Джек Вэнс - Сказания умирающей Земли. Том IV [publisher: Издательские решения]

Гости Вермулиана занимали номера в «лучевых» флигелях, а под центральным шпилем находились различные салоны, утренняя и вечерняя студии, библиотека, музыкальный зал, парадная столовая и гостиная с баром.

Через час после рассвета начали прибывать чародеи – Гильгад явился первым, а Ильдефонс – последним. К Вермулиану уже вернулось его обычное душевное равновесие – он приветствовал каждого из гостей с дружелюбием, не выходившим, однако, за рамки профессиональной сдержанности. Познакомившись с обстановкой отведенных им номеров, чародеи собрались в большом салоне. Вермулиан обратился к ним: «Для меня большая честь принимать столь выдающуюся группу специалистов! Наша цель – спасение древнего героя, Моррейона! Все присутствующие – опытные мастера своего дела. Но понимаете ли вы, что нам придется посетить самые далекие пространства?» Вермулиан помолчал, переводя безмятежный взгляд с одного лица на другое: «Готовы ли вы к тяготам, неудобствам, опасностям? Мы вполне можем столкнуться с такими препятствиями. Если у вас есть сомнения по этому поводу, или если вы преследуете цели, не связанные непосредственно с нашей основной задачей – например, если вас в первую очередь интересуют поиски звездоцветов – настоятельно рекомендую вам вернуться в свои соответствующие усадьбы, зáмки, пещеры и кельи. Все готовы отправиться в странствие? Хорошо! В таком случае – в путь!»

Вермулиан поклонился гостям, теперь чувствовавшим себя не очень удобно. Взойдя по ступеням в бельведер управления, волшебник облек дворец заклятием левитации, и все сооружение воспарило на крыльях утреннего ветерка, как облако с пятью остроконечными шпилями. Вермулиан сверился с «Небесным альманахом» и записал последовательность символов, после чего нанес эти символы на обод навигационного колеса, вырезанного из красноватого сердолика, и раскрутил колесо. Символы соскользнули с обода, подхваченные межпространственным потоком, и тем самым обозначили маршрут перемещения по Вселенной. Вермулиан зажег тонкую свечу и поднес ее к кадильнице ускорителя – дворец устремился в даль, оставив позади древнюю Землю и ее гаснущее светило.

Риальто стоял у мраморной балюстрады. Ильдефонс присоединился к нему; некоторое время оба наблюдали за тем, как уменьшался бледно-розовый полумесяц Земли. Ильдефонс меланхолически произнес: «Отправляясь в такое странствие, когда будущее непредсказуемо, сами по себе приходят в голову неутешительные мысли. Надеюсь, вы успели привести в порядок свои дела?»

«Нельзя сказать, что у меня в усадьбе все в порядке, – ответил Риальто. – Пюирас не справлялся с обязанностями. Напиваясь, он горланит кабацкие песни и дурачится самым непозволительным образом, а в трезвом состоянии становится мрачным и неподатливым, как пиявка на трупе. Сегодня утром я понизил его в должности – теперь он трудится в бригаде минускулов».

Ильдефонс рассеянно кивнул: «Меня беспокоит очевидное намерение наших коллег – при всем моем уважении к ним – воспользоваться поисками Моррейона в качестве предлога для личного обогащения».

«Вы имеете в виду „сияющие поля“, усеянные звездоцветами?» – осторожно поинтересовался Риальто.

«Вот именно. Как предупредил в самых категорических выражениях Лунатик Вермулиан, наша цель заключается в спасении Моррейона. Звездоцветы могут только отвлечь нас от осуществления этого проекта. Даже если мы обнаружим залежь звездоцветов, подозреваю, что всем заинтересованным лицам будет полезно предусмотреть в высшей степени избирательный процесс распределения драгоценностей, невзирая на бесконечные жалобы корыстного Гильгада».

«В пользу вашей точки зрения можно выдвинуть множество аргументов, – признал Риальто. – Достижение предварительного взаимопонимания имеет большое значение для решения такого чреватого противоречиями и конфликтами вопроса. Вермулиану, разумеется, причитается справедливая доля».

«Само собой».

Тем временем Вермулиан спустился в павильон, где его окружили Маг Мьюн, Хуртианц и другие. Мьюн поднял вопрос о пункте назначения: «Определение пределов начинает играть важную роль. Каким образом, Вермулиан, вы знаете, что направление нашего перемещения приведет нас к Моррейону?»

«Хорошо сформулированный вопрос! – отозвался Вермулиан. – Для того, чтобы на него ответить, мне придется указать на изначально свойственную Вселенной характеристику. Мы можем лететь в любом направлении, которое кажется более или менее удобным, но каждое из направлений приведет нас в одно и то же место, а именно к концу Вселенной».

«Любопытно! – воскликнул Зилифант. – В таком случае мы неизбежно должны найти Моррейона. Такая перспектива внушает оптимизм!»

Гильгад не был полностью удовлетворен: «А как насчет „сияющих полей“, упомянутых в „Глоссарии“? Где они находятся?»

«Это имеет лишь вторичное, даже третичное значение, – напомнил ему Ильдефонс. – Наши помыслы должны быть сосредоточены на спасении Моррейона».

«Ваша озабоченность судьбой героя опоздала на несколько эонов, – ядовито заметил Гильгад. – Вполне возможно, что Моррейон давно потерял терпение».

«Его своевременному избавлению помешали другие обстоятельства, – раздраженно нахмурившись, возразил Ильдефонс. – Не сомневаюсь, что Моррейон поймет причины, по которым ситуация сложилась таким образом».

«Поведение Ксексамедеса, однако, становится все более необъяснимым! – вмешался Зилифант. – В качестве архивёльта-перебежчика у него нет очевидных оснований делать одолжение Моррейону, другим архивёльтам или ассоциации чародеев».

«В свое время тайное станет явным», – предрек Эрарк Предвестник.

Странствие продолжалось. Дворец бесшумно летел среди звезд, под облаками пылающего газа и над ними, в пучинах глубокого черного космоса. Чародеи медитировали в беседках, обменивались мнениями, сидя в салонах с бокалами изысканных настоек в руках, отдыхали на мраморных скамьях в павильоне или, облокотившись на балюстраду, смотрели на проплывающие мимо галактики. Завтрак чародеям подавали в индивидуальных номерах, обедали они, как правило, на свежем воздухе под прозрачным куполом павильона, а роскошный ужин продолжался, в самой торжественной обстановке, до глубокой ночи. Для того, чтобы оживить эти долгие вечера, Вермулиан вызывал самых очаровательных, остроумных и прекрасных женщин давно прошедших эпох, в причудливых великолепных нарядах. Они находили странствующий дворец не менее достопримечательным, нежели факт их собственного пребывания в нем. Одни считали, что видят сон, другие предполагали, что они умерли и уже находятся на том свете, а некоторые, самые развитые в умственном отношении, высказывали гипотезы, близкие к действительности. Стремясь облегчить их общение с гостями, Вермулиан наделял их способностью говорить на современном чародеям языке, и вечернее застолье нередко становилось шумным и веселым.