Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

Вскоре падение платформы остановилось, она вошла в пазы и слилась с ровной поверхностью пещеры, мигнув на прощание зеленым. Я с трепетом покинул стеклянный полукруг. Площадка, на которой очутился, возвышалась над городом, от нее к нему шли мраморные ступеньки.

И это Лабиринт? Мои эмоции зашкаливали: радость первооткрывателя, страх, надежда – все смешалось в гремучем клубке. Глубоко вздохнув,удивился тому, насколько свежим был воздух без привычной пылевой примеси. Оказался ли я первым, кто проник так далеко? Я не знал. Лабиринт не было принято обсуждать в Общине.

Я шел по улицам, пересекал скверы с высохшими пальмами и акациями, с интересом разглядывал небольшие в поперечнике и вытянутые вверх дома, тесно прижавшиеся друг к другу. Вместо камня, глины или кирпича для их постройки использовалось стекло, везде, кроме треугольных крыш, материал которых я не определил. Вокруг ни пустырей, ни ям, ни трещин. В глубине домов, за полупрозрачными матовыми стенами, были видны разнообразная мебель, множество мелких предметов, утвари и посуды. С потолков лился слабый зеленоватый свет. Везде чисто. Всё аккуратно расставлено, словно напоказ. Вдоль улиц через равные промежутки стояли чугунные лавки с изогнутыми спинками и фонарные столбы с многогранными круглыми набалдашниками. Иногда попадались громадные, похожие на гусениц окаменелые животные, полые внутри. Заглянув в останки одного из них, наткнулся на места для сидения. Их что, использовали для передвижения? Меня наполнило благоговение. Те, кто все это создал, заслуживали самых лестных слов.

Неожиданно меня качнуло. Тело заметно ослабло, сказывались рана на боку и перегрузки, испытанные организмом. Кроме того, в подземелье висела плотная тишина. Если мой разум не прекращал наслаждаться ею, то уши словно налились тяжестью. С непривычки стали чудиться голоса. Нет, не Общины, не звуки языка мглу или вздохи пустыни. Меня словно кто-то звал.

– Идем.

Обернулся, но никого не обнаружил. Забавно, Лабиринт умеет разговаривать детским голосом? Может, демоны? Мысль мелькнула и пропала: рядом не ощущалось ни посторонней колдовской силы, ни всплеска эмоций. Изнанка тоже молчала.

Площадь, до которой добрался, отличалась от остальных. Ее окружали дома больше похожие на те, что остались на поверхности: из кирпичной кладки с широкими окнами, украшенные барельефами мускулистых гигантов. Посередине площади находился пересохший фонтан с изогнутыми трубками. Из их отверстий изредка просачивались капли воды и с глухим стуком разбивались о дно. Я мог поклясться, пару биений сердца назад капель не было.

Никого. И я не мог определить, откуда пришел и куда мне возвращаться. Храм меня к себе не подпускал, доверять его шпилям было нельзя. Как бы к нему не сворачивал, он все время оставался вдалеке.

– Не останавливайся, иди вперед, – прозвучавшие слова заставили вздрогнуть.

Аномалии в Мертвом городе бывали разные. Некоторые из них просто убивали, обрушивая звуковую какофонию, выжигающую мозг, другие – играли физическим телом, сплетая его материю в мертвые узлы, иные изводили миражами, заставляли поверить в то, чего на самом деле не было. То, что вокруг аномалия, было понятно, но к тому, что аномалия будет разговаривать, я оказался не готов.

– Хватит сомневаться, Лабиринт тебя ждёт!

Голос звал в сторону от площади, и, не имея возможности предпринять что-то более осмысленное, я подчинился. За площадью меня встретили две параллельные узкие железные полосы, уходившие за предел видимости глаз. Я немного подумал и пошел между ними. При этом приходилось переступать через короткие поперечные бруски, на которых эти полосы лежали. Начался спуск, рельсы ­– в голове всплыло незнакомое слово – стали уходить вниз, земля по бокам – подниматься. И вот впереди показался черный зов туннеля.

– Давай, давай, – подстегнул меня голос ребенка. Девочка тут же звонко рассмеялась.

Хоть кому-то было смешно. «Ты зашел достаточно далеко, чтобы останавливаться», – напомнил себе на всякий случай. Если только так суждено раскрыть тайну Лабиринта, то почему бы и нет? К тому же никаких демонов пока не наблюдалось. Может, не стоило так слепо верить догмам Общины? И я вошел под своды туннеля.

Дыхнуло озоном. Ослепив, сверкнула искра. Между рельсами зигзагом заиграла молния, туда-сюда. Запах жженой кожи неприятно ударил в нос. Сотворенный защитный кокон лопнул. Сознание поплыло, панический страх возник и затух. Пришла темнота.

Когда открыл глаза, обнаружил себя лежащим на траве. Надо мной шелестела листва не виданных ранее деревьев, сквозь ветви просматривалось лиловое небо с ласковым небольшим, но ярким оранжевым солнцем и громадным ликом луны. Никогда бы не подумал, что она такая огромная! Лицо щекотали сочные бирюзовые травинки. Иногда падали крупные капли воды. Рядом ползало, летало, шелестело громадное количество разной живности. Было прохладно и хорошо. И совсем не жестко, как обычно бывает, когда спиной ощущаешь камни или обтесанное стекло. В то же время тело, руки, даже мысли были не совсем мои. Я лежал и смотрел на мир чужими глазами, но отличить, где заканчивался я и начинался он , не мог.

Вдруг вид изменился. Незнакомец, в чьем теле я был, перевернулся и уставился на странного зверька с вытянутой мордочкой и кучей иголок. Чуть позже я узнал, что это был еж.

Дементий вошел в столицу любичей, Княжий град, с запада на своих двоих. Конь, слуги, пышные одежды нынче были ему не по карману. За ним следовал Митяй, то ли горе-оруженосец, то ли непутевый проводник, после встречи с Пелагеей поглощенный раскаянием. По крайней мере, хотелось в это верить.

Город встретил распахнутыми воротами, ленивой стражей и криками зазывал, наперебой приглашавших испробовать местной суры и медовухи. Домишки по большей части низкие и слепые, редко в каком углядишь оконце или печную трубу — топили в них по-черному. В то же время радовали глаз мощеные улицы, широкие и чистые, что тянулись от ворот города к княжескому детинцу. Помогали и сточные канавы вдоль заборов.

Рыцарь шел и видел обычную суету, ловил шаловливые взгляды служанок, уклонялся от играющей детворы. И никаких признаков войны! А ведь любичи должны были уже знать о королевском войске. Однако набат молчал, ополчение не собиралось.

Дементий не обманул пастуха. Он был действительно рыцарем, только рыцарем в изгнании. Именно изгнание из родных земель и привело его на службу к князю, вернее, к его воеводе Святополку, который как владетель княжества взял на поруки чужестранца. Святополк и настоял, чтобы именно рыцарь возглавил тайную миссию на свою бывшую родину.