Джек Вэнс - Сказания умирающей Земли. Том II [publisher: Издательские решения]

Через два дня начинается ритуал очищения. Мы прибыли вовремя. Те, кто еще не проиграл все свои деньги, – с этими словами Гарстанг бросил осуждающий взгляд на Кугеля, – могут остановиться в удобных гостиницах. Обнищавшим придется найти какую-нибудь другую крышу над головой. Наше путешествие подошло к концу: здесь мы расстаемся – каждый пойдет своим путем, хотя, конечно, через два дня мы снова встретимся у Черного обелиска. До тех пор – прощайте!»

Паломники разошлись – одни направились по берегу Скамандера к близлежащему постоялому двору, другие повернули в сторону от реки, чтобы найти убежище в городе.

Кугель подошел к кудеснику Войноду: «Как вы понимаете, я незнаком с этой страной. Вероятно, вы могли бы порекомендовать гостиницу с просторными и удобными, но не слишком дорогими номерами».

«Могу! – ответил Войнод. – Я сам собираюсь остановиться в такой гостинице, точнее – на постоялом дворе „Древний приют Дастрической империи“, занимающем территорию бывшего дворца. Если вещи мало изменились с тех пор, как я побывал там в последний раз, изысканные блюда и роскошные помещения предлагаются там за вполне разумную цену».

Кугель с одобрением отнесся к такой перспективе и последовал за кудесником по улицам старого Эрзе-Дамата – сначала мимо скоплений беленых избушек, затем по обширному району, где не было никаких зданий, а пересечения проспектов создавали нечто вроде огромной пустой шахматной доски; наконец они углубились во все еще населенные кварталы, где в глубине ухоженных, хитроумно спланированных садов виднелись великолепные усадьбы. Горожане Эрзе-Дамата отличались довольно приятной внешностью, хотя были заметно смуглее жителей Альмерии. Мужчины носили только черное: брюки в обтяжку и жилеты с черными помпонами; женщины щеголяли в роскошных длинных платьях желтой, красной, оранжевой и малиновой расцветки, а их мягкие туфельки мерцали оранжевыми и черными блестками. Синий и зеленый цвета встречались гораздо реже – здесь считали, что они могут накликать беду – а лиловый цвет символизировал смерть.

На прическах женщин покачивались высокие плюмажи, тогда как мужчины надевали набекрень черные диски с центральным отверстием, из которого выступала верхняя часть головы. Судя по всему, среди местных жителей пользовались большой популярностью смолистые бальзамы – от каждого встречного исходил отчетливый аромат алоэ, мирры или карцинта. В целом и в общем обитатели Эрзе-Дамата казались не менее цивилизованными, чем народ Кочика, и значительно более энергичными и деятельными, нежели азеномейская деревенщина.

Впереди, неподалеку от Черного обелиска, расположился «Древний приют Дастрической империи». К большому огорчению как Войнода, так и Кугеля, все помещения этого постоялого двора уже были заняты, и привратник не пустил их внутрь. «Обряды очищения привлекают множество набожных гостей из разных стран, – пояснил он. – Если вы найдете хоть какое-нибудь место, где можно переночевать, считайте, что вам повезло».

Он оказался прав: Кугелю и Войноду, переходившим от одной гостиницы к другой, всюду отказывали. Наконец, на западной окраине города – там, где уже почти начиналась Серебряная пустыня – им позволили остановиться в номере над большим, не слишком респектабельным на первый взгляд трактиром, в гостинице под наименованием «Под зеленым фонарем».

«Еще десять минут тому назад я не смог бы вас разместить, – сообщил владелец гостиницы. – Но вороловы задержали двух постояльцев, объявив, что оба они – разбойники с большой дороги и прирожденные мошенники».

«Надеюсь, вы обслуживаете главным образом клиентов, не относящихся к этой категории», – заметил Войнод.

«Как сказать? – развел руками трактирщик. – Мое дело – предоставлять ночлег, еду и питье, больше ничего. Извращенцам и бандитам тоже нужно есть, пить и спать – не меньше, чем святым и фанатикам. И те, и другие сюда наведываются. В конце концов, откуда мне знать, кто вы такие?»

Сумерки сгущались, и Кугель с Войнодом без лишних слов устроились в гостинице «Под зеленым фонарем». Освежившись, они спустились, чтобы поужинать, в трапезный зал – обширное помещение с почерневшими от времени потолочными брусьями и полом, выложенным темно-коричневой плиткой; на разнообразных столбах и стойках из рубцеватого дерева висели светильники. Намеки владельца заведения оправдались: как в том, что касалось внешности, так и по своей манере одеваться посетители здесь образовывали разношерстную компанию. С одной стороны сидели обитатели пустыни – тощие и гибкие, как змеи, в опоясанных кожаных халатах; с другой – четверо молчаливых бледнолицых субъектов с перевязанными красным шелком круглыми шишаками волос на затылках. Вдоль стойки в глубине помещения расположилась компания головорезов в коричневых бриджах, черных плащах и кожаных беретах; у каждого в мочку уха была продета золотая цепочка с болтающимся на конце сферическим драгоценным камнем.

Кугелю и Войноду подали, с некоторой небрежностью, приемлемый ужин, после которого они сидели, потягивая вино и размышляя о том, как им следовало провести остаток вечера. Войнод решил подняться к себе в номер и репетировать страстные провозглашения и лихорадочные декларации благочестия, ожидавшиеся от него во время предстоящих обрядов. В связи с этим Кугель попросил кудесника временно предоставить ему талисман, стимулировавший эротические инстинкты: «Женщины в Эрзе-Дамате выглядят неплохо, и с помощью вашего талисмана я мог бы лучше познакомиться с их возможностями».

«Ни в коем случае! – отрезал Войнод, покрепче прижимая к себе висевшую сбоку поясную сумку. – Думаю, что причины моего отказа не нуждаются в пояснениях».

Кугель угрюмо нахмурился. Преувеличенное представление Войнода о своих выдающихся качествах казалось Кугелю исключительно безосновательным и даже отталкивающим, учитывая нездорово изможденную и мрачноватую внешность кудесника.

Войнод аккуратно допил все, что оставалось у него в кружке – методичная скупость кудесника вызывала у Кугеля дополнительное раздражение – и поднялся на ноги: «Пойду отдохну у себя в комнате».

Как только Войнод повернулся и сделал пару шагов, на него натолкнулся плечом молодой головорез, спешивший куда-то размашистыми шагами. Кудесник обронил язвительный упрек, не ускользнувший от слуха разбойника. Тот сразу повернулся лицом к Войноду: «Ты смеешь говорить мне дерзости? Защищайся – или я тебе нос отрежу на память!» Головорез выхватил шпагу.

«Как вам будет угодно, – отозвался Войнод. – Один момент – позвольте мне тоже вооружиться». Подмигнув Кугелю, он слегка отвернулся от противника, вынул шпагу и, обмакнув пальцы в мазь, быстро провел ими вдоль лезвия, после чего встал лицом к лицу с разбойником: «Приготовьтесь к смерти, любезнейший!» Кудесник сделал выпад, достойный заправского фехтовальщика. Молодой разбойник, заметивший приготовления Войнода, понял, что имеет дело с магией, и остолбенел от ужаса. Клинок кудесника блеснул красивой дугой и проткнул бандита насквозь, после чего Войнод вытер его об упавшую шляпу противника.