Андрей Вольмарко - Жемчуг (СИ)

Главное, что приносили.

Когда они несли три больших мешка к воротам особняка, один из них вежливо кашлянул.

— Когда мы сможем получить свои лекарства? — спросил он.

— Как обычно — днём, — заверил Синг. — Если кто-то из ваших людей будет совсем плох — присылайте его сразу же сюда. Хорошо?

— Конечно, — послушный кивок.

Кто бы мог подумать. Ещё недавно — «сопляк». И вот, эти громилы сами просят его и называют его «мастером Дегнаре».

Почему же ему не по себе от этого признания?

Наверное, потому же, что и всегда. Ему казалось, что он его не заслужил. Что обманывает их всех.

Да и себя.

Во время работы над лекарствами ему не хотелось думать. У него было простое дело — просто смешивать реагенты и разливать полученную жидкость по склянкам. Долго, трудоёмко, иногда даже утомительно.

Но, по крайней мере, это позволяло ему не думать. А Сингу всегда говорили, что думает он слишком много.

— Нужна помощь? — Мэй появилась как обычно, в самый неподходящий момент. Синг недовольно покачал головой. Чего она вечно ошивается рядом с ним? Неужто больше не с кем поговорить?

— Точно не нужна? Мне же не сложно. Честно. Я хочу быть полезной.

Синг страдальчески вздохнул.

— Хорошо, хорошо. Только замолчи. Вот, — он указал ей на пустые склянки. — Разливай сюда лекарство.

— Как ты его назвал? Ведь все лекарства как-то называются.

— Никак. Оно не лечит. Просто немного помогает, — отмахнулся он. — Работай молча — или я продолжу один.

Какое-то время всё шло хорошо. Механические, заученные движения, скрип досок и гул голосов снизу, стук дождя по стеклу.

И никаких мыслей. И ни одного слова, произнесённого этой дурой Мэй.

Как он и думал, её хватило всего на пару минут.

— Но ведь какое-то название быть должно!

— Так, а ну пошла вон, — зло прошипел он, указывая рукой на дверь. — Ты вызвалась помогать — а в итоге мешаешь.

— Не ври, — фыркнула девушка, продолжая довольно ловко наполнять склянки. — Тебе нельзя помешать. Видел бы ты себя со стороны. Никогда не видела кого-то более уверенного.

Синг скривился, пытаясь скрыть смущение. Её слова были ему приятны. Очень приятны.

Она так верит в него. И без всяких на то причин.

— Мне без разницы, как назвать его, — примирительно проговорил он. — Как бы ты назвала?

— Не знаю, — честно ответила девушка, не отрываясь от своего занятия. Синг невольно засмотрелся на неё — всё же у неё потрясающе красивые глаза. — Не знаю, у меня всегда было плохо с выдумкой. Наверное, как-нибудь красиво и поэтично.

— Поэтично? — презрительно фыркнул Синг. Его хорошее настроение тут же исчезло без остатка. — Поэзия — это для тех, кто не умеет ничего делать.

— Я никогда не слышала стихов. Настоящих. Только всякие глупые детские.

Синг виновато взглянул на неё. Иногда ему казалось, что они из разных миров. Что его жалкий и убогий мирок был для неё чем-то сверкающим и вожделенным.

«Вожделенным», — язвительно пронеслось у него в голове. — «Как поэтично, да?! Работай, придурок, а не думай о всякой чуши!».

— У меня были с собой стихи, — неожиданно выговорил он. Мэй подняла на него взгляд. Изумлённый и даже немного испуганный. — То есть… Ну. Книжечка. Сборник. Хочешь — дам почитать.

Она чуть покраснела и стыдливо спрятала взгляд, от чего Синг почувствовал себя ещё более неловко.

— Я… Вряд ли.

— Почему?

— Я не умею читать.

— О, — только и смог сказать Синг.

В его мире читать умели все. Даже его младшие братья. А вот она… Не умела.

Она была совсем не из его мира.

— Я бы хотела научиться, — грустно произнесла Мэй, ловко подставляя склянку под краник. — Но не у кого. Да и кто будет учить меня? Я всего лишь… Всего лишь Мэй.

— Я, — Синг не осознал, что произнёс. Пока Мэй вновь не бросила на него удивлённый взгляд.

— Ты?

— Да, я, — боги, да заткнись же! Почему он не может остановиться?! — Когда будет свободная минутка — буду тебя учить. Почему нет?

Она лишь кивнула. Ни благодарности, ни вопросов.

Какое-то время они просто работали. А затем она тяжело вздохнула.

— Ты бываешь тяжёлым. Но ты добрый.

Синг неловко улыбнулся.

— Спасибо.

Когда она и Гридс унесли лекарства, он вновь сел за стол. За дурацкую формулу.

Вскрытия и поверхностное исследование дали ему немного информации. Но… Слишком мало. По крайней мере, вынести из вскрытий он смог совсем немногое.

Ту версию лекарства, что он использовал сейчас, он создал едва ли не инстинктивно. Она работала, да…

Но не спасала. Замедляла. Ненамного. И снимала боль.

Конечно, для некоторых больных и этого уже было достаточно.

Но Сингу этого было мало.

Он не знал, сколько сидел над записями. Стол был скрыт под чашами с реагентами, записями и скомканными в гневе листами. Но ответов всё ещё не было. А они ему были безумно нужны.

Он здесь уже пять дней. Пять. И похоронил уже троих. Много? Мало?

Он не имел права решать. Факт — трое умерли. Факт — он не смог их спасти.

Факт — он собирается спасти остальных.

Когда он вынырнул из записей, старательно протирая глаза, за окном уже было темно. Свечи окрасили всю комнату в приторно-жёлтый свет.

А дождь всё ещё идёт, подумал он, решительно отбрасывая от себя перо. На сегодня хватит. Мысли в голове уже путаются, и на большее он не способен. Кое-какие наработки есть, и завтра можно будет проверить их… Но завтра.

А сейчас его ждёт вечерний обход и ужин с Мэй.

С Мэй. Почему ему так спокойно и уютно при мысли о ней? Почему…

— Синг? — он вздогнул, услышав её голос.

— Ты опять подкрадываешься? — почему-то ему стало страшно, что она подслушала его мысли.

— Извини. К тебе пришли. Трое.

— Больные, — вздохнул Синг, поднимаясь со стула и потягиваясь. От долгого сидения всё тело затекло. — Ещё трое больных…

— Нет, — он удивлённо замер.

— Нет? Не больные? Кто тогда?

— Люди Робартона. Он хочет тебя видеть.

Синг тяжело вздохнул.

Прекрасно. Похоже, ужин откладывается.

— Потерял двадцать бутылок?!

Злобный крик раздавался из конторки над цехом. Рабочие не обращали на это внимания — лишь продолжали возиться с котлами, бочками и бутылками.

Синг вопросительно оглянулся на проводника.

— Это нормально, — добродушно проговорил тот, улыбаясь милейшей улыбкой. — Он часто кричит. Мы уже привыкли, честное…

— Чего?! — крик достиг, казалось, невозможной громкости, и Синг сморщился.

— Похоже, — он указал в сторону крика, — господин Робратон…

Стекло конторки взорвалось брызгами, и наружу вылетел стул. С грохотом и стуком, он упал между больших дубовых бочек, а следом со звоном посыпались и осколки стекла.

Рабочие отреагировали на это никак — продолжали деловито работать, будто ничего и не произошло.