Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

– Мяу! – завизжал тот и прыгнул на голову паренька.

– Спасите! – закричал пастух и вместе с котом опрокинулся на спину, стараясь сдернуть его с себя.

Лех запустил заслонкой в Пелагею, но вместо нее попал в светец. Одна из лучин вывалилась и упала ей на сарафан со спины. Огонь вспыхнул неожиданно ярко, причем космы ворожеи запылали особенно сильно.

– Стоп, мальчики, – вдруг приказала колдунья, – победокурили и хватит, а то от дома ничего не оставите.

Она опять повела плечами, огонь тут же утих; и Пелагея стала обратно обращаться из старухи в женщину: исчезла обвисшая кожа, коричневые пятна сменились румянцем, бородавки превратились в милые родинки. Только платье сзади подпорченным осталось, да космы заметно укоротились. Видя ее превращения, лех положил на полку у печи окованное серебром зеркальце. Паренек слез с кота, перестав заламывать ему лапы. Тот немедленно поднял хвост трубой и торжественно направился к хозяйке. В этой битве он явно считал себя победителем.

– Теперь вот косы отращивай, платье чини, чуть зеркальце мое заветное не разбили. Разве можно так неправильно себя вести? – воскликнула в возмущении женщина, оглядывая бардак, учиненный в доме.

– Неправильно, это потому что в котел сами не полезли? – удивился убивец. Он с унынием посматривал на порванную во многих местах рубаху, этим утром так хорошо заштопанную. Новых дыр стало намного больше, чем старых.

– А ты вообще как с водяным управился? Надеюсь, не зашиб ненароком? – поинтересовалась Пелагея, игнорируя вопрос. Она подняла опрокинутую лавку, взяла на руки кота, при этом старалась не поворачиваться к гостям спиной.

– Хороший у тебя колодец, широкий, доверху наполненный, вода прям из краев выливается. Да только вокруг него кости не прибраны. Понимаю теперь, чьи это кости, – серьезно проговорил убивец, пока паренек вместе с колдуньей возвращал на место стол. – А если подойти аккуратненько, не ломая веток и не стуча пятками, то и разговаривать твой колодец умеет, правда, больше храпом. Стой и слушай. Ну а потом возьми и кинь в него бочонок смолы, он спросонья-то все хватает налету, не шибко привередничая. Думаю, теперь долго пережевывать подарочек будет, если рот разлепить сумеет.

– Говорила же хроменькому, убирай за собой. Да непутевый он, ленивый, в обычных озерцах жить неприученный. Вот и приходится его держать на подкорме. От себя как такого отпустишь, помрет с голоду, – успокоившись, пояснила странникам ведунья.

– Но, Пелагея, – тихо промолвил юноша, – ты же ворожея. Ты людей от болезни и смерти не раз спасала, многим жить помогала, как же ТЫ так?

– Не попроси ты меня о смерти своего спутника, глядишь, не случилась бы наша размолвка. С желаниями осторожней надо быть, а уж с такими просьбами – тем паче. Сам косую позвал – чему тогда удивляешься? На твоем спутнике нет крови ни Милавы, ни кого другого из твоей веси. Разве тебе Леший этого не объяснил? А потом, посмотри вокруг: мир меняется, рвутся привычные устои. Звон Разлома наполняет собой Навь. Впрочем, ты его слышал, этот ужасный хрустальный звон. Ты его слышал…

Плечи Пелагеи опустились. Она задрожала и уже сама себе начала шептать, заговариваясь:

– Калинов мост не пропускает души умерших. Они стонут, сходят с ума. Голова, голова моя разрывается. Скоро мир треснет… Не успею я, не успеваю…

Казалось, в ней что-то надломилось. Она упала и принялась кататься из стороны в сторону по полу, продолжая повторять:

– Калинов мост не пропускает души, они стонут, больно, больно, они стонут…

Пастух понял, как сильно ошибался. Лех оказался ни при чем, а значит, он сам едва не стал убивцем! Сколько раз готов был лишить жизни своего спутника, а тот раз за разом вытягивал его из передряг! Но кто же тогда виноват в учиненных зверствах? Люди, колдуны или загадочный хмырь? Время терять, однако, не стоило. Опасная хозяйка могла прийти в себя в любой момент. Поэтому паренек осторожно взял свою одежку, и аккуратно, сторонясь ведуньи и ее фыркающего черного кота, выбежал наружу. За ним последовал его спаситель.

– Так, значит, ты опять хотел меня погубить? – услышал юноша вопрос, когда оба путника отбежали от избы Пелагеи на пару верст.

– Ты знаешь почему, – буркнул пастух, растянувшись на траве-мураве. Ему было стыдно. Краска залила лицо, как теперь в глаза-то смотреть? Хорошо темень стояла плотная, много в ней не разглядишь.

– А просто спросить, убивал ли я девушку, нельзя было?

Промолчал парень, потому как не всегда словами можно объяснить свои поступки. Ну, вот увидел его тогда рядом с Милавой и решил, что это лех ее погубил. Как теперь оправдаться?

– Ладно, кто прошлое вспомянет, тому око долой. Будем считать, что между нами недосказанного не осталось, все камни из-за пазухи выбросили. Так как зовут тебя, молодец? – улыбнулся лех и протянул руку. Хотя, может быть, и не улыбнулся, лицо-то его еле проглядывалось в темноте.

– Митяем всегда звали, – тихо ответил пастух, пожимая запястье мужчине.

– Тогда позволь и мне представиться – Дементий из Забу гор овских, рыцарь на службе у воеводы Святополка, возвращаюсь в Княжий град с докладом.

***

Вошла Пелагея в клеть, взяла метелку, из трех деревьев сделанную, уже обратиться собралась, но тут тень закрыла свет Луны, льющийся из дверного проема. Вздрогнула женщина, прижала к себе метелку, приготовилась швырнуть заклятье. Но остановилась, когда голос, почти забытый, вопросил:

– Куда же ты, матушка, так заторопилась? Подожди немного, положи метелку обратно, разговор к тебе есть особый. Камни еще рано собирать, живые сами себя накажут, а нам надо многое обсудить, о важном потолковать. Да и с каких пор ты мясом разумных питаешься? Не устанешь выковыривать-то последствия? Хотя, смотрю, ты и так их уже чувствуешь.

Оглянулась она, а к ней в клеть, хлопая крыльями, громадная сова белой окраски в черную крапинку залетела. Закрутилось пространство, зарябило, и вот перед ней стоит старик с седой густой бородой и лохматыми бровями, лицо которого тремя зверьми помечено.

– Здравствуй, Велес, изгнанный Хранитель Печатей, смотрю, ты обретаешь силы, раз облик к тебе вернулся, – поклонилась ему ворожея.

– Ну, не все так хорошо, как хотелось бы. Но ты ведь поможешь? Знаю, задумала пробудить Его. Благое дело, ибо вместе с ним появляюсь и я. Не может мой брат ходить без меня по планете. Послушай внимательно: пророчество о Черной Луне, смене Эпох и восстании Поверженного было сказано давно, но только сейчас начало исполняться. А значит, не надо мешать, пусть смертные схлестнутся между собой, пусть нарождающиеся сделают предназначенное, а рыцарь отыграет свою роль.

– Сложны для понимания твои слова, однако я не буду перечить, – заверила старика Пелагея, внимательно всматриваясь в его лицо. – Но что тогда мы должны делать?