Ярослав Морозов - Ларин Петр и волшебное зеркало

Капитана он нашёл на мостике. Старый морской волк, подбоченясь, стоял у перил, а на перилах, прямо напротив него, сидела крупная морская чайка. Заметив Петра, чайка разинула длинный жёлтый клюв с острым крючком на конце и пронзительно крикнула. Капитан обернулся и приветственно дотронулся до своей шляпы.

— Здоров же ты спать, чужеземец, — сказал он. — Познакомься с Маргаритой. Да не забудь поблагодарить, невежа! Ведь это она принесла весть о твоём появлении на Острове Скелета.

— Ио моём тоже, — заметил Свисток, вскарабкиваясь Петру на плечо. Он широко зевнул и потянулся, весело блестя на солнце своим медным брюшком. — Кстати, пусть эта пингвиниха посмотрит на меня повнимательнее и убедится, что я вовсе не похож на червяка.

Чайка презрительно каркнула и демонстративно клюнула перила мостика, как делают вороны, склёвывая дождевых червей. Свисток поёжился и на всякий случай сменил позицию, укрывшись за шеей Петра.

— Вот и верно говорят: птичьи мозги, — пробормотал он, забираясь под воротник Петровой рубашки.

— Здравствуйте, Маргарита, — вежливо поздоровался Пётр и даже склонил голову, как будто приглашал чайку на танец. — Мне очень приятно с вами познакомиться. Разрешите от всей души поблагодарить вас за оказанную мне услугу, — он немного подумал и добавил: — Я ваш должник. Можете располагать мной в любое время.

Чайка заинтересованно смотрела на него круглым жёлтым глазом. В её облике было что-то непривычное, странное. Да, она была чересчур велика для обычной морской чайки, но дело было не в этом: Пётр видывал птиц и покрупнее. Наконец Пётр понял, в чём дело: в круглом птичьем глазу светился живой и пытливый интерес. У Маргариты даже было выражение лица, если можно так выразиться, говоря о птице. Словом, эта чайка явно была разумна, и Пётр перестал удивляться тому, что в здешних краях чайки могут сами, по собственной инициативе, передавать какие-то сообщения. Скорее всего это была та самая чайка, что сделала круг над головой Петра, когда он направлялся к Зеркальной ложбине. Это делало их почти что старыми знакомыми, и Пётр дружески улыбнулся чайке. Чайки не умеют улыбаться, но Пётр был готов спорить на что угодно, что Маргарита улыбнулась ему в ответ.

Потом она отвернулась от Петра и коротко крикнула, адресуясь к капитану. Капитан ухмыльнулся и сказал:

— Она говорит, что ты недурно воспитан для своих лет.

Чайка снова крикнула — как показалось Петру, сердито.

— Ну, извини. Я просто не хотел смущать мальчугана, — сказал ей капитан и обернулся к Петру: — Видишь ли, Маргарита настаивает на более точном переводе. Так вот, она сказала, что впервые в жизни жалеет о том, что она не человек. Сказала, что ей было бы приятно с тобой… ну, словом, подружиться.

Пётр почувствовал, что краснеет. Однако стоять столбом и пламенеть, как маков цвет, было глупо и неприлично. Он посмотрел прямо в круглый птичий глаз и сказал, твёрдо выговаривая слова:

— В таком случае мне искренне жаль, что я не чайка.

Маргарита разразилась весёлыми воплями и так энергично забила крыльями, что едва не свалилась со своего насеста. Капитан расхохотался.

— А ты востёр, юнга! — воскликнул он. — Маргарита от тебя в восторге. Она говорит, что на Островах нет ничего невозможного. Будь осторожен, — добавил он от себя. — Маргарита — дама практичная. Смотри, как бы тебе не пришлось до конца дней таскать в её гнездо рыбу, выкармливая птенцов.

