Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

– Так ты расскажешь, зачем отъезжал и где был? – спросил Добрыня, щелкая бычьей шеей. Звук получился резким, показалось, оружие на стойках вдоль стен в ответ зазвенело металлом.

– Пусти с докладом к князю, я должен ему лично обо всем поведать, – твердо произнес рыцарь, выдерживая пристальный взгляд. – Прости, Добрыня, но так надо.

– Упрямишься, – в голосе тысяцкого промелькнула грусть. – Тогда вот что я скажу. До князя тебя не допущу, не проси. Нет тебе веры. Более того, ни простым гарнизонным, ни дружинником к себе не возьму. Беги к своему засловнику в Дятлову крепь. Если останешься в столице, то сиди тихо, как мышь, не высовывайся, жди своих, может быть, они тебя обратно примут. На этом прошу детинец покинуть, тебе тут не рады.

Вот и нет у него больше друга, понял Дементий. И разве можно за то Добрыню винить? Сам дал повод усомниться. Слишком поспешно отъезжал, слишком горд был от порученной миссии. Дел натворил, а теперь куда идти, куда податься?

Он покачал головой и вышел из караульной. Подозвав Митяя, в задумчивости пересек торг и медленно побрел обратно тем же путем, что и прибыл. Ночевать предстояло в стоге сена, кто же их с пустыми карманами на постой-то пустит? Когда прошли торг и купеческую слободу, Дементий опомнился и начал примечать знакомых и не очень. Поздоровался с осьмеником Путятой, который, видимо, только что прибыл из объезда княжеских владений и теперь наблюдал за разгрузкой телег. Потом перекинулся парой фраз со стражниками. И наконец, решил поведать пастуху о положении дел.

– Отказали мне, Митяй, как в постое, так и в праве явиться пред княжьи очи. Так что пролетел я с дружиной, обратно не взяли, а потому и в гриднице места мне нет.

– Как же так?! – встревоженно воскликнул его спутник. «Наивный, – подумал Дементий, – и рыцарям отказывают, случается».

– Друг мой бывший, тысяцкий Добрыня, злым взглядом встретил. Сказал, кому ты, мол, без коня, щита и копья нужен. Безлошадный рыцарь, словно топор без полотна с острием, только сам знаешь, где поковыряться им и можно, – попробовал пошутить Дементий. Но Митяй, видимо, шутку пропустил мимо ушей.

– Но если тебя не берут в дружину, как нам за постой заплатить и одежку обновить?

– М-да… последний полуш в придорожной корчме оставили, калита воздухом набита. Ну, ничего, поставим тебя возле торга со свирелью, не все мне нас кормить. Пастухи же играют своим овцам? А там и таланты какие-нить откроешь: станцуешь иль споешь. Не грусти, скоморох – дело выгодное. О-го-го, разбогатеем!

Неприкрытое отчаяние пастуха забавляло, настроение потихоньку улучшалось. Хорошо, что он от своего проводника не избавился. Печалиться вдвоем легче. Выдвигаться в Дятлову крепь никакого желания не было: туда либо гребцом наниматься, либо ноги ломать не меньше месяца. Ждать же прихода лехов было опасно. Он и так от них в Порубежье еле-еле ушел. Что делать дальше, рыцарь пока не представлял.

– Грустно как-то, – приуныл Митяй, перестав наконец оглядываться по сторонам.

– Грустно не то, что за пазухой пусто, а то, что слова больно нехорошие были сказаны. И сказал ведь тот, за кого кровь проливал и кого щитом прикрывал, с кем в поход ходил и с кем хлеб с солью делил. Услышал я новости черные, злым словом приправленные, – продолжил рассказывать Дементий, хлопнув пастуха по плечу. – Предупредил меня Добрыня, чтобы до прихода брата князя на глаза не попадался.

– Так это брат князя села разоряет да людей губит? – удивился паренек.

– Вот именно. Объявили мне, что его ждут не дождутся, готовят пир и самый что ни на есть радушный прием.

