Сергей Самаров - След Сокола. Книга третья. Том первый. Новый град великий

– Ну что ж, я примерно на это и рассчитывал. Только относительно кормления рабов хотел отдельно поговорить со Здравенем. А ты меня опередил. Из тебя получается отличный посадник. Ты умеешь о городе заботиться. А я пока позаботился о пленниках. Старики говорят, сегодня в ночь морозы ударят. У меня есть такой дворовой человек, Богушем его зовут, всегда точно погоду предсказывает. Ни один волхв с ним не сравнится. Так вот, старик Богуш сказал, что сегодня в ночь мороз будет сильный, велел все печи в доме протопить. Я приказал перевести в теплые сени [130]конунга Эйстейна. От замерзшего в смерть нам от него толку не будет. Он сначала в холодных сенях лежал связанный.

– Да, нам его лучше живым иметь. Сколько ты думаешь с него взять за свободу?

– Никак не меньше пятисот золотых императоров [131]. Готфрид Скъелдунг брал с него восемьсот, но тогда Эйстейн был, как говорится, «на плаву», он имел несколько лодок, которые регулярно отправлял в набеги на фризские берега [132]. Сейчас, как я узнал, допросив нескольких пленников из мелких конунгов, Оборотень больше плавает у суомским берегам [133]. Там народ бедный, взять с них можно мало, но теперь наш конунг желает захватывать земли. И платит большие деньги своей армии, которую набирает в разных странах. Среди его пехотинцев половина – норвеги или, как вы их зовете, урмане…

– Русалко! – крикнул князь-посадник Гостомысл.

Сотник стрельцов, дожидающийся своего князя за дверьми, вошел на зов сразу.

– Давай сюда…

Сотник протянул Гостомыслу буковую дощечку, завернутую в рушник. Тот сразу передал ее князю Бравлину Второму.

– Что это? – спросил Бравлин, рассматривая вышитый на рушнике орнамент.

– Еще четыреста золотых имперок в княжескую казну, которые обязан выплатить конунг Эйстейн Оборотень. Это штраф за нарушение договора. Договор скреплен печатью. Я видел на его руке серебряный перстень с этой печатью. Со стороны словен договор, по приказанию батюшки, подписывал мой старший брат Володислав, который тогда был наследником княжеского стола. Позже Володислав погиб в бою с другими свеями. Но бил он их знатно и под своим городом, и на дальних подступах. Но наш экземпляр договора сгорел во время пожара вместе с другими документами. Этот нам во временное пользование выделил князь Здравень. Согласно договору, конунг, в случае нападения на наши земли, обязан выплатить штраф в четыреста золотых имперок. Если бы мы напали на него, то обязаны были тоже выплатить такой же штраф.

– Эйстейн хитер. Он будет говорить, что шел через наши земли дальше, скажем, для войны с хозарами, и не собирался на нас нападать, – вслух подумал Бравлин. – Он просто не успел выслать к нам гонца с разрешением на проход. Или даже скажет, что выслал этого гонца, но тот просто сгинул в дороге.

– У нас достаточно пленных, которые на допросе покажут другое. И придется конунгу раскошелиться. Пусть какие-то владения продает. Это его боль, не наша. У него, насколько я знаю, четыре замка в собственности. Пусть продает… В его землях Свеаланды [134]любые владения купят с удовольствием. Эти замки находятся в непосредственной близости от земель Ингьяльда Коварного, и могут служить местом для подготовки нападения. И вообще, наше ли дело думать, где конунгу брать деньги?

– С этим я соглашусь. А не захочет платить, отправим его в лес работать. Любой конунг сразу поймет, что рубить и тягать из леса стволы – несравненно более тяжелое занятие, чем мечом махать или копье держать. Даже такое длинное, как у свеев… Я оставлю дощечку у себя, если ты не возражаешь? Нужно будет для подтверждения своих претензий показать ее конунгу. Чтобы не отказывался. Кто жив из свидетелей подписания договора?

– Князь Здравень…

– Хотя я не уверен в свейской честности, я все же надеюсь, что нам не придется приглашать к себе такого пожилого свидетеля. Здравеню тяжело даются такие переезды. Не спрашивал его, как он себя чувствовал после того момента, когда по приезду нас встретил?

– У меня тогда еще не было такой уж явственной причины, чтобы намекать Здравеню на его преклонный возраст, – с легкой улыбкой ответил Князь-посадник. – Наверное, все равно следовало бы, чтобы остудить его пыл. Но когда он начал откровенно натравливать меня на тебя, княже, я просто вежливо тебя похвалил, и этого хватило, чтобы Здравень прекратил попытки.

– Ты по-прежнему считаешь, что Здравень метит на мое место?

– Возможно. Но возможно и другое. Он очень боится усиления Новгорода, который станет довлеть над Русой, и, в итоге, присоединит ее к своему княжеству. До появления у них Войномира русы всегда уступали словенам и в войне, и во всем остальном. Хотя до подчинения дело не доходило, но речь об объединении уже заходила.

– А что такого в Войномире, что его стоило опасаться. Я понимаю, что он, по сути дела, выиграл проигранную войну за Бьярмию. Но я так слышал, что виной всему считается ранение князя Буривоя. Когда Буривой был в силе, шансы были равны. Мне так говорили.

Бравлин хотел глубже знать местные дела.

Разговор об отце был больной темой для князя-посадника Гостомысла, и он не хотел бы распространяться на эту тему. Тем более, после того, как только недавно узнал о причине смерти отца. Но было в голосе князя Бравлина что-то такое, что заставило Гостомысла говорить. Может быть, Бравлин пытался проверить, насколько Гостомысл умеет быть искренним…

– Не совсем так. Войномир, по сути дела, выиграл три большие битвы, которые сам отец не желал считать поражениями, но они были именно таковыми. Отец сохранял свои силы, и отступал, но сдавал крепостицы и поселения. К варягам после этих трех поражений перешло сразу пять городищ [135]и три крепостицы, с которых князь Буривой приказал снять гарнизоны, и вывести к основным силам. Крепостицы он приказал сжечь, но Войномир сразу же отстраивал их заново. И вообще я не могу не признать, что в военном деле он способен на многое.

– За счет чего? – не унимался князь Бравлин. Он привык учиться не только на ошибках других полководцев, но и на их победах. И потому желал знать подробности. – В чем была сила молодого князя?

– Мне трудно назвать причины его успехов. Хотя я много раз думал об этом сам.

– Ну, применение стрелецких полков, как это делает князь-воевода Дражко – это я уже знаю. Кстати, три с половиной года назад, в то время, когда мы с Гостомыслом участвовали в Хаммабургском турнире, даны двумя армиями вошли в княжество бодричей. И князь-воевода обе эти армии уничтожил до того, как они успели соединиться. Одну из них расстреляли его стрельцы, а вторую Дражко заманил в старое, высохшее русло реки, и устроил прорыв плотины. Река потекла по старому руслу, и просто смыла большое количество данов. Остальных князь-воевода просто добил. Он всегда умел мыслить нестандартно, и делать то, чего от него не ожидают.