Андрей Вольмарко - Жемчуг (СИ)

В глазах Райскрадта появился испуг.

Синг отвернулся.

Он не хотел, чтобы бывший лорд увидел точно такой же ужас у него, Синга, в глазах.

Синголо смотрел в окно, нервно пожёвывая нижнюю губу.

Дурацкая привычка, признавал он. Но избавиться от неё никак не выходило.

Снаружи, как обычно, шёл дождь. Голдуольцев это не смущало — они продолжали деловито растекаться по узенькой улочке, хлопать дверями и общаться прямо под потоками воды. Синг задумчиво наблюдал, как счастливая парочка обнималась под козырьком кондитерской лавки. Вода лилась на них струями прямо с козырька, вокруг сновали люди — а они просто стояли и обнимались, счастливо улыбаясь. Проходящие мимо смотрели на них — и тоже расцветали улыбками.

Синг тяжело вздохнул. Он бы многое отдал за то, чтобы так же стоять под холодным дождём с Лесте. Мёрзнуть, жаться друг к другу и шептать на ухо всякие глупости.

Может, немного распустить руки даже. Если будет уместно.

Просто стоять с кем-то, с кем будет тепло и уютно.

Потому что здесь, в натопленном кабинете Робартона, ему было холодно и тоскливо. Хотя бы из-за темы их с Сингом разговора.

— И… — Робартон откашлялся, прерывая долгую тишину. — И что дальше? Что стало с дочерью Райскрадта?

Синг неопределённо помахал рукой, не оборачиваясь. Он смотрел на парочку — парень что-то сказал девушке, поправил её капюшон и рассмеялся. Счастливый сукин сын. Хотел бы я быть…

— Дегнаре, — раздражённый голос Робартона заставил его вздрогнуть. — Не надо мне тут махать руками. Ты не птица. Что стало с дочерью Райскрадта?

Синг бросил тоскливый взгляд на улицу. И с сожалением отвернулся от окна.

— Мертва, — жёстко бросил он, огибая гору бумаг и присаживаясь на кресло. — Два часа операции, сорванный голос — и она умерла у меня на руках. Просто прелестно, да?

— Ты сделал всё, что мо…

Синг цокнул языком и недовольно сморщился.

— Знаешь, господин Робартон, сколько раз я слышал эту чепуху? Сделал всё, что мог. Я знаю, что сделал всё, что мог, — Синг опустил взгляд вниз. Он и сам не заметил, как начал неловко перебирать пальцами. — Дело в том, что я сделал недостаточно.

Робартон не ответил. Просто сидел за столом и задумчиво поглаживал свои дурацкие усы.

Все они молчали, когда Синг произносил это. «Сделал недостаточно». Никто не мог возразить на это.

Синг был бы рад услышать хотя бы подобие оправдания. Жалкого и неловкого. Но даже Мэй молчала. Лишь вздохнула и обняла его.

— В общем, — Синг зло разорвал хватку рук — его бесило это непроизвольное перебирание пальцами. — Я… Я пришёл сюда не за этим. Не чтобы жаловаться.

— Ты и не жалуешься, ты просто…

— В городе больны все, — не обращая внимание на успокоительную улыбку Робартона, жёстко закончил Синг.

Лицо Робартона замерло. Улыбка всё ещё играла на губах — но Синг видел, как в глазах что-то меняется.

— Что? — и вот, даже следы улыбки исчезли.

— Все больны. Мы проверяли. Две недели проверяли, — Синг без спроса взял со стола бутылки виски и щедро плеснул себе в стакан. — Дело в иммунитете. У кого-то он держится дольше. У кого-то — меньше. Но, рано или поздно, болезнь продавливает его. И тогда… Терминальная стадия. Без надежды на излечение, — Синг схватил стакан и сделал большой глоток.

Обжигающая жидкость заставила его поперхнуться и закашляться. Глаза заслезились, и он согнулся в кресле, пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха.

