Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

– С ума сошел? – первое, что она произнесла.

— Прости меня, — прошептал я.

— За что? – Она набрала в грудь воздуха и продолжила: – За то, что поддержала тебя? За то, что ты помог мне посмотреть дальше, увидеть мир во всех его проявлениях, не ограниченных ближайшим барханом?

— Нам не пройти Лабиринт.

– Ты не прав. Мы пройдем его! Мы столько уже прошли! Как только поймем его природу. Чего от него хотим, мы уже знаем. Сны -- наша путеводная нить, и каждое пробуждение приближает нас к выходу. Смотри, это уже другой коридор!

Коридор был другой, но суть та же: мы слабели и двигались почти на ощупь. Она прикусила губу, кивнула самой себе и добавила еще раз утвердительно:

– Из Лабиринта должен быть выход. Из всего есть выход, в каком бы тупике мы ни очнулись. Знаешь, я поняла, о чем ты говорил в прошлый раз. Я тоже увидела цветные сны после одиночества и страха, познала новые ощущения – полета, высоты и падения. Искупалась в ледяной воде, в проруби, видела белокожие тела шушу, разглядывала синеватый отлив русалок и зеленоватую кожу дриад, наблюдала за полетом Жар-Птицы. Я была Медведем и Девой, и еще много кем. И при всем при этом я заворожена потенциалом, скрывающимся в шушу. Но также поняла, откуда он в них. Не в тех, кто пришел следом, и не в тех, кто был до. Ты не ослышался, именно в шушу!

Дочь пристально посмотрела на меня, ее взгляд был больше, чем просто взгляд. Он пронзил мое сознание насквозь и на этот раз достиг того, что я тщательно скрывал. Я не сопротивлялся. Она имела право знать.

– Ты изменил их! Не знаю как, ты пробудил в них скрытое, переписал скрижали, подправил оттенки. И теперь последствия непредсказуемы.

– Это может и спасти, спасти всех нас, – тихо сказал я.

– Я видела, что ты с ними сделал! Но чем мы тогда отличаемся от демиургов? Если мы, как и они, играем судьбами, влияем на пространство и время?

– Мы это делаем, чтобы спасти планету от них!

– Но кто спасет планету от нас? – спросила с болью в голосе Изильда. – Ладно… Как бы там ни было: что сделано, то сделано. Мы должны выйти наружу и закончить изменения! Иначе зачем мы здесь?

Она прервала речь и посмотрела на меня. В темноте зрение было другим. Мы видели себя в иных ракурсах под иной перспективой. И потому я уже не мог, как раньше, четко определить, что было на ее лице; ее чувства слишком сильно переплелись с моими, и в какой-то момент для меня как бы не стало ни тех, ни других. В темноте мы изменились. Словно мы были не мы. Надо признать, я запутался и в пространстве, и во времени, и в событиях, и в нас.

– Вы еще живы? – раздался из пустоты детский голос. Изильда вздрогнула, хотя была готова к его появлению. – И вас уже двое. Не ищите меня, я везде. Я – интерпретация Лабиринта, его вестник, глашатай, бирюч. И скажу сразу: я не согласна, что вы пройдете Лабиринт, когда найдете ответ на вопрос, зачем он создан. Смотрите глубже. Ищите лучше. Поймите, я то же, что и Кубы Памяти. Только они закрывают вас внутри, я же открываю вам то, что снаружи. Вы думаете, Мертвый город стал мертвым из-за демонов или природного катаклизма?

Раздался смешок.

– Нет, Мертвый город стал мертвым из-за его жителей, из-за вас. Задайте правильные вопросы Общине, и тогда, может быть, вразумите. А может быть, и нет.

– Тебя долго не было, – хмуро сказал я, разглядывая незаживающую рану на запястье. К этому трудно было привыкнуть. Вообще, сложно смириться с тем, что лишен чего-то, к чему относишься как к должному. Живая вода во многом облегчала жизнь, и без нее даже такая мелкая рана причиняла неудобства.

Некоторое время голос молчал. Ребенок, или оживленная ипостась Лабиринта, задумался. Мы тоже молчали. Если нам предстояло выжить, необходимо выслушать его до конца. Мы слишком далеко зашли в этом отчаянном поиске.

– Когда-то здесь было по-другому. Когда-то на месте пустыни были прекрасные города, земля утопала в садах, текли реки, и звезды отражались в ровной глади озер, вдоль берега которых в камышах любили гнездоваться пеликаны, а речные лошади купаться в их водах. Но случилась война. С неба упали раскаленные камни. Огненный гриб из поднятой пыли вырос выше гор, а когда опал, все предстало таким, как сейчас. И тогда извне пришел Он и забрал себе этот умирающий мир. Немногие смогли оказать ему сопротивление. Возможно, Он просто допустил это сопротивление. Для развлечения. А они, выжившие, заперлись в свернутом пространстве и создали Кубы Памяти, заключив в них смысл, знания и надежду. Но во что превращается надежда, если ее так глубоко спрятать?

Голос затих, мы с дочерью переглянулись. И ради этого мы нарушили табу и оказались здесь? Нет, борьба еще не окончена!

Между тем царившая вокруг тишина нарушилась: прямо под нами раздался вздох, пол задрожал, сверху посыпалась мелкая крошка. Каменные блоки сдвинулись, где-то прогремели падающие глыбы. Хрустальный звон пронзил Изнанку, а затем и все иные пласты реальности. Головная боль вернулась, пульсируя внутри затылка.

– Бегите, время вышло. Лабиринт рушится. Вам не успеть, – прозвучал грустный детский голос. И мы побежали.

***

Бежать было непросто. Пол расходился трещинами. Я перепрыгнул одну из них, обернулся и подхватил Изильду под руку. Только она выбралась из расщелины, как стена слева обвалилась, и нас основательно побило камнями. Но останавливаться и переводить дух времени не было. Туннель превратился в ловушку, выйти из которой казалось нереальным. Однако последовал очередной поворот, а мы все еще были живы.

Изильда опять упала, я подскочил и прикрыл ей голову. Вовремя! Град осколков обрушился на спину. Дочь захрипела. Я ладонью дотронулся до ее затылка и почувствовал липкое – кровь. Помочь было нечем, потому рывком поднял ее и заставил пойти дальше.

Очередной поворот, треск, коридор за спиной сложился. Порыв тучи из мелких камней и пыли подхватил нас и отбросил вперед. С трудом встав на ноги, я увидел перед собой развилку, в один из туннелей которой уходили знакомые железные полосы. Мы находились где-то рядом с подземной частью Мертвого города!

Дочь заметно ослабла, ее эмоции стали бледными, фрагментарными, лицо и руки покрылись многочисленными ранками, один глаз заплыл, лоб… Я старался не смотреть на ее лоб. Сил хватило только на то, чтобы послать ей стимулирующий импульс. Пользуясь тем, что тряска прекратилась и сверху не сыпались камни, я забросил ее на плечо и тяжело продолжил идти. Шаг, второй, третий. Покачнулся, чуть не упал, но вроде бы освоился.

Мои мысли лихорадочно метались. Что могло разрушить Лабиринт? Община применила неведомое колдовство? Демиурги попытались прорваться сквозь периметр? Или что-то еще, о чем я не знал? Детский голос – кем бы он ни был – молчал и не спешил что-либо объяснять. Мы словно попали в пограничный мир: между жизнью и смертью, балансируя на тонкой грани.