Чайка Маргарита возмущённо каркнула и попыталась клюнуть его в руку, но капитан с неожиданной при его комплекции ловкостью увернулся.

— Женщины, — вздохнул он. — Повсюду они одинаковы… Хорошо, что ты не дра-кониха, — сообщил он чайке.

Та отпустила какое-то пренебрежительное замечание, уронила на чистую палубу чёрнобелый комочек, взмахнула широкими, как у орла, крыльями, сорвалась с перил мостика и улетела.

— Скандалистка, — проворчал капитан Раймонд, разглядывая чёрно-белый катышек. — Знает, как плюнуть в душу моряку. Палуба — это святое!

— Весёлая птица, — заметил Пётр. Он всё ещё был немного смущён.

— Да уж куда веселее. — Капитан неожиданно помрачнел. — Мне жаль, парень, но Маргарита прилетала не только для того, чтобы познакомиться с тобой и запачкать мою палубу. Она принесла дурные вести. Похоже, Королева-Невидимка всерьёз интересуется твоей персоной. Железные лохани морской гвардии рыщут повсюду, разыскивая чужеземца, и ещё раз обмануть этих чёрных дьяволов нам вряд ли удастся. К тому же с норд-оста надвигается шторм. По словам Маргариты, такой жуткой бури она ещё не видела. Скажу тебе как на духу, юнга: за свои триста лет Маргарита повидала многое, и, если она говорит, что буря сильна, значит, на нас движется настоящий ад!

— Триста лет? — переспросил Пётр. Он был ошарашен.

— Салага! — сказал капитан. — Именно триста, и ни днём меньше! Я не зря предупреждал тебя об осторожности. Эта морская бестия в два счёта окрутит кого угодно!

— М-да, — расстроенно сказал Пётр. Он уже успел сочинить сказку, в которой вместо Царевны-Лебеди фигурировала Царевна-Чайка, и теперь болезненно переживал крушение иллюзий. — Так что вы говорили о шторме?

— О шторме нечего говорить, — ответил капитан. — К нему надо готовиться! Да вот и он, лёгок на помине.

И он указал на едва заметное облачко, темневшее на далёком горизонте. Оно напоминало капельку фиолетовых чернил, упавшую в ванну с водой и наполовину в ней растворившуюся. Увы, в отличие от капельки, тёмное облачко не только не растворялось в небесной синеве, но и, напротив, прямо на глазах становилось темнее и больше. Петру не приходилось видеть, как приближается шторм, но даже он сразу понял, что капитан прав: на них с огромной скоростью нёсся шквал.

— Шквал с норд-оста! — закричал вперёдсмотрящий из своего гнезда на верхушке мачты. — Идёт прямо на нас!

— Сам вижу, — буркнул капитан, поднял помятый медный рупор и железным голосом прокричал на весь корабль: — Есть шквал с норд-оста! Свистать всех наверх! По местам, ленивые тюлени, если хотите когда-нибудь вернуться в порт!

Потом он опустил рупор, бросил взгляд на какой-то прибор, вмонтированный в колонку красного дерева рядом с корабельным компасом, и удручённо сгрёб бороду в кулак. Его лицо, до сих пор бывшее просто озабоченным, вдруг сделалось тёмным и угрюмым, как у человека, только что получившего какое-то воистину страшное известие.

— Что случилось, капитан? — спросил Пётр.

— Дело плохо, юнга, — после долгого молчания ответил тот. — Мне жаль тебя огорчать, но ты должен знать, что нас ожидает. Понимаю, ты ещё слишком молод, чтобы выслушивать такие известия, но боюсь, повзрослеть тебе уже не удастся. У тебя просто не будет на это времени, парень. Через десять минут шквал будет здесь, а ещё через минуту все мы окажемся на дне. Теперь ты всё знаешь и можешь умереть как мужчина — мужчина, которым ты мог бы стать, но уже не станешь. Поверь, мне очень жаль, что всё так вышло.