Ярослав Морозов - Ларин Петр и Сокровище острова Корвид

Сначала Пете плюнули в тарелку, потом, на тихом часу, у него украли кроссовки и залили их какой-то гадостью, потом ему как будто случайно врезали воланом между глаз — на дорожке возле корпуса, где ребята играли в бадминтон.

Ларин всё никак не мог понять, за что его так невзлюбили. И, потирая ушибленное место, он не выдержал и спросил:

— Эй, ребята, вы чего? Что вы от меня хотите?

— Да чтоб ты сдох, урод несчастный! — весело ответил Толян.

— Но почему? — Петя был готов расплакаться.

— Да потому, что ты урод, в натуре! Ты не пацан.

— Почему? — упрямо допытывался Ларин.

— Да ты, как девчонка, книжки всё читаешь. А разве кто видел пацана в очках, а?

В ответ все одобрительно загудели. И действительно — разве может нормальный парень носить очки?

— Эй, братва, давай ему ввалим хорошенько! — предложил Толян.

— Может, не стоит? — Паша из их компании был самым осторожным. — А вдруг он Сергею наплачет?

— Фигня, братаны, — перебил его Ваня. — Мы скажем, что он полез первым. Нас же больше.

— Все на одного, да? — завёлся Петя. — Нормальные пацаны так не делают.

— Да на разы только пацан с пацаном выходят, понял, да? А ты не пацан, а урод. Тебя как собаку бить надо, всем скопом.

После этого были долгие упражнения в беге. Несмотря на то что Ларина пацаном никто в лагере не считал, он смог разогнаться до такой скорости, на какую никто из его врагов не был способен. Толян отстал одним из первых — в беге он был таким же спецом, как и в футболе.

— Э, давай, заходи справа! А ты, Ванёк, его там подсеки, — командовал он своим друзьям, отставая от них метров на десять. — Гони его туда, там водокачка есть.

Они как раз пробегали мимо главного корпуса. Ларин специально завернул туда, надеясь, что эту травлю заметит кто-нибудь из вожатых или администрации. Заметили. Но никто и не подумал её останавливать, даже тогда, когда камешек, брошенный кем-то из банды Толяна, попал Пете в плечо.

Ларин свернул в сторону трубы и лачуги Михалыча — больше просто было некуда. Весело перекрикиваясь, преследователи бросились за ним. Петя слышал, как Толян подбадривал дружков: «Вот тут мы его и завалим».

Так они добежали до противоположного конца лагеря. Его территория со всех сторон была окружена здоровенным кирпичным забором, и именно в него рисковал уткнуться сейчас Ларин.

Он собирался, петляя, вернуться назад к главному корпусу, но этот путь был отрезан — Ваня и Дима уже бежали к нему с той стороны.

Петя был загнан в угол. И Толян с компанией прекрасно это понимали, судя по весёлым возгласам и улюлюканьям.

И вдруг в голове Ларина пронеслось… нет, как будто бы кто-то подсказал ему: «Не останавливайся! Беги!»

Делать было нечего, и он, ни о чём не думая, помчался на всех парах. Мчался прямо к забору, до которого было всё ближе.

Сердце Ларина бешено колотилось. Он уже мог различить ряды кирпичей на ровной стене. Но продолжал нестись на полной скорости.

Как это произошло, Петя так и не понял. Просто в один чудесный момент, когда он наконец выдохся до такого состояния, что бежать больше не мог, он заметил, что забор был не впереди, а сзади. Преследователи — тоже.

Их голоса всё ещё были слышны по ту сторону. Было похоже, что они-то и подавно ни во что не врубаются. Теперь Толян с компанией были неопасны — перелезть через забор было выше их сил.

Тяжело дыша, Петя рухнул на землю. «Слава богу, — подумал Ларин, — что мне удалось как-то проникнуть через эту стенку».

Однако Петины неприятности на этом не закончились.

Отдохнув и придя в себя, он двинулся вдоль забора к воротам лагеря — попасть назад другим путём было невозможно. Обычно там дежурил кто-нибудь из старшего отряда, и то, что кто-то входит или выходит через ворота, их не сильно волновало. Но в этот раз на посту ни с того ни с сего оказался сам завхоз.

И Ларин увидел его слишком поздно — уже почти вплотную подойдя к шлагбауму. Поэтому дать задний ход и подождать, пока завхоз даст ценные указания дежурным и уйдёт, было нельзя.

Алексей Леонидович его тоже заметил. Он как раз выговаривал парням что-то насчёт их внешнего вида: мол, дежурный должен быть одет аккуратно и всё такое, но, завидев Петю, тут же переключился на него.

Судя по всему, у завхоза было поганое настроение после ночных происшествий, и он отрывался на всех, кто попадался под руку, точно так же, как и Толян.

А под руку постоянно попадался как раз таки Ларин.

— Ага, гуляем, значит, да! — не скрывая своей радости от возможности поиздеваться над новой жертвой, завопил он. — ГУЛЯЕМ, ДА! А инструкции по пребыванию в детском оздоровительном лагере — это что, не указ? Я кого спрашиваю?

Ларин молчал. Ему за сегодня всё уже так надоело, что огрызаться ни малейшего желания не было.

— Так, из какого отряда, а? — продолжал отрываться завхоз. — Да ты будешь говорить или нет?

— Из пятого, — ответил Ларин.

— Да как ты со старшими разговариваешь!? — ревел Алексей Леонидович. — А ну руки по швам, ноги вместе, стоять прямо! Прямо, я сказал!

Петя повиновался. Его всего аж прямо колотило ото всех этих дурацких передряг.

Узнав, как его звать, завхоз начал выпытывать у Пети, что он делал за территорией лагеря. Надо было срочно придумать какую-нибудь правдоподобную историю — скажем, насчет того, что к нему мама приехала по срочному делу. Но мозги у Ларина совершенно не работали. Да и мама к нему не могла приехать.

И в ответ он только промямлил:

— Да так, гулял…

— Что!? — услышав это, завхоз аж встрепенулся. — Гулял?! Ты что, не знаешь правил пребывания в лагере от 19 июня 1967 года? Не знаешь, да?

Ларин ещё больше съёжился и покачал головой. Очень глупо попадаться по такому поводу. Да ещё и после всего.

— Ну так я тебе объясню! — торжествующе воскликнул Алексей Леонидович. — Я тебе объясню. Там в пункте 3 раздела 2… или в пункте 2 раздела 3 написано, что находящиеся в лагере пионеры могут покидать территорию лагеря только в сопровождении вожатого или других установленных лиц. А знаешь, что бывает в случае нарушения?

Пётр опять покачал головой.

— Ну так я тебе объясню! — повторил завхоз. — Согласно пункта 4 раздела 2, нарушителя ожидают следующие санкции: выговор на пионерском собрании и 30 часов исправительных работ на кухне или других хозяйственных объектах. Ясно, да? А в отдельных случаях возможно отчисление из лагеря.

Ларин всё это не слушал. Настроение у него было таким унылым, что… вдруг стало бодрым. Просто взяло и стало — как-то само собой. Случается ведь и такое.

— Ну-ну, — весело сказал он. — Не выгоните вы меня из лагеря, да и на кухню не отправите тоже. Руки коротки.

— Что? — вид у завхоза стал такой, будто на него вылили ведро помоев.