Ярослав Морозов - Ларин Петр и волшебное зеркало

Свисток раздвинул полы его рубашки между двумя пуговицами и выставил в дырку любопытный нос.

— Ну что, насмотрелся? — пропищал он. — Понял теперь, почему тоннель такой закопчённый?

— Почему? — спросил Пётр, который уже начал понимать, но ещё не мог поверить.

— Ты не понял, кто это такой?! А ты поднимись повыше, тогда сразу всё поймёшь.

Пётр не стал унижаться, требуя у этого хвастуна объяснений, а просто последовал его совету. Стенки котловины были довольно пологие, но при этом очень скользкие, и Петру пришлось изрядно попотеть, прежде чём он поднялся достаточно высоко и сумел увидеть гигантский скелет целиком.

У него перехватило дыхание, и он едва не скатился кубарем на дно ложбины. Он действительно всё понял, но по-прежнему не мог поверить собственным глазам. Однако сомневаться не приходилось. Скелет превосходно сохранился — морские птицы просто не могли растащить такие громадные кости, а других зверей здесь, очевидно, не было. Поэтому Пётр имел отличную возможность полюбоваться и на носорожьи рога, торчавшие из переносицы мёртвого зверя, и на зубчатый гребень вдоль всей его спины, и даже на стреловидный наконечник длинного гибкого хвоста. Но главное, у скелета были крылья! Широкие, перепончатые, с острыми кривыми когтями на концах, они были широко раскинуты, как будто перед смертью дракон пытался взлететь.

Отсюда, с высоты, было видно, что дракон лежит на боку, вытянув длинную шею в сторону тоннеля и бессильно откинув задние лапы. Вход в тоннель выглядел сильно оплавившимся, и теперь Пётр действительно понял, откуда на стенках тоннеля столько копоти. В незапамятные времена здесь произошла великая битва, которую дракон проиграл. Но Пётр по-прежнему не мог себе представить, с какой силой нужно было ударить, чтобы несокрушимый, как гранитная скала, череп крылатой рептилии раскололся, будто гнилой орех.

Но теперь он, по крайней мере, сообразил, что именно напоминала ему вся эта картина. Гравюру из старинной книжки, вот что! Там, на дне котловины, лежал скелет так называемого дракона-воина — жуткого чудовища, способного в одиночку сокрушить любую крепость. Это был самый страшный из крылатых драконов — так, по крайней мере, утверждали старинные рукописи, которым в наше время перестали верить даже дети. Никто и никогда не видел драконьих скелетов ни целиком, ни по частям, и драконов давно объявили выдумкой. Пётр остро пожалел о том, что у него нет с собой фотоаппарата, а ещё лучше — видеокамеры. Ведь он совершил самое настоящее открытие!

На противоположном конце котловины, почти напротив тоннеля, виднелась широкая расселина, полого спускавшаяся к морю. Сверху Пётр хорошо видел крошечный песчаный пляж и лазурную воду окружённой высокими скалистыми стенами бухты. Значит, они всё-таки были на острове! И вряд ли кто-то из людей отважился жить по соседству с логовом мёртвого дракона… Выходит, рассчитывать им по-прежнему приходилось только на себя.

— Пошевеливайся, — торопил его Свисток. — Или ты хочешь дождаться его детишек и внучат?

— Да нет здесь никого, успокойся, — сказал ему Пётр. — Лет двести не было и ещё столько же не будет…

Тем не менее он сел на скользкий склон и съехал по нему, как по ледяной горке, до самого низа, под встревоженное верещание Свистка. Свистку не терпелось поскорее покинуть это страшное место, но Пётр вернулся к драконьей морде — ему хотелось напоследок ещё раз полюбоваться огромными зубами.

И вот тут-то, уже собираясь уходить, он заметил кое-что, чего не видел раньше. Чуть ниже огромной драконьей глазницы к шершавой, обглоданной солнцем и ветром кости прилип какой-то серый комочек. Кость была изрыта продольными бороздами и трещинами, в ней было множество каких-то дырочек и ямок, так что серый комочек было очень легко проглядеть, но Пётр его заметил и почти сразу понял, что это такое. Честно говоря, он ожидал чего-нибудь именно в этом роде, потому что по-прежнему не мог представить себе чудо-богатыря, одним ударом лишившего дракона чуть ли не половины зубов и расколовшего толстый драконий череп.

Он подпрыгнул, пытаясь дотянуться до серого комочка, но не сумел — тот был слишком высоко. Свисток возмущённо пискнул, но Пётр не обратил на его протесты внимания. Он поставил ногу на торчавший из нижней челюсти обломок клыка, ухватился за шершавый край верхней челюсти, подтянулся и вскоре уже стоял на краю широкой, как магистральная труба газопровода, драконьей ноздри. Ему показалось, что оттуда всё ещё тянет гарью, но этого, конечно, просто не могло быть.

— Сумасшедший, — ворчал у него за пазухой Свисток. — Ну, и зачем мы сюда вскарабкались? Может быть, ты хочешь сфотографироваться на память? Или нацарапать что-нибудь вроде: «Петя и Свистя здесь были»?

По-прежнему не обращая внимания на его воркотню, Пётр потянулся вперёд, ухватившись рукой за край глазницы. Старая, иссечённая трещинами, изъеденная океанской солью кость неожиданно обломилась с громким сухим треском, однако Пётр успел схватить маленький серый комочек и крепко стиснуть его в кулаке. Как он и ожидал, комочек оказался твёрдым и увесистым. Он был свинцовый; это была пуля.

В следующее мгновение он упал на четвереньки в мягкий белый песок. Свисток вывалился у него из-за пазухи, отлетел в сторону и с глухим звоном ударился о ржавый шлем крестоносца, похожий на старое жестяное ведро.

— Ты что?! — возмущённо завопил он тоненьким фальцетом. — Ты что делаешь, а?! А если бы мы упали на меч?

Пётр опять не ответил. Он всё ещё стоял на четвереньках, глядя прямо перед собой в разрытый песок. Это продолжалось так долго, что Свисток забеспокоился.

— Эй, ты чего? — взволнованно спросил он, подбегая поближе. Его тоненькие лапки увязали в песке, губы сочувственно округлились. — Сильно ушибся?

Пётр отрицательно покачал головой, поднял что-то с песка и показал Свистку.

— Знаешь, что это? — спросил он.

— Медь, — без запинки ответил тот. — Медная трубочка. Свистулька. Совсем как я, только я красивее. Смотри, она же вся позеленела! Брось её, и пойдём отсюда. Ну, ты чего? Старых свистулек не видел?

— Сам ты свистулька, — сказал ему Пётр. — А это гильза. Гильза от револьвера… — Он поднёс гильзу к глазам, пытаясь разобрать заросшую ярью-медянкой надпись на донышке. — Ну да, точно, от револьвера. От бельгийского револьвера тридцать восьмого калибра…

Он сел на песок, сжимая в одном кулаке гильзу, а в другом пулю. Свисток озабоченно бегал вокруг, осторожно дёргая его за штанину.

— Ну что с тобой? — суетливо спрашивал он. — Ну хорошо, ну не свистулька, а гильза… Ну и что? Может, всё-таки пойдём? Здесь же совсем нечего делать!

Пётр не отвечал. Он закрыл глаза и снова, совсем как вчера, увидел человека в камуфляжных штанах и пятнистой безрукавке на голое тело, с забинтованным плечом. В левой руке у человека был тупоносый револьвер, а в правой — последняя осколочная граната…