Дмитрий Павлов - Потеха колдунов: Пробуждение

Слева в углу пещеры журчал подземный ручей, наверху лило, вот он и пробудился. Щербатый вообще-то предпочитал не ползать по темным туннелям, но кто его будет спрашивать. Хочешь быть при братьях, подчиняйся их правилам. А у кого еще такие лиходеи, как он, найдут пристанище, кто даст постоянную непыльную работу? Нормальный люд при виде его поломанного носа и выбитых передних зубов сразу же за топор хватался. Боялись. А Коржам самое то, чем он страшней, тем лучше.

– Это он? – спросил Тощий, его маленькие глазки на треугольнике лица прям засверкали.

– Да, из хором Остромысла вынес, – с гордостью ответил Щербатый и снял сукнину с Чура, которого держал в руках. Был он деревянный, в виде усатой головы умудренного годами старца.

– Поставь к остальным, – распорядился Длинный.

Тотчас корни вдоль правой стены раздвинулись и открыли боковой проход. Щербатый с опаской заглянул в него и ахнул: в темноте сплошными рядами стояли чуры любичей – трехголовые, человекообразные, звериные. При этом конца и края им видно не было. От их раздражения воздух заметно колыхался, по пещере гулял слабый гул. Щербатый осторожно вошел и бережно опустил рядом с ними еще одного – нового их соседа. Потом поклонился и, пятясь, вышел. На висках у него выступили крупные капли пота. Ему почудилось, или на него посмотрела тысяча пар глаз? Целая армия чуров! Как пить дать, Коржи что-то задумали!

– Путята нам больше не помеха, – сказал Щербатый, как только корни закрыли проход. – Нашли его растерзанным у порога собственного дома.

– Тогда причин для отсрочек больше нет. Пора о себе должникам напомнить, – довольно потер руки Длинный. Щербатый заметил, что братьев не больно-то заинтересовали подробности. Что ж, Коржи глубоко сидят, да далеко глядят. Не он один у них в подручных ходит, не он один новости приносит, да и артефакты у братьев есть интересные. Не просто так они в Лукоморье кости морозили, ой, не просто так. А ведь до Лукоморья ничем особо не выделялись. Знали их как Коржей с Кривого переулка: в меру хитрые, в меру безбашенные охочие люди. Даже имя у каждого человеческое было. Теперь же все к ним на поклон идут: что бедняк с рваной шапкой, что разодетый княжеский тиун.

– Напомним, конечно, напомним, – заверил Тощий. – Однако появилась еще одна проблемка. Приезжий меняла предлагает лучшие условия – как по обмену монет, так и по займам. Есть подозрения, что это месть старейшин чуди. Не забыли, кто изгнал их из города, вот и подослали шибко бойкого молодца нам насолить, о себе напомнить.

– Нехорошо получается, – пробасил Толстый, – всех местных отучили в дела наши лезть, так тут этот гость объявился. Сколько же ему пообещали? Щербатый, ты знаешь, что и как делать. Где один взялся, там и второй появится, если с первым быстро не управиться.

– Мне бы побольше бойцов проверенных. За такими, как он, псы сторожевые ходят, близко не подпустят, – осторожно посетовал Щербатый. Про награду они вовремя вспомнили, знать, скоро, скоро его к сундучку допустят. От предвкушения тело аж заломило.

– А что нам сороки на хвосте принесли? – обратился Толстый к братьям.

– Говорят, в городе лех объявился из бывших гридей, неприкаянным бродит, – проговорил Длинный.

– Надо бы к нам его пристроить. Что ему без дела маяться, – задумчиво молвил Толстый.

– Так пригласим его, а Щербатый проводит, – ухмыльнулся Тощий и подмигнул Щербатому.

Оглушительно забили часы. Щербатому осталось только стоять и слушать. Пока бьют часы, двигаться не разрешалось.

Понемногу Дементий привык жить с Марфой. Дни шли, а Ингвар не объявлялся. Помня наказ Добрыни, рыцарь старался не показываться рядом с детинцем, однако и отъезд из столицы откладывал. Что-либо докладывать князю он передумал, как и вообще кому-либо что рассказывать. Зачем? Кто ему эти люди? Путь каждый из них познает свою судьбу, всех не спасти. А он, когда прижмет, вывернется.

Участились дожди. Иногда налетал сильный ветер и громыхал гром. Ворота Града были все так же широко раскрыты, на стенах маячили редкие стражники, не созывалось ополчение. Но неуловимое напряжение витало в воздухе, а вместе с ним усиливались страх, неуверенность, показная веселость. Ведь трудно было закрыть глаза на то, что там, за стенами, по тракту тянулись вереницы людей. Они опирались на посохи, держались за удила коней, плелись за волами. Коровы, привязанные к задникам, тревожно мычали, собаки лаяли, свиньи визжали. Терялись дети, матери переругивались, чад находили, били и двигались дальше, понуренные после скоротечной активности. Нехитрый скарб доверху заполнял их телеги.

— Марфа, а как ты поняла, что Дементий — закатный рыцарь? – в один из таких дней услышал он о себе вопрос, заданный пастухом вдове. Мужчина не разозлился. Не мог паренек вызвать в нем ни ревности, ни злости. А вот понаблюдать за его потугами было занятно.

— Чего тут понимать? Посмотри на него: повадки утонченные, речи витиеватые, при этом торс с руками будто из стальных прутьев свиты. И вообще, воняет от него не по-здешнему, – проворчала вдова, не отвлекаясь от готовки теста. Однако ее движения стали более резкими. Ай, затейница, чего она там себе напредставляла?

– Так тебе запах мой не нравится? – деланно удивился рыцарь.

Ему никак не удавалось привесить полку. К обычной жизни еще предстояло привыкнуть. До этого, в казармах или замках владетелей, он никогда не привлекался к холопской работе. Впрочем, воин не жаловался. Учиться новому он любил. Вот и сейчас самозабвенно вкручивал штырь крепежа, который раз за разом выскакивал обратно из бревна.

– Нравится не нравится, ночью никуда не отпущу, так что набирайся сил. Эй, аккуратней, стену проломишь, увалень, не налегай так, — услышал он окрик Марфы. За показной грубостью вдовы скрывалась ненасытная страсть. И бороться с ее бушующим океаном было приятно, как и побеждать. Может, в этом была истинная причина, почему он задержался? Нет, любовь не для таких, как он. Завтра, послезавтра, через седмицу он уедет.

— Марфа, я целоваться не умею, научишь? — как только выпадала возможность, Митяй решительно переводил разговор на себя. Дементий увидел, как пастух присел сбоку от стола и начал кидать на вдову призывные взгляды. Осмелел. Когда он так научился смотреть-то? Опять ведь нарвется.

– Так ты чего время в полях терял, когда овец вокруг столько было? Али они того… баранов предпочитали?

Митяй на насмешки вдовы не обижался. Марфа же, совершенно не стесняясь при утехах с рыцарем, держала пастуха на расстоянии. Ее жесткую руку паренек уже прочувствовал не раз. Дементий не вмешивался в их отношения. Пусть события текут своим чередом.