Джек Вэнс - Сказания умирающей Земли. Том III [publisher: Издательские решения]

Поднявшись с сиденья, Вармус подал сигнал тревоги погонщикам, после чего притянул воздушное судно на дорогу. «Мы приготовим гоблинам большой сюрприз!» – пообещал он Кугелю. Обратившись к пассажирам, стоявшим на палубе, Вармус сказал: «Будьте добры, сойдите на землю! Я намерен атаковать гоблинов с воздуха».

На борту «Авентуры» собрались десять человек, вооруженных арбалетами, заряженными железными стрелами и взрывными дротиками. Вармус привязал швартов к фарлоку-тяжеловозу: «Кугель! Удлините трос, чтобы судно поднялось над утесом, и мы устроим гоблинам приветственную бомбардировку!»

Кугель выполнил приказ – судно с готовыми к обстрелу арбалетчиками поднялось в воздух, проплыло к утесу и зависло над ним.

Вармус стоял на носу: «Так где же засада?»

Кугель протянул руку: «Вот здесь, где они собрали груду валунов!»

Вармус разглядывал склон холма: «Не вижу никаких гоблинов».

Кугель тоже внимательно рассматривал утес – гоблины исчезли. «Ну и прекрасно! – заявил он. – Они заметили наши приготовления и разбежались».

Вармус угрюмо хмыкнул: «Вы совершенно уверены, что видели скальных гоблинов? Вам не привиделось?»

«Конечно, уверен! Я не подвержен истерическим галлюцинациям!»

«Может быть, вам показалось, что шевелятся тени под скалами».

«Ни в коем случае! Я видел их так же отчетливо, как вижу вас!»

Голубые глаза вожатого каравана задумчиво сосредоточились на лице Кугеля: «Не обижайтесь, я вас не критикую. Вы заметили опасность и надлежащим образом предупредили нас – хотя, судя по всему, вы подняли тревогу по ошибке. Не буду высказывать дальнейшие замечания по этому поводу – с тем исключением, что, как вы сами понимаете, ложные тревоги заставляют нас терять драгоценное время».

Кугель не мог что-либо ответить на подобное подразумеваемое обвинение. Вармус подошел к поручную и прокричал ожидавшему внизу погонщику головного экипажа: «Поезжайте всем караваном вперед, мимо утеса! Мы обеспечим безопасность сверху».

Караван проехал мимо утеса без каких-либо нежелательных последствий, после чего «Авентуру» опустили на дорогу, чтобы пассажиры «первого класса» могли снова взойти на борт.

Вармус отвел Кугеля в сторону: «Вы безукоризненно выполняете свои обязанности. Тем не менее, я решил удвоить число дозорных. Шилк – вот он стоит, внизу – опытный караванный работник. Он будет нести вахту бок о бок с вами, чтобы каждый из вас мог подтверждать наблюдения другого. Шилк, подойди-ка сюда, будь так любезен! Теперь тебе придется охранять караван вместе с Кугелем».

«С удовольствием этим займусь! – сказал Шилк, круглолицый коренастый человек с волосами песочного оттенка и кудрявыми бакенбардами. – Надеюсь, наше сотрудничество будет плодотворным».

Помрачневший Кугель провел напарника на носовую палубу, после чего караван снова двинулся вперед. Дружелюбный и словоохотливый увалень, Шилк способен был обсуждать что угодно и как угодно долго, причем в мельчайших деталях. Кугель отвечал ему сухо и коротко, что приводило Шилка в замешательство. Обидевшись, он попытался объясниться начистоту: «Когда мне поручают работу такого рода, я люблю немного поболтать, чтобы скоротать время. Стоять здесь и молчать, уставившись в пространство, было бы слишком однообразно. В конце концов от скуки может разыграться воображение, и мы начнем принимать желаемое за действительное, – Шилк подмигнул и ухмыльнулся. – Не так ли, Кугель?»

По мнению Кугеля, шутка напарника носила оскорбительный характер – он ее проигнорировал.

«Ну ладно, – вздохнул Шилк. – Каждому свое, как говорится».

В полдень Шилк направился в камбуз, чтобы перекусить. Там он очевидно употребил чрезмерное количество еды и вина, в связи с чем во второй половине дня его стал одолевать сон. Обозревая окрестности помутневшими глазами, он сообщил Кугелю: «Вокруг ничего нет, кроме пары ящериц. Таково мое суждение, основанное на длительном профессиональном опыте, в связи с чем я намерен сделать перерыв и немного вздремнуть. Если увидите что-нибудь необычное, не забудьте меня разбудить». Шилк забрался в палатку Кугеля и устроился там поудобнее, тогда как Кугелю осталось только предаваться горьким размышлениям о потерянных терциях и выброшенной девицами сапожной мази.

Когда караван остановился, чтобы подготовиться к ночевке, Кугель сразу спустился на землю и подошел к Вармусу. Разъяснив вожатому легкомысленное поведение девушек-мимов, он пожаловался на понесенные им потери.

Вармус выслушал его вежливо, но слегка рассеянно: «Надо полагать, доктор Лаланке собирается выплатить вам компенсацию?»

«В том-то и проблема! Он отказывается нести какую-либо ответственность за действия своих подопечных! Он заявляет, что вы, в качестве вожатого каравана, обязаны возместить мои потери».

Рассеянность Вармуса мгновенно испарилась: «Лаланке утверждает, что выплатить возмещение должен я?»

«Вот именно! И теперь извольте получить мой счет».

Вармус сложил руки на груди и быстро отступил на пару шагов: «Доктор Лаланке заблуждается».

Кугель возмущенно протянул счет к самому носу вожатого: «Как я должен понимать ваши слова? Вы отказываетесь выполнять свои обязательства?»

«Все это не имеет ко мне никакого отношения! Хищение было совершено на борту „Авентуры“, вашего собственного судна!»

Кугель снова протянул Вармусу счет: «Тогда, по меньшей мере, вы должны вручить этот счет доктору Лаланке и взыскать с него оплату».

Вармус погладил подбородок: «Это противоречило бы установленным правилам. Вы – хозяин „Авентуры“. Значит, пользуясь должностными полномочиями, вы должны вызвать доктора Лаланке с целью проведения слушания и наложить на него штраф в надлежащем, по вашему мнению, размере».

Кугель с сомнением обернулся в сторону доктора Лаланке, продолжавшего беседу с Клиссумом: «Предлагаю вместе обратиться к доктору, чтобы совокупный вес наших полномочий заставил его признать справедливость моих требований».

Вармус отступил еще на шаг: «Не впутывайте меня в эту историю! Я – всего лишь Вармус, вожатый каравана, я еду по земле и ничего не знаю о том, что происходит на летающих кораблях!»

Кугель продолжал выдвигать аргументы, но на лице Вармуса застыло выражение хитрого упрямства – он не прислушивался ни к каким доводам. В конце концов Кугель подошел к столу, накрытому у костра, выпил вина и хмуро сосредоточил взгляд на языках пламени.

Вечером время тянулось бесконечно. Всех охватила подавленность, располагавшая к замкнутости: никто не читал стихи, не пел и не шутил; пассажиры угрюмо сидели вокруг костра, лишь изредка и тихо позволяя себе произнести несколько слов. Все умы занимал один и тот же невысказанный вопрос: «Кому суждено исчезнуть этой ночью?»