Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

Но разве оно того не стоило? Я вновь и вновь прокручивал видения, перебирал образы и вспоминал шушу, их надежды и печали. Ведь не в одних Кубах Памяти заключается смысл мироздания. А птиц… подобных птиц я тоже уже видел и верил, что просто так они не путают направление…

Ее руки были подобны северным ветрам. Их наполняла сила йети. И под ними трепетала его жизнь. Подумаешь! Всего лишь жизнь какого-то пастушка. К несчастью, этим пастухом был он.

Она могла бы убить его сразу, но вместо этого чужим, незнакомым голосом спросила:

— В тебе жар папоротника. Он опаляет мои пальцы, тревожит сердце, заставляет отворачивать глаза. Что тебе от меня нужно?

Любава позволила ему подняться со снега, и Митяй, стоя перед ней среди побелевших лап ельника, силился понять, как правильно ответить. В руках она держала за власы то, что осталось от белокурого незнакомца. Попробуй соберись с мыслями, когда на тебя смотрит мертвая голова с пустыми глазницами!

По щекам девушки разбегались узоры морщин, на губах виднелись трещинки. Ее русые космы беспорядочно спадали на плечи кольчуги, из-под юбки которой выглядывали голые посиневшие ноги. В воздухе кружились крупные кристаллы льда, готовые обрушиться на паренька ледяными стрелами. Безумная сила скрывалась рядом, и тот, кому она принадлежала, был ему не рад.

— Я искал тебя. Думал, тебе грозит опасность, – наконец выдавил из себя Митяй.

— Мило. Очень мило, – сказала она, но голос ее был совсем не мил. Безжизненный такой голос. – Как видишь, ты опоздал. Я спаслась сама. Впрочем, ты тоже еще можешь спасти себя… Помоги-ка мне надеть вот это.

Она водрузила голову любича на верхушку сугроба и протянула пастуху осиновый оберег с вечным трилистником, нанизанный на разорванный конский волос. Потом повернулась спиной и отбросила вперед космы. Юноша осторожно перекинул шнур оберега через ее обнаженную шею с отчетливо проступившими костяшками позвонков и попытался завязать узелок. Невольно коснулся кожи, и тут же тысячи игл обожгли его руки, сапфировые змейки зашипели в лицо. Однако пальцы не дрогнули, узелок затянулся, и все вернулось на круги свои. Заклятие сработало, холод покинул деву, кристаллы льда попадали и утонули в снегу. Митяй невольно выдохнул: кажется, пронесло!

Значит, он был прав: Любава – та, кто начнет цепочку событий пророчества. Вернее, уже начала! И с горечью подумал, что все в этом мире предрешено. Страдания людей никому не прекратить, они только увеличиваются. Сильные упиваются властью, слабые молча принимают свою участь. И хоть ты передвинь небосвод, хоть опрокинь небо – кости упадут нужной стороной. А они ­— Любава, Дементий и он сам — лишь игрушки фортуны, не демиурги, не простые смертные, могущие видеть, но не могущие ничего изменить.

Дочь купца глубоко вздохнула, повела плечами, повернулась и произнесла на этот раз своим прежним резким голосом:

— У тебя царапины на лице.

– А у тебя кровь под носом, – вырвалось у него, и он невольно улыбнулся. Почему? Ну, все же они пока еще живы!

Девушка неловким движением стерла засохшую кровь. К ее лицу вернулась свежесть молодости, морщины исчезли, под левым глазом выступила еле заметная родинка. Знакомый привкус волшбы сфонтанировал и угас. «Живым лучше без магии, лишь бы магия оставила в покое живых», — подумалось пастуху.

– Тебе, наверное, холодно? Надень мою обувку с верхним, -- опомнился он.

– Не надо, оставь, у меня с холодом теперь особые отношения, сугубо личные, – спокойно ответила Любава. Только ресницы предательски дрогнули. Ладно, мысленно согласился он, личное трогать не будем, в нем всегда намешаны обида и боль. Ветра нет, снег рыхлый, может, и обойдется. Будь на его месте рыцарь, тот просто бы заставил, с него же и того, что предложил, достаточно.

– Возьми хотя бы свои клинки, – он нагнулся, поднял и протянул ее оружие.

– А вот за клинки спасибо. Их, – она запнулась, – у меня забрали.

Митяй осмелился присмотреться к девушке. Та могла его убить, но не убила, переборола себя. Но в ней, по сравнению с прежней, что-то явно изменилось, огрубело, покрылось шершавым налетом.

– Кто это был? Кто тебя похитил?

– Чеслав. Хотел продать Тугарину. Да не рассчитал силенок. – Любава убрала клинки в ножны, кивнула на мертвую голову и занялась своими космами. На ее скуластом лице наконец-то проявился легкий румянец.

– И ты его убила? – спросил юноша.

– И я его убила.

– Нам нельзя возвращаться, – неуверенно проговорил он. – Тугарин должен был уже занять крепость. Город пал. Нужно поспешить к Камушке. Быть может, удастся переправиться на левый берег, а там как-нибудь доберемся до наших поселений.

Митяй решил не уточнять, куда делась ее одежда, так же как и о подробностях похищения. Захочет, сама расскажет. Такая гордая и такая слабая, несмотря на силу сапфировых змеек и невидимого покровителя. Захотелось ее прижать, согреть, растереть заледеневшие ступни, расцеловать потрескавшиеся губы. Но не посмел. У них обоих было личное, а как сделать личное общим, он не знал.

– Нет уж. Я не побегу. Если Тугарин в Камнеграде, это будет его проблемой. Мы возвращаемся. И не повезет тому, кто встанет на моем пути.

– Его не остановили сотни наших воинов…

– Тогда это сделает одна девушка с босыми ногами. Он меня не нашел, так я его найду! Хотя ты можешь отправляться к Камушке, тебе же надо на ее левый берег.

Сталь зазвенела в ее голосе. И он поверили ее безумию. Будь что будет, он хотел спасти дочку Космы, обещал вернуть, а значит, должен быть рядом с ней. Даже в безумии.

– Я пойду с тобой.

– Твой выбор – твое право. И еще. Поклянись, что никому не расскажешь о том, что здесь увидел и понял. Ты же умный, ты не мог не понять. Пусть все думают, что это ты убил Чеслава и освободил меня. Вот этими клинками. Подкрался сзади и убил, а потом отрубил голову. Поклянись…

Он не смог ей отказать. В конце концов, какая разница, кто покарал предателя? Цепь событий запущена. Не зацикливаться же на такой мелочи, что голова оторвана, а не отрублена!

– Клянусь отцом и матерью, изначальным Родом и благословенной Макошью никому не рассказывать о том, что здесь увидел и понял. Для всех это я убил охотника.

– Хорошо. Помни свою клятву. Ты теперь ею связан. Мы теперь ею связаны… на веки вечные. И возьми голову Чеслава, это твой трофей, тебе и нести.

Ее вздернутый носик блестел, карие глаза напряженно щурились, слипшиеся светло-русые космы выбивались из-под кольчуги. Она двинулась в обратный путь. Пастух пошел за ней, не сомневаясь, что их ждет верная смерть. В его руке покачивалась мертвая голова. Он держал ее за власы, и она время от времени била ему по коленке…