Андрей Вольмарко - Жемчуг (СИ)

Зачем он это сказал?! Он не хотел этого говорить! Проклятье, надо…

— Правда? — Мэй обернулась, и на её лицо… Ох. Синг никогда не видел такой смеси отчаянья и надежды.

— Конечно, — выдохнул он. Бесхребетная тряпка! Зачем он начал этот разговор?! Теперь ещё и обещание дал! Придурок!

— Спасибо, — девушка улыбнулась. — Пойдём завтракать?

— А как иначе… — обречённо прошептал Синг.

Завтрак стал негласным ритуалом уже на второй день пребывания в особняке. На нынешний же, пятый, Синг не задумывался над своими действиями. Пройти до столовой. Подождать, пока Мэй поставит перед ним холодную кашу. Съесть её, стараясь не обращать внимания на вкус. Поблагодарить её.

Всего пять дней — а ему кажется, что так было всегда. Последняя ложка вязкой и безвкусной массы, судорожный глоток — и взгляд на Мэй, возящуюся с посудой.

— Спасибо, — проговорил он, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Сегодня она была даже не такой противной, как обычно. Либо я начинаю привыкать, либо ты научилась чему-то.

— Не за что. Ты теперь к больным?

Синг вздохнул.

— Да. К больным.

В лекциях по полевой медицине у Синга наибольшее недоумение вызывал раздел, обучающий организовывать лазарет. Когда он готовился к Испытанию, этот вопрос вызывал у него почти физическую ненависть и полное опустошение. Ну какому хирургу доверять организовывать лазарет самому?! Ведь на то есть… Да кто угодно! Хирург спасает, а не обустраивает место операций!

Но теперь, выходя в некогда приёмный зал, он благодарил всех богов, что адепт Бортоломелло заставлял их учить всё без исключения в своё курсе.

Опираясь на перила галереи, Синг смотрел вниз, в зал. Большая часть больных ещё спала, но некоторые уже проснулись и тихо переговаривались, сидя на лёжанках.

Лёжанки на дорогом паркете. Вместо благородных господ — немытые бродяги. Вместо тостов за здоровье — кашель и мольбы о помощи.

А вместо шикарной еды — жидкая каша.

В высшей мере иронично.

Знали ли хозяева этого места, что когда-нибудь оно приобретёт такой вид? Вряд ли.

Жизнь — отвратительная штука, подумал Синг, спускаясь вниз. Какие бы правила она не озвучила, в любой следующий момент она может поменять их. И тогда остаётся надеяться лишь на то, что изменение это будет хоть в какой-то мере в твою пользу.

Или пытаться повернуть чашу в свою пользу. Хоть как-то.

— Доброе утро, Лестред, — с мягкой улыбкой он присел перед первым больным.

— Доброе, мастер Дегнаре, — старика мелко трясло. — Холодное нынче утрецо, да?

— Это верно. Я могу попросить Мэй принести ещё одно одеяло для вас.

— Отдайте его лучше кому помоложе, мастер Дегнаре. Уверен, одеял у вас не так уж и много.

— И тем не менее, я попрошу её поискать, — губы Синга изгибались в улыбке, но улыбаться ему совершенно не хотелось. Лестред был слишком стар, чтобы выдержать болезнь. Он чудом пережил два приступа с помощью Синга и его лекарства.

Но Синг знал, что третий старика убьёт. Даже если за него заступятся сами боги.

— Будете осматривать меня? — спросил старик, улыбаясь.

— Таков порядок, — Синг не знал, чего он ожидал увидеть. С каждым днём старик становился лишь хуже. И был жив до сих пор лишь потому, что Синг пичкал его своей микстурой.

И Синг, и сам Лестред знали, что болезнь уже не отступит. Но старик продолжал улыбаться, а Синг — проводить бессмысленный осмотр.

Таков порядок. Даже если надежды нет у одного, нельзя отбирать её у других.

— Ваши лекарства скоро будут, — заверил Синг, ободряюще хлопая по плечу старика. Ну, как хлопая. Легонечко его касаясь.

— Пустая трата ваших стараний, — покачал головой старик, всё ещё улыбаясь.

— Не говорите так, — укоризненно посмотрел на него Синг. — Всё будет хорошо.

— Да. Конечно. Всё будет хорошо.

Синга уже самого тошнило от этих слов. «Всё будет хорошо». Когда всё было хорошо? Да никогда.

Но каким-то образом, эти простые три слова помогали людям. Хотя бы немножко. Но помогали.

Он сам никогда не верил в это. Но какая разница во что верить, когда больных эти слова делают счастливыми?

Тем более, он и так останется недовольным. Как минимум недовольным.

Обход приносил ему страданий не меньше, чем больным — их болезнь. Старики, молодые. Женщины, мужчины. Приветливые и грубые. Все они были разными.

Но все они были приговорены. Кого-то он сможет продержать подольше с помощью своих микстур. Не зря же он до поздней ночи варит их.

Но… Но. Всему приходит конец. И если он что-либо не придумает…

Он не хотел об этом думать.

Он видел всякие болезни. В Мёнхене он довольно легко ставил диагнозы на практических занятиях в лазарете. Симптомы бросались в глаза, лечение почти всегда было очевидным.

Но это место мало походило на лазарет Мёнхена. Отвратительное освещение, беспорядок, постоянный шум или шорох, капающая с потолка вода. Нечего уже говорить о сквозняках и запахе.

И люди. Не облачённые в белые наряды, а грязные, дурно пахнущие и испуганные.

Он бы тоже боялся, если бы его жизнь зависела от растерянного парня.

После осмотра всегда наступало одно и то же. Синг брал листок и расписывал, кому и сколько сегодня достанется лекарства. В эти мгновения он чувствовал себя особо мерзко. Когда выписывал безнадёжно больным меньшие порции, а то и вовсе заменял лекарства обезболивающим или дешёвыми наркотиками.

Но он знал — так было надо. Если он будет пытаться поступать хорошо, ничего не получится.

Сейчас не нужно поступать хорошо. Нужно поступать правильно. Как бы плохо ему потом не спалось.

Отдав листок стражнику Гридсу — добровольному разносчику лекарств, который уже всем надоел со своими рассказами о страже-, Синг направился к воротам поместья.

В дворике некогда был сад. Наверняка в давние времена здесь было приятно сидеть и болтать о вечном и возвышенном.

Но когда особняк остался без присмотра, сад одичал. Растения сначала захватили всё, что могли.

А затем умерли. То ли от влаги, царящей в Голдуоле. То ли без ухода. То ли ещё почему-то.

Факт был в том, что теперь сад — и по совместительству дворик — выглядел безумно угрюмо. Искорёженные чёрные ветви деревьев. Мёртвые вьющиеся растения. Голый, бесформенный кустарник.

И лишь жёлтая трава оставалась живой.

Люди ждали его у ворот — как всегда. Трое здоровенных мужчин в капюшонах и плащах, запахнутых от дождя. Хмурые, мокрые, увешанные оружием и недоверчиво переглядывающиеся.

— Мастер Дегнаре, — хмуро поприветствовал его один из них, неловко одёргивая капюшон. Во все стороны брызнула вода. — Мы принесли, как обычно.

— Спасибо, — Синг благодарно кивнул им. Он не знал, были ли это те же люди, что приносили наркотики и реагенты вчера. Ему было плевать.