— Боги, как ты пьёшь эту дрянь? — спросил Синг, утирая слёзы и указывая на стакан.

— Я не пью, — мрачно пробормотал Робартон, хмуро глядя на бутылку. — Уже лет пять не пью. Хотел бы. Но не могу.

— А я не хочу. Но надо, — произнёс Синг, тряхнув головой. Тепло быстро расползалось по животу. — Я схожу с ума там. Понимаешь, господин Робартон?

— Прекрати называть меня так, — раздражённо дёрнул щекой Робартон. — Меня зовут Ирвин. Так и зови. И да. Я понимаю тебя. Такое чувство, будто бы ты добился просвета, приблизился к своей цели, почти достиг её, ухватил её пальцами… — Робартон протянул руку и схватил воздух. А затем картинно разжал руку. — А затем твоя цель просто утекла сквозь пальцы. Издеваясь, как… — он вздохнул. — В общем, я прекрасно понимаю тебя, лекарь.

— Подозрительно хорошо для человека вроде тебя, — Синг заглянул в стакан. Янтарная жидкость красиво плескалась внутри, и он вздохнул. Такая красивая — и такая мерзкая. — Я… Я не хочу возвращаться за стену. Каждый день прибывают новые люди. Каждый день я хожу среди людей и выбираю самые тяжёлые случаи. Понимаешь? — Синг не поднимал взгляда. Ему и так было слишком стыдно за его говорливость. Незачем усугублять. — Я не людей выбираю. А тяжёлые случаи. Я должен разрабатывать лекарство — а я раз за разом вожу их в операционную. На верную смерть, — Синг тяжко выдохнул и ещё раз посмотрел на стакан. — Один глоток — а я уже не затыкаюсь.

— Уж лучше так, чем сидеть и молча пить до беспамятства, — проговорил Робартон, откидываясь на кресле и устало закладывая руки за голову. — Ты не должен возиться с больными. Я уже говорил с кое-кем из твоей… Кхм. Лекарской братии.

— А, Броунсворт, да?

— Не имеет значения, — Робартон сверкнул глазами на Синга, и тот неуютно поёжился. Иногда с Ирвина слетал налёт его спокойствия, и из-под него выглядывало что-то… Откровенно пугающее. Однако вот Робартон моргнул, и взгляд его синих глаз вновь стал спокойным и собранным. — Мне говорили, что ты почти не занимаешься лекарством. Что тебе не раз предлагали забрать твоих больных. А ты упорно торчишь в операционной.

— Да, торчу, — Синг нахмурился. — Потому что я лекарь. И я должен…

— Должен спасать жизни людям, должен спасать мой грёбаный город. А не упражняться в хирургии, — холодно отрезал Робартон.

Синг виновато втянул голову в плечи. Ну а что сказать? Оправдания у него не было.

И это было хуже всего. Раньше у него на все вопросы были готовы ответы, на все обвинения — оправдание. А теперь, когда он отвечал не только за себя, оправданий у него не было. Ни одного, даже самого последнего.

— Виновен, — Синг развёл руками. Забыв, что стакан всё ещё у него.

Виски перелилось через край и влажно шлёпнулось на пол.

— Ещё как виновен, — Робартон устало вздохнул, массируя виски. — Послушай, Синголо… Ты напоминаешь мне одного человека. Я могу рассказать о нём, если хочешь.

— Я никуда не тороплюсь, — пожал плечами Синг, подливая ещё виски. В конце концов, кто его ждёт?

Всего лишь около уже сотни больных, ждущих от него спасения. Которого у него, вот досада, не завалялось. Хотя, может, надо ещё посмотреть в нагрудном кармане…

— Он тоже верил, что может изменить всё в одиночку, — Робартон хмуро уставился на бутылку, как на личного врага. — У вас больше похожего, чем тебе может показаться. Он тоже отучился в Коллегии. Получил печать адепта, верительные грамоты, прочие пакости. Ну, ты наверняка знаешь.