Джек Вэнс - Сказания умирающей Земли. Том II [publisher: Издательские решения]

Оскорбленно выпрямившись, Кугель указал на то обстоятельство, что «припадок преступного идиотизма», как изволил выразиться разочарованный чародей, был вызван самым обыкновенным голодом: «Как бы то ни было, в чем заключается невероятная ценность этой крапчатой медузы, распластавшейся на камне? Не менее уродливых тварей можно обнаружить в сетях любого рыбака».

Фарезм тоже выпрямился во весь рост, обжигая Кугеля возмущенным взглядом. «Эта „тварь“, – громогласно объявил он, – не что иное, как ВЕЗДЕСУЩНОСТЬ! Ее центральная сфера заключает в себе бесконечное пространство-время, видимое в обращении. Трубчатые отростки сферы соединяют ее с различными эпохами, и ужасные последствия твоих тычков и уколов, а тем более дальнейших попыток поджарить и разжевать это воплощение всего, что было, есть и будет, невозможно себе представить!»

«Как насчет воздействия пищеварительных соков? – деликатно поинтересовался Кугель. – Сохранят ли свои изначальные свойства различные компоненты пространства, времени и бытия по мере прохождения через мой желудочно-кишечный тракт?»

«Чепуха! Бесплодная игра воображения! Достаточно сказать, что ты нанес чудовищный ущерб и создал опасные напряжения в онтологической ткани Вселенной. От тебя неизбежно потребуется восстановление устойчивого равновесия мироздания».

Кугель развел руками: «Неужели нельзя предположить, что допущена какая-то ошибка? Что упомянутое „существо“ – не более, чем псевдо-ВЕЗДЕСУЩНОСТЬ? Или что такое существо можно было бы приманить снова каким-либо другим способом?»

«Первые две теории не выдерживают критики. В том, что касается последней, должен признаться, мне приходили в голову возможности извлечения ВЕЗДЕСУЩНОСТИ чрезвычайными методами». Фарезм взмахнул рукой; ступни Кугеля снова опустились на каменистую почву, но приросли к ней намертво: «Теперь я направлюсь в синоптикум, чтобы в полной мере оценить значение последних достойных сожаления событий. В свое время я вернусь».

«К тому времени я ослабею от голода, – тревожно отозвался Кугель. – В самом деле! Корка хлеба и кусочек сыра позволили бы предотвратить все достойные сожаления события, в связи с которыми я подвергаюсь незаслуженным обвинениям».

«Молчать! – рявкнул Фарезм. – Не забывай, что размеры и характер твоего наказания еще не определены. Приставать с жалобами и упреками к тому, кто и так уже едва заставляет себя сохранять разумную сдержанность – в высшей степени бесстыдная и опрометчивая дерзость!»

«Позвольте мне сказать только одно, – упорствовал Кугель. – Если вы вернетесь и найдете на этой тропе мой окостеневший труп, вы только потеряете время зря, определяя размеры незаслуженного мной наказания».

«Возобновление жизнедеятельности – тривиальная задача, – обронил Фарезм. – Вынесенный тебе приговор вполне может предусматривать многократную казнь посредством применения контрастирующих методов умерщвления». Чародей уже направился к синоптикуму, но обернулся и раздраженно подозвал Кугеля рукой: «Пойдем! Проще тебя накормить, чем возвращаться и воскрешать твое тело».

Кугель обрел свободу передвижения и последовал за Фарезмом по дорожке, широко огибавшей жилище чародея; дорожка привела их ко входу в синоптикум. В просторном помещении с расходящимися вверх наклонными серыми стенами, ярко освещенном трехцветными многогранниками, Кугель жадно поглотил пищу, появившуюся по мановению руки Фарезма. Тем временем чародей заперся в лаборатории и занялся прорицаниями. Шло время. Кугель начинал терять терпение; три раза он подходил к арочному выходу из синоптикума, и каждый раз ему являлось магическое предупреждение – сперва в форме призрака, загородившего путь, затем в виде зигзагообразного голубого разряда энергии, и, наконец, в ипостаси жужжащего роя блестящих лиловых ос.

