Сергей Самаров - След Сокола. Книга третья. Том первый. Новый град великий

– Большой сечи не было. Основную работу сделали стрельцы. В том числе, и ваши две сотни. Сотники Жировит и Угоняй – просто молодцы. Они не дрогнули даже тогда, когда я начал волноваться, и вместе с моим сотником стрельцов Русалко, – князь-посадник показал рукой на сидящего сотника, который согласно наклонил голову, подтверждая слова Гостомысла, – перекрыли реку поперек, когда свеи наступали двумя колоннами. Стрельцы подпустили свеев так близко, что это, на мой взгляд, казалось уже опасным. Однако, они свое дело знали, и предвидели, что произойдет. В итоге две сотни ваших стрельцов и семь десятков моих остановили наступление, и заставили свеев бежать по льду реки. А там, с двух сторон, их просто сначала расстреливали с берегов, а потом наши вои спустились на лед сами, и загнали свеев в тяжелом вооружении на середину Волхова, где на стремнине лед самый слабый. И лед провалился.

– Я никогда не поверю, чтобы меньше трех сотен стрельцов остановили две воинские колонны свеев! – Громко и категорично сказал воевода Блажен, поднял кулак, чтобы по столу стукнуть, утверждая авторитетность своего мнения, но глянул на князя Здравеня, и кулак тихо опустил. Здравень всегда с уважением относился к обычаям древних. А древние говорили, что стол – это божья ладонь, и бить по столу кулаком – равносильно тому, чтобы нанести удар богу.

Гостомысл еще обдумывал свой ответ воеводе Русы, когда в горнице раздался грубоватый и слегка ехидный смех сотника Русалко.

– Что ты? – сильно себя и свое мнение уважая, спросил с возмущением воевода Блажен. – Над чем смеешься, сотник?

– Знать ты, воевода, совсем воевать не умеешь, коли так говоришь… – откровенно издевался над Блаженом молодой сотник, поддерживая игру князя-посадника. – Такого воеводу свейские дети по полю вприпрыжку погонят…

Блажен, выслушав оскорбление своего боевого достоинства, встал, как встал и сам князь Здравень, хотя для него это было нелегким делом. Но Здравень промолчал, отчасти и потому, что знал своего воеводу прекрасно, и знал, что тот сам не выиграл ни одного сражения с теми же словенам, и до того, как сел на боевого коня князь Войномир, Блажен бывал несколько раз крепко бит князем Буривоем. А когда требовалось вести варягов в сечу, руководил им обычно какой-то другой воевода, которому Блажен всегда старался только помешать, чтобы не поделиться с ним своей властью. Так совсем недавно было, например, с воеводой Славером, когда тот в итоге без помощи городской дружины сжег Славен. А Блажен, в отличие от своего князя, не удержался, чтобы не сказать Гостомыслу:

– Ты, княже, прикажи своему слуге попридержать язык и знать свое место. А лучше вообще выгони его из горницы. Пусть в сенях подождет.

– А он мне не слуга. Он боевой сотник стрельцов, который отлично бил и ляхов с пруссами, когда мы через Пруссию проходили, и франков в стране вагров, и свеев в нашей земле. А боевые сотники у нас слугами не считаются. Они – свободные люди. Но сотник Русалко входит в мое сопровождение и в сопровождение князя Бравлина, и потому он обязан быть рядом со мной. Кроме того, я не вижу причины выгонять из горницы человека за то, что он сказал правду. Если ты, воевода, не веришь в то, что сделали стрельцы, это только твоя беда. А они это сделали. В том числе, и стрельцы-русы, обученные так воевать, кстати, не тобой и твоей головой, а князем Войномиром. Они уложили на льду больше тысячи конных копейщиков и шведскую пехоту. А кто хотел жить, повернули назад.

– А где сам конунг Оборотень? – не встревая в спор, спросил князь Здравень. – У нас с ним, кстати, был подписан договор о ненападении. Когда он приходил со своей дружиной в прошлый раз, это было лет, кажется, восемь тому как, а то и десять, мы от него отбились, и Оборотень перед отступлением затребовал переговоров. Переговоры тогда вел от всего объединенного войска твой потом погибший старший брат, Гостомысл, княжич Володислав. Буривой поручил ему это дело. И Володислав договорился с Одноглазым, что позволяет тому беспрепятственно уплыть по Волхову на своих драккарах, за что конунг взял на себя обязательство никогда больше не нападать на наши земли. Он нарушил свое слово, и неплохо было бы с него спросить за это. Например, штраф наложить… Я так думаю, что князю Бравлину деньги нужны сейчас большие. И такой штраф пришелся бы кстати. Кажется, такой штраф даже договором предусмотрен.

– Мы, княже, не имеем возможности просмотреть договор, поскольку княжеский терем во время пожара был полностью уничтожен вместе со всеми документами.

Здравень сел, и удовлетворенно кивнул.

Ему удалось перевести разговор на другую тему, и избежать ссоры между своим воеводой и князем-посадником Новгорода. А только перед приходом Годослава Здравень со своим ближайшим окружением обсуждал, как им неназойливо приобрести влияние на князя-посадника Гостомысла, и как аккуратно натравить его на князя Бравлина Второго. После крупной ссоры приобрести такое влияние было бы невозможно. Но все свои действия князь, посадник и воевода обговорить не успели. Они только договорились о том, чтобы как-то показать Гостомыслу хотя бы простейшие вещи. Такие, как разницу в приеме князя и посадника. Чтобы Гостомыслу, мысленно когда-то уже свыкшемуся с тем, что он будет верховным князем словен, было завидно. А зависть часто толкает на недобрые поступки. И именно этим разговором был вызван тот холодный прием, что был оказан князю-посаднику. Но, как гибкий политик, князь Здравень сразу понял, что подобное поведение только обострит их отношение с Гостомыслом, и не позволит варягам хоть как-то влиять на него. Значит, следовало идти другим путем. Следовало попробовать мягкость.

– Хорошо. Я мог бы дать Бравлину в пользование буковую дощечку [126]со смоляной печатью конунга. Он своим серебряным перстнем договор запечатал. Я выделю, если есть возможность ею воспользоваться, на время, только прошу вернуть его, когда отпадет надобность. Так что, княже, есть сейчас такая надобность? Или за конунгом, чтобы стребовать с него штраф, придется к свеям отправляться?

– Есть необходимость, – Гостомысл трижды стукнул левой ладонью по рукоятке длинного меча на боку у своего сотника. – Если на Русалко сейчас меч Оборотня, значит, сам оборотень валяется в каком-нибудь холодном сарае в Людином конце, куда отвезли пленников. Не знаю, может, князь Бравлин, который уже во второй раз берет Оборотня в плен, решил уважить его, как когда-то уважил король Готфрид Скъелдунг, и выделил ему целый дом под тюрьму, или хотя бы одну горницу. Но я бы бросил его в холодный сарай. Кстати, Ворошила, ты не знаешь, где мне найти волхва Велибуда, чтобы он поставил конунга на ноги.