Пастух вздохнул, переступил лужу, посмотрел на потемневшие избы, поникшие заборы и пробормотал довольно громко:

– Так стремились в чудный град, а пришли и невпопад. И куда мы теперь?

– Ребятушки, ну, точно не на Кудыкину гору, это больше по моей части, – раздался озорной голос позади них.

Обернулся Дементий и чуть не отпрыгнул в сторону. Ему в грудь уткнулся мордой крупный длинноухий осел, волочивший за собой небольшую тележку. В тележке восседала чернобровая женщина. Эта красавица явно знала себе цену: смоляные космы, специально выпущенные, выбивались из-под расписного платка, ярко раскрашенный сарафан с высоким шелковым поясом не скрывал богатство фигуры, драгоценные каменья вызывающе украшали ушки и шею. Женщина осмотрела их с головы до ног и добавила, прищелкнув язычком:

– Унылые и нездешние, печальные и горластые. Как поняла, идти вам особо некуда, а потому могу предложить ряд, простой до неприличия.

– Я бы выслушал, красавица, хотя некоторые из нас уже согласны, – улыбнулся ей Дементий. Что скрывать, она ему приглянулась, как и Митяю. У бедного юноши разве только челюсть не отвисла. Ну, может быть, забудет о своей Милаве. Сколько можно страдать: ведь была не сестра, не невеста, а так – соседская девчонка.

– А ряд такой: с меня – постой и обед, с вас – работа по хозяйству, ну и в довесок с тебя, воин, особая забота. Только не смущайтесь, вдова я, бывшая коробейникова жена, так что никто не осудит, а всем польза будет.

– Смотрю, ты пряма, как струна у лютни, – сказал Дементий, удивляясь превратностям судьбы.– Что ж, по рукам. Веди к себе. Ты права, нам выбирать особо не из чего. Ты согласен, Митяй?

Тот смог только кивнуть. Лицо пастуха пылало, уши налились такой краснотой, что рыцарь забеспокоился, уж не хватил ли паренька жар.

Изба у Марфы, как звали красавицу, была наполовину вкопана в землю, с узким оконцем и земляным полом, может, и не слишком большая, но чистая. Подле холодной клети справа от входа была сложена побеленная печь без дымохода, за ней по стене стояли широкие спальные лавки, отгороженные занавесями, слева – длинный стол с табуретами, за ним лари и полки вплоть до дальней стены. На полу – одна овчина на другой. Высокий светец с наполненным водой поддоном помогал лучинам давать хороший свет.

Как вошли, женщина сразу же заявила:

– Вымыть вас надо, а то блох принесете, всё перетряхивай после. Там на дворе клеть банная, идите, молодцы, парьтесь, а я пока вещи разберу, осла распрягу да на торг сбегаю, перед тем как стол накрыть. Только из Смолянки прибыла, ничего еще не успела сделать.

– И давно ты покинула Смолянку? – поднял настороженно бровь Дементий, поразившийся такому совпадению. Хотя, если подумать, сколько народу из одного города в другой по тракту перемещается! Ему ли допрос учинять?

– Если ты спрашиваешь, до прибытия Ингвара или после, то до. Когда выезжала на тракт, лехов в городе не было. Лишь в пути от вестовых узнала о его возвращении, – спокойно ответила Марфа, вытирая вспотевший лоб. – Так и будете стоять или все же мыться пойдете?

Позже, когда они, чистые и расслабленные, вкушали квашеную капусту с яичками, запивая легкой сурой, подозрения Дементия о характере особых услуг подтвердились. Женщина почти сразу же к нему присела и нескромно прижалась. Ее пальцы то поглаживали мускулы на его голой груди, то задерживались на шрамах, то щекотали рубцы выжженного стремени над сердцем – символа рыцарства. Митяй же, смущаясь, не мог отвести глаз от хозяйки. Это не то чтобы Дементия напрягало, но как-то выглядело по-щенячьи. В итоге он плюнул и решил не обращать внимания.