Отказавшись от мысли о побеге, Кугель присел на скамью и принялся ждать, уткнувшись локтями в колени длинных ног и опустив голову на ладони.

Наконец Фарезм появился снова – в мятой мантии, со взъерошенными волосами, торчавшими наподобие ореола из тонких желтых игл. Кугель медленно поднялся на ноги.

«Я определил местонахождение ВЕЗДЕСУЩНОСТИ! – произнес Фарезм, выделяя каждый слог подобно звонкому удару в гонг. – Возмущенная недостойным обращением, она покинула твой желудок и с отвращением удалилась на миллион лет в прошлое».

Кугель торжественно покачал головой: «Позвольте выразить мои искренние соболезнования. Могу дать только один совет: никогда не отчаивайтесь! Возможно, в один прекрасный день это существо снова посетит ваш музей абстрактной скульптуры».

«Перестань болтать! ВЕЗДЕСУЩНОСТЬ должна быть возвращена. Пойдем!»

Кугель неохотно последовал за Фарезмом в небольшую комнату со стенами, выложенными голубой плиткой, и с высоким куполом из синего и оранжевого стекла. Чародей указал на черный диск посреди пола: «Встань сюда».

Кугель мрачно подчинился: «В каком-то смысле можно было бы утверждать…»

«Молчать! – Фарезм приблизился. – Видишь этот предмет?» Чародей продемонстрировал шар оттенка слоновой кости, диаметром примерно в два кулака, покрытый исключительно сложной, микроскопически точной резьбой: «Это трехмерный график закономерностей, послуживших основой моему гигантскому проекту. Он отражает символическое значение НЕБЫТИЯ, к которому ВЕЗДЕСУЩНОСТЬ неизбежно должна испытывать притяжение – согласно Второму закону криптороидального филогенетического родства Кратинджея, с которым ты, возможно, знаком».

«Не могу сказать, что знаком со всеми его аспектами, – отозвался Кугель. – Но хотел бы поинтересоваться: в чем состоят ваши намерения?»

На губах Фарезма промелькнула холодная усмешка: «Я намерен попытаться применить одно из самых могущественных заклинаний, когда-либо сформулированных древними специалистами – заклинание необратимое, но чреватое столь расплывчатыми последствиями и не поддающимися контролю погрешностями, что Фандаал, верховный чародей Великого Мофолама, запретил его использование. Если мне удастся справиться с этой задачей, ты вернешься на миллион лет в прошлое. Там ты и останешься, пока не выполнишь мое поручение, после чего сможешь вернуться в настоящее время».

Кугель быстро отступил от черного диска: «Я не тот человек, который мог бы выполнить такую задачу, в чем бы она ни заключалось. Настоятельно рекомендую вам воспользоваться услугами другого агента!»

Фарезм игнорировал протесты: «Задача, само собой, состоит в том, чтобы сферический символ НЕБЫТИЯ соприкоснулся с ВЕЗДЕСУЩНОСТЬЮ». В пальцах чародея появилось нечто напоминающее комочек свалявшейся паутины: «Для того, чтобы содействовать твоим поискам, я наделяю тебя этим средством, разъясняющим смысл любых имеющих значение звуковых сигналов, выраженных в соответствии с любой возможной системой кодирования». Он вложил комочек в ухо Кугеля, где паутина тут же развернулась и прижилась так, словно всегда была неотъемлемой частью слухового аппарата. «Вот таким образом, – сказал Фарезм. – Теперь тебе достаточно прислушиваться к незнакомому языку всего лишь три минуты – и ты сможешь свободно владеть этим языком. А теперь – еще одно средство, увеличивающее вероятность успеха: это кольцо. Обрати внимание на вставленный в него драгоценный камень: если ты будешь находиться на расстоянии менее полутора километров от ВЕЗДЕСУЩНОСТИ, бегущие внутри камня огоньки укажут направление и приведут тебя к искомому объекту. Все ясно?»