Дмитрий Манасыпов - 13 участок. Чужак [AT]

Обожаю подниматься наверх и рассматривать содержимое шкафов и стен второго из бизнесов чертова ляха, слово чести. Чувствую себя спевшим песенку Дедушке Морозу и получившему приз — попадание к нему на Север.

— Патроны, магазины, обоймы к револьверу?

— Да. Сколько с меня?

Межинский усмехнулся. В этот раз — покровительственно.

— Считай, что это вложение в доброе дело. Не могу помочь тебе ничем, кроме железа. Информации никакой, знаю только одно — в городетворится полное дерьмо и вам, копам, стоит шевелиться быстрее. Я все упакую, не переживай. Заряди пистолеты, пока займусь остальным.

— Мне бы…

— Обрез? Смотрю из тебя так и лезут бандитские наклонности, привитые в царстве анархии, по недомыслию называемом империей.

— И патронов с картечью, пояс на…

— Пятнадцать, два в стволах. Вертикалка, чтобы удобнее прятать. Пойдет? Картечь, думаю, серебряная, на кой черт тебе сейчас нужна другая?

— Ты просто добрый волшебник Гудвин.

— Кто?

— То не суть. Спасибо. Пока не за что. Кстати — мне кажется, тебе письмо.

И Межинский показал на окно, находящееся под самой крышей. Я обернулся и удивился. Там сидела сова. Нормальная такая северная сова, вся белая и большая. Что за чертов Хогвартс?

— Почему ты думаешь, что мне?

Межинский пожал плечами, совершенно не устав от этого занятия:

— Ко мне совы не летают, точно тебе говорю. А эта сидит и пялится только на тебя, в мою сторону ни одного взгляда. А еще ей наплевать на систему охраны, что заставляет меня нервничать. Ты уделишь внимание даме? За окном почти дождь, а у нее перья.

Сова села на подоконник и дожидалась меня, ворочая круглой головой и блестя глазищами. Кожаный ремешок охватывал ее лапку, притянув футляр-цилиндр. Внутри оказалась папиросная бумага с двумя строчками. Почерк был по-настоящему знакомым, ведь читать рапорты и злиться из-за них мне приходилось частенько.

«В восемь в кофетерии Ма. Прихвати мне «лахти» и что-то серьезнее… Целую-обнимаю»

Не женщина, а мечта. А как еще можно сказать про Агнесс Роецки, отправленную подальше и ждущую меня в Центральном парке с оружием и чем-то важным? То-то, что никак.

— Да, мой друг, — голос у него явно не подходил к огромным габаритам, — передайте нашему товарищу и союзнику, что доктор недоволен. Недоволен полицией, сунувшей нос куда не следует, недоволен слишком медленным темпом работы, недоволен всем. А если доктор Шмурге недоволен, то происходят некрасиые и недобрые вещи.

Огромная лапища сжала вязаную куклу и человек в сером захрипел, оперевшись о стену.

— Очень недобрые…

Моросило. Я спрятался от дождя под какое-то большущее дерево и начал наблюдать за кафе Ма. Старое-доброе кафе, с его семейными посиделками и праздниками, красивое, как сраный пряничный домик чертовой ведьмы из Шварцвальда. Хорошо, что мы с Роецки не Ганзель и Гретель, решившие идти по следу из конфет с крошками.

Ма, к слову, само собой ведьма и держит бизнес для приличия. Ей на самом деле нравятся детишки, а их смех продлевает жизнь. И без того, надо полагать, очень длинную.

— Хелло, Кроу, — самая прекрасная из женщин шлепнулась на скамью, где мне довелось докуривать уже третью «лаки», — извини, задержалась. Все куришь?

— Все курю. Сбежала?

Роецки легкомысленно пожала плечиками, упакованными в летную курточку. Она вообще смотрелась пареньком-подростком, в рабочих широких брюках, ботинках на толстой подошве, этой самой летной куртке и в кепке с наушниками.

— Знаешь… Мне вот как-то не по себе от случившегося и от собственного безделья. Сдается мне, Кроу, что тебе тоже.

Хм, верная точка зрения. Что заставило меня нарушить указания Куратора, отправиться к Межинскому и, нагшрущившись оружием, ждать тут опальную королеву СиКей? Вот это самое «не по себе», что же еще? Я, так-то, совершенно не герой, но творящееся мне не нравилось.

— Судя по всему, Роецки, у тебя есть план?

— О, да. И он точно не понравится моему шефу и остальным шишкам. Чересчур наглый, чересчур безответственный, но ничего иного у нас нет.

— У нас?

Роецки выстрелила в меня своими прозрачно-гневными взорами.

— Чего ты приперся, если не у нас?

— Не злись. Агнес, я…

— Если ты решил обращаться по имени, разрешаю называть меня Агнешкой.

— О!

— Да-да, радуйся, Кроу, ты сподобился счастья. У тебя много вопросов?

— Немало, это точно. Может, хотя бы пройдемся в машину?

Роецки мотнула головой, отрицательно:

— Нам повезло, если никто не отследил твоих сегодняшних покатушек в компании Ворона. Отойдем подальше, стоит поговорить и решить — что нам делать. Знаешь, почему нам нужно что-то делать?

— Если не мы, то кто?

Роецки кивнула:

— Молодец Кроу, мыслишь в верную сторону. Иногда даже здесь, в стране возможностей с прибылью, поступать надо только по совести и больше никак.

Даже не подумал с ней спорить.

Старенький «форд» прятался на длинной парковке за решетками парка. Роейцки нырнула внутрь, я бросил стволы на заднее сиденье и приземлился рядом с ней.

— Кури, — проворчала самая прекрасная из женщин, — что с тобой поделать.

— Институт металлов и проводников…

— А, сукин кот, нагреб где-то, да? — Роецки открутила крышку термоса и налила кофе. Нам обоим.

— Нагреб где-то информации, удачливая сволочуга, — продолжала ворчать она, — теперь хочешь все знать.

— Хочу, желаю и с места не тронусь, пока ты все не расскажешь. Меня дырявили два раза, отстранили от дела, в меня разрядил весь магазин чертов макаронник, я отыскал логово паскуды, убивающей девчушек по ночам, слушал поганых немцев, желающих моей смерти, общался с Лисами, несколько раз промок и жутко не высыпался. Но это все ерунда, Ро… Агнешка. Я ни черта не могу связать концы с концами и вот это меня беспокоит куда больше.

— Хм… — Роецки отхлебнула. — А все очень просто. Сейчас объясню.

Прямо ушам не верю, честное слово. Прямо здесь и сейчас, прямо все встанет на свои места, прямо…

Роецки уставилась в хмарь за стеклом, еще раз отхлебнула и начала говорить. Как-то чересчур ровно и спокойно, как на последнем допросе перед неминуемым расстрелом.

— Скоро начнется война…

Удивила, ну-ну. Война начнется в любом случае, войны склонны начинаться когда их не ждешь, но начинаться обязательно. Особенно та самая, сокрушившая Великую в чертям собачьим и размазавшая все представления о человечности. Была Дома, будет здесь, никуда не деться.

— Старые, Другие, половина из них приняли Договор, не согласившись с ним. СиКей работает в первую очередь по таким, ищет ренегатов, ищет связи с их коллегами в Старом Свете, вскрывает попытки залезть в человеческие дела.