил Петя. И тут же получил крепкий удар в плечо.

Неизвестно, чем бы всё закончилось — или Ларину набили бы морду, или бы он всё-таки нарушил правило и, использовав магию, сделал со своим врагом что-нибудь нехорошее, — но тут появился вожатый, и их разняли. Причём влетело, как всегда, Пете.

После этого Толян не отставал от Ларина весь день. Другие пацаны с удовольствием присоединились к этим издевательствам. К Толяну в один миг примкнула вся палата. А за Ларина было решительно некому заступиться.