Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

– Разве нам плохо с тобой, Марфа? Разве не поет твое тело в моих руках? Разве берегу от тебя свое семя? Так зачем же тебе еще и душа моя? – с недоумением ответил ей Дементий. Надо признаться, его мутило, и он с трудом подбирал слова.

Женщина вдруг зарыдала, ударила его по голове и отвернулась к стене. За занавеской заворочался Митяй, на него привычно никто не обратил внимания.

Воину стало жаль ее. Но что он мог ей предложить? Как и всем тем, кто был до нее. Как и всем тем, кто будет после. Язык отказывался шевелиться, голова мыслить, но Дементий все же сказал:

– Пойми же, нет у меня сердца. Разбито оно прежними проступками. Слишком неразумен был в молодости, слишком рвался к славе мирской и заплатил цену неимоверную. Не спрашивай, что наделал, даже вспоминать больно. Нет, тошно! Прощения мне нет, и род мой проклят, сам я изгой, беглец от собственного народа. Поэтому о каком сердце и какой душе ты спрашиваешь? Посмотри на меня и ответь: разве есть во мне то, что ты так упорно ищешь?

Марфа промолчала. Мужчина поднялся с овчины и забрался в кровать. Лучина мигнула и погасла. В наступившей темноте рыцарь немного помедлил и взял в свои руки ее ступни, прижался к ним губами и принялся целовать. И целовал он ее ножки, начиная от пальчиков, поднимаясь к коленочкам кругленьким с косточкой выступающей, и дальше по бедрам к пещерке заросшей. И был он там, пока она не застонала и не опала, как волна откатывается от берега.

– Что же ты со мной делаешь? – прошептала она в его объятьях. – Зачем меня мучаешь?

И только свалившийся с лавки Митяй не дал им сразу продолжить.

***

На следующее утро Дементий поднялся по первому петушиному крику, оделся и тихо выскользнул в город. Ему требовалось побыть одному. И час бродил, и два, а может, и больше – солнце уже высоко поднялось над крышами. Незаметно для себя он оказался на мостовой Стока, улицы, пользующейся дурной славой. И здесь, среди желтой листвы и низкорослой, прижавшейся к слепым стенам рябины, ему преградили путь семеро. Вроде бы толком и не вооружены, да у одного – массивный посох, у второго – дубина, а у остальных цепи намотаны на кулаки. И стояли они среди красных ягод. И смотрели друг на друга исподлобья.

– Шел, шел и прямо в гости к нам зашел. А мы ведь тебя искали. Смотрю, не из пугливых, раз за меч не хватаешься, – обратился к нему мужик с выбитым зубом и кривым носом. Нагло так обратился, нехорошо, с легкой ухмылочкой.

Дементий промолчал – пусть выскажется. Меч из ножен выхватить – глазом не моргнуть. Для себя же решил: как начнут, вырубит кривоносого первым. Больно он ему не понравился.

– Поговорить с тобой хотят, – между тем продолжил тот, – так что давай без глупостей, пройдем с нами, тут недалече. Поговоришь, подумаешь и пойдешь себе дальше. Тебя не тронут, ты нас не заденешь.

Дементий пожал плечами: коли приглашают, почему бы и не зайти. Возвращаться к вдове не хотелось.

– Вот и славненько, тогда ступай за нами, – подытожил кривоносый и улыбнулся. Лучше бы он этого не делал. Однако бугаи прекратили дырявить рыцаря взглядами, и то хорошо.

Привели его к низенькой избенке. Дементий вошел внутрь, где из сеней попал в коридор, в конце коридора пришлось прыгать в яму, похожую на звериную нору, а там по петляющим туннелям его вывели к довольно просторной пещере. Посреди пещеры восседали на табуретах Тощий, Длинный и Толстый. Эти трое в представлении не нуждались, он догадался, кто перед ним. Предчувствие опасности змеей проскользнуло под сердце, приятно напряглись нервы. Красноватое освещение лишь усилило эффект от встречи. Братья были в простых зипунах, без оружия, и лишь многочисленные кольца украшали их пальцы. «Как же они похожи на лисиц в норе. Вот только кто для них я?» – подумал рыцарь.

– Здравствуйте, уважаемые Коржи. Будучи приглашенным, не мог вам отказать, да еще когда такое посольство присылаете, – решил он начать разговор первым. Ну, не в гляделки же с ними играть?

– Кто знал, Дементий, – сказал за всех Тощий, – как ты отнесешься к нашей просьбе. А зачем нам лишние проблемы?

– И вы решили, что семеро меня остановят? Телами что ль завалят?

– Семеро всё лучше, чем один, в любом случае ты сейчас здесь, – ухмыльнулся Длинный.

– И в чем же такая надобность?

– Да в тебе. Говорят, без службы остался, от тоски изнываешь, работу ищешь, – снова выступил за всех Тощий.

Воин приподнял одну бровь. Это надо же, о нем беспокоятся! Что-то он популярен в последнее время. Осторожно осмотрелся: один вход за ним, второй за Коржами, справа в стене среди корней деревьев скрыт еще один. За первыми двумя он чувствовал присутствие головорезов, за скрытым проходом – опасную волшбу. По всему выходило, для него эта нора – мышеловка, из такой на раз-два не выберешься. Ну, ежина мать, это еще посмотрим!

– А нам есть что тебе предложить. Иди к нам, стань нашей правой рукой, поучи ребятушек науке воинской. В долгу не останемся. Отблагодарим по-княжески, – между тем промолвил Длинный, и все трое братьев уставились на рыцаря.

От этих слов если только тиной не повеяло. Что-то неладное было с этой пещерой. Дементия словно в болото засасывало, хотя никаких видимых проявлений волшбы он не видел. Если не обращать внимания на старые канделябры и светильники, если не смотреть в лисьи морды братьев.

– Я воин, а не вышибала, и тем более не убивец, – чуть помедлив, ответил рыцарь. – Да и чему можно научить тех, кто наслаждается кровавой потехой?

– Если ты о последних зверствах, то это не наша работа, – настаивал Тощий. – Подумай вот о чем: времена меняются. Скоро так все закрутится, что и не поймешь, кто будет воин, а кто убивец. Да и на своем веку ты наубивал больше, чем любой наш умелец.

– Не спорю, наверное, тут вы правы. Но спасибо за предложение, а к вам я не пойду.

Дементию захотелось поскорей покинуть эту пещеру. Слишком в ней влажно и липко. Но Коржи так просто от своего не отступали.

– А если мы тебе мармендук покажем? Может, онпоможет изменить твое решение, – вмешался в разговор Толстый и сделал рваное движение рукой, ото лба вниз. – Сундук-мармендук, появись из-под луг.

Тут же, откуда ни возьмись, перед Дементием выскочил окованный пузатый сундук, скрипнула тяжелая крышка, и ларь сам по себе открылся. Противиться стало невмочь. Дементий заглянул в него и увидел всю свою прожитую жизнь, ту, что не досмотрел у Пелагеи, вернее, заново почувствовал когда-либо испытанные им желания: из детства – присоединиться к вилланам в их играх у стен замка, чуть позже – овладеть родовым мечом, в отрочестве – стать прославляемым рыцарем, и еще самые разные желания. Но… все это было когда-то, ныне оно не задевало, не тревожило, в нем царила одна серая тоска. Правда, за тоской скрывалось странное: недоумение от колодца, обведенного алым пламенем, посреди унылой долины. А ведь там, в колодце, было то, о чем говорила ему ворожея, то, что он не мог вспомнить, а может, боялся…