Джек Вэнс - Сказания умирающей Земли. Том II [publisher: Издательские решения]

«Твои предки, – объяснил кудесник, – каждый в самом привычном для него наряде – вплоть до человекообразного гомункулуса, от которого все мы происходим». Войнод забрал кольцо и вынул из поясной сумки тусклый сине-зеленый самоцвет.

«Теперь смотрите: я бросаю этот камень в воды Скамандера! – Кудесник подбросил самоцвет так, чтобы он, мелькнув дугой в воздухе, упал в реку и скрылся в ее темных глубинах. – А теперь мне достаточно протянуть руку, раскрыв ладонь, и камень вернется ко мне!» Действительно, собравшиеся вокруг паломники увидели, как блеснула в зареве костра взлетевшая из реки искорка, и камень опустился на ладонь Войнода.

«Обладатель такой драгоценности может никогда не опасаться нищеты! – сказал кудесник. – Само собой, за него не дадут много денег, но его можно продавать раз за разом различным покупателям… Что еще я могу вам показать? Может быть, вот этот небольшой амулет. Честно говоря, это эротический стимулятор, вызывающий сильные чувства у того, кто подвергается его сглазу. Пользоваться им следует очень осторожно, в связи с чем у меня, разумеется, есть незаменимый противодействующий талисман, изготовленный в форме бараньей головы по приказу императора Дальмазмия Нежного с тем, чтобы он никоим образом не злоупотреблял привязанностью ни одной из своих десяти тысяч любовниц… Что еще у меня есть? Вот волшебная палочка, мгновенно прикрепляющая любой предмет к другому. Я внимательно слежу за тем, чтобы она оставалась в чехле – того и гляди, штаны случайно прилипнут к ягодицам, или палец – к сумке на поясе. Очень полезная вещь, находит самые различные применения. Что еще? Посмотрим, посмотрим… Да-да, конечно! Рог, отличающийся самым достопримечательным свойством. Будучи вложен в рот мертвеца, он заставляет умершего снова произнести двадцать его последних слов. Будучи вставлен в ухо мертвеца, он позволяет безжизненному мозгу воспринимать новую информацию… Что еще найдется в моей сумке? Ага, вот оно! Небольшое устройство, доставившее мне множество развлечений!» Войнод вынул куклу, разразившуюся декламацией отрывков героической поэмы, а затем пропевшую довольно-таки похабную песенку и обменявшуюся рядом остроумных замечаний с Кугелем – тот присел на корточках поближе к кудеснику и с напряженным вниманием наблюдал за его фокусами.

Войнод устал, наконец, давать представление, и паломники стали, один за другим, готовиться ко сну.

Кугель лежал с открытыми глазами, подложив руки под голову, глядя в звездное небо и размышляя о неожиданно богатой коллекции тавматургических инструментов и средств, принадлежавших Войноду.

Убедившись в том, что все заснули, он поднялся на ноги и внимательно рассмотрел фигуру спящего кудесника. Сумка Войнода была надежно застегнута, причем он положил ее под мышку – в полном соответствии с ожиданиями Кугеля. Направившись к небольшой кладовой, где пилигримы хранили запасы провизии, Кугель позаимствовал небольшое количество топленого сала, каковое он смешал с мукой, получив таким образом нечто вроде белой мази. Воспользовавшись куском картона, он изготовил маленькую коробочку и наполнил ее мазью. После этого он вернулся к своей подстилке и лег на нее.

Поутру Кугель позаботился о том, чтобы Войнод застал его, как бы случайно, за подозрительным занятием: Кугель смазывал лезвие своей шпаги приготовленной вчера белой мазью.

Войнод тут же пришел в ужас: «Не может быть! Невероятно! Увы, бедняга Лодермульх!»

Кугель приложил палец к губам и пробормотал: «О чем вы говорите? Я всего лишь смазываю шпагу, чтобы она не ржавела».

Войнод, полный непреклонной решимости, отрицательно покачал головой: «Теперь все ясно! Вы прикончили провоста, чтобы присвоить его имущество! Мне ничего не остается, как сообщить об этом вороловам в Эрзе-Дамате!»

Кугель умоляюще протянул к нему руки: «Не спешите с выводами! Вы заблуждаетесь – я ни в чем не виноват!»

Войнод, человек высокий и смуглый, с лиловатыми мешками под глазами, длинным подбородком и узким лбом с пролысинами, предупреждающе поднял руку: «Я никогда не одобрял убийства. В данном случае необходимо восстановить справедливость – в том числе применить надлежащее суровое наказание. По меньшей мере, злодей не должен никоим образом извлечь выгоду из своего преступления!»

«Вы имеете в виду мазь?» – осторожно спросил Кугель.

«Разумеется! – отрезал Войнод. – Справедливость должна торжествовать!»

«Вы просто безжалостны! – огорченно воскликнул Кугель. – Придется подчиниться вашим требованиям – у меня нет другого выхода».

Кудесник протянул руку: «Давайте мазь! Так как вы очевидно охвачены стыдом и сожалением по поводу своего преступления, я о нем больше ничего никому не скажу».

Задумчиво поджав губы, Кугель произнес: «Так и быть. Я уже смазал свой клинок. Поэтому готов обменять остаток мази на ваш эротический амулет и противодействующий ему талисман, вкупе с не столь существенными магическими средствами».

«Что я слышу? – разгневался Войнод. – Ваша наглость превосходит всякие представления! Мои волшебные инструменты бесценны!»

Кугель пожал плечами: «Мазь отшельника с плотины тоже нельзя назвать товаром общего потребления».

После продолжительного спора Кугель расстался с мазью, обменяв ее на тюбик, испускавший струю синего концентрата на расстояние в пятьдесят шагов, и рукописный свиток, содержавший перечень восемнадцати фаз лаганетического цикла – этим ему пришлось удовольствоваться.

Вскоре после этого на западном берегу Скамандера появились окраинные руины Эрзе-Дамата – остатки разрушенных древних вилл среди поросших быльем садов.

Работая шестами, паломники подвели плот ближе к берегу. Вдали уже торчало навершие Черного обелиска – завидев его, пилигримы разразились радостными возгласами. Совместными усилиями им удалось направить плот по диагонали поперек реки и пришвартоваться к одному из покосившихся, прогнивших городских причалов.

Паломники выбрались на берег и собрались вокруг Гарстанга, обратившегося ко всем присутствующим: «С глубочайшим удовлетворением слагаю с себя обременительные обязанности руководителя нашего отряда! Воззрите же! Перед вами священный город, где Гильфиг провозгласил гнеустическую догму, где он испепелил Казуэ и ниспроверг ведьму Энксис! Вполне возможно, что его благословенные подошвы попирали ту самую почву, на которой мы теперь стоим!» Гарстанг драматическим жестом опустил руку к земле, в то время как паломники, глядя вниз, смущенно переминались с ноги на ногу.

«Как бы то ни было, – продолжал Гарстанг, – мы прибыли, и каждый из нас должен чувствовать облегчение. Мы проделали нелегкий, опасный путь. Пятьдесят девять человек вышли из долины Фольгуса. В полях Сагмы вурдалаки утащили Бамиша и Рандола. На мосту через Аск к нам присоединился Кугель. Сплавляясь по Скамандеру, мы потеряли Лодермульха. Теперь нас – пятьдесят семь товарищей, сплоченных бедами и приключениями – мне причиняет огорчение необходимость распустить наш отряд, но я не сомневаюсь, что все мы навсегда запомним этот славный поход!