Ярослав Морозов - Ларин Петр и волшебное зеркало

— Дьявольские солдаты, — послышался над ухом у Петра усталый голос капитана. — Дьявольские корабли… Слышал, как рычит демон, сидящий внутри этой ржавой жестянки? Видел дым, который валит у него из ноздрей? Он воняет пеклом — вот что я тебе скажу.

— Это не демон, — осторожно возразил Пётр.

— Демон, демон, — сказал капитан. — Кто же, если не демон? Где это видано, чтобы железо плавало по воде? И этот туман… Они всегда приходят в тумане. Они возят его с собой, понял? Каждая такая посудина окружена кольцом тумана, и туман этот движется вместе с ней, не обгоняя и не отставая.

Пётр не стал спорить. У него было слишком много вопросов к капитану, чтобы тратить время, знакомя его с азами современного кораблестроения.

— А кто они такие? — спросил Пётр.

— Морская гвардия Её Величества Королевы-Невидимки, — с непонятной горечью сообщил капитан. — Это всё, что о них известно. Никто не знает, откуда они приходят и куда уходят со своей добычей. Они следят за порядком на Островах — вернее, делают вид, что следят за порядком, а на самом деле только и ищут, к чему бы придраться, чтобы получить свою мзду. Хотя я никак не возьму в толк, зачем этим железным болванам золото! Известно также, что с ними шутки плохи и что они никогда не бросают слов на ветер, обещая кого-нибудь утопить. Так что придётся мне на Тубанге приколачивать к мачте новое Всевидящее Око…

— А что такое Всевидящее Око? — спросил Пётр.

— Всевидящее Око — это всевидящее око, — объяснил капитан. — Это глаз самой Королевы. Насколько я понимаю, это обыкновенный магический кристалл, но выглядит он как настоящий глаз — правда, большой, размером с хороший арбуз. Они повсюду, эти глаза. Днём и ночью Королева наблюдает за нами, заботится о нас… — Он длинно сплюнул через борт. Пётр не видел этого из-за темноты и тумана, но звук смачного плевка ни с чем невозможно было спутать. Этот звук сказал Петру едва ли не больше, чем вся предыдущая речь капитана. — Забота Королевы-Невидимки о своих подданных так велика и горяча, что того, кто пытается от неё уклониться, действительно могут утопить. И поделом, — добавил капитан, немного подумав.

— А зачем вы сказали гвардейцам, что я ваш родственник? Ведь вы же, наверное, здорово рисковали, говоря неправду. Мне показалось, что эти железные болваны шутить не любят.

— Потому-то я и врал, — просто сказал капитан. — Видишь ли, Королеве-Невидимке почему-то очень не нравятся пришельцы с той стороны. Ведь недаром она поселила на Острове Ворот последнего в наших краях дракона-воина! Надо сказать, парень, тебе крупно повезло, что наше Всевидящее Око утонуло во время шторма.

— А оно на самом деле утонуло во время шторма? — после недолгих колебаний отважился спросить Пётр.

— Ну-у, как тебе сказать, — замялся капитан. — В общем, оно и впрямь утонуло.

— Поня-а-атно, — протянул Пётр.

— Ну а раз ты такой сообразительный, — сказал капитан, — то должен понимать, что есть вещи, о которых лучше помалкивать. Отправляйся-ка ты в кубрик. Утро вечера мудренее.

Он постучал трубкой о фальшборт, вытряхивая из неё горячий пепел, и повернулся, чтобы уйти. Пётр остановил его, поймав за рукав.

— Спасибо, капитан Раймонд, — сказал он. — Не понимаю, зачем вы со мной возитесь. Ведь я же вам совсем-совсем не нравлюсь!

Капитан крякнул и шумно почесал бороду.

— Во-первых, это неважно, — сказал он. — А во-вторых… Во-вторых, я ещё не составил о тебе определённого мнения. Отправляйся в кубрик, юнга, и ложись спать. Это приказ!

— Спокойной ночи, — сказал Пётр и побрёл в кубрик.

Пожилой матрос по имени Сван помог ему найти свободный гамак. Пётр улёгся, укрывшись брезентовой матросской курткой, и неожиданно для себя самого провалился в глубокий сон. Во сне он опять увидел дядю Иллариона. Дядя ничего ему не сказал, но подмигнул с самым заговорщицким видом, из чего следовало, что в целом он одобряет действия Петра. Его взгляд словно говорил: «Так держать, юнга!» И Пётр мысленно ответил ему: «Есть так держать!»

В то самое время, когда Пётр карабкался в подвешенный к потолку кубрика верёвочный гамак, туман ушёл, следуя за железным кораблём гвардейцев. Ночное небо очистилось, и в нём засияли мохнатые, как астры, южные звёзды. Вахтенный нараспев произнёс заклинание, и «Каракатица», неслышно тронувшись с места, тихо пошла вперёд, призрачно белея во тьме поднятыми парусами и оставляя позади себя слабо мерцающий пенный след.

На кораблях, бороздящих безбрежные океанские просторы, не существует общего для всех распорядка дня. В то время как часть команды стоит на вахте, другая часть отдыхает после тяжкого морского труда. Поэтому никто не бегает по кораблю, вопя во всё горло: «Подъем!» Не звонят будильники, не бьют колокола, никто не стаскивает с вас одеяло, не поливает вас холодной водой из чайника и не опрокидывает ваш гамак, вываливая вас, сонного, на палубу вместе с постелью. На кораблях, бороздящих океанскую ширь, такого не водится. Усталый вахтенный проходит по спящему кубрику, трогая за плечо тех, кому пришло время заступать на вахту, и привыкшие к размеренному чередованию сна и бодрствования матросы молча встают и начинают торопливо одеваться, спеша сменить усталых товарищей, много часов подряд сочинявших стихотворные заклинания. В свободное время матросы на Островах молчаливы: им приходится слишком много говорить на работе.

Поэтому, если вы по какой-то причине не включены в состав ни одной из сменных вахт, ваш сон никто не потревожит, пока вам самому не наскучит это приятное занятие. Пётр как раз и был таким человеком, не входившим ни в одну из вахт, и потому выспался так, как не высыпался уже давненько. Проснувшись, он даже подумал, что теперь не сможет заснуть в течение, по крайней мере недели, а то и двух.

В окошко с частым переплётом, прорезанное в потолке матросского кубрика, светило яркое полуденное солнце. Половина гамаков пустовала, в других спали усталые ночные вахтенные. В углу кубрика кто-то молча штопал выбеленную морской солью полотняную рубаху; ещё один матрос, вытянув шею, скоблил густо намыленный подбородок остро отточенным кортиком. Поймав на себе взгляд Петра, он дружески подмигнул, но ничего не сказал — наверное, не хотел будить спящих.

Пётр выбрался из гамака и сладко потянулся. Матрос, который вечером одолжил ему свою куртку, спал в соседнем гамаке.

Пётр осторожно пристроил куртку рядом с ним, взял из своего гамака мятую рубашку и двинулся к трапу, который вёл на палубу.