Рейчел Хартман - Серебряная кровь [litres]

– Не знаю, как сказать тебе, – прошептала я, ненавидя себя за то, что собиралась сказать. – Я не могу вернуться с тобой в Горедд.

Брови Киггза поползли вверх.

– Как? – Его взгляд метался из стороны в сторону, как будто он не мог заставить себя заглянуть сразу в оба моих глаза. – Я думал, ты отказалась от идеи собирать порфирийских итьясаари. И… Сельда соскучилась по тебе.

– Не только Сельда, – проговорила я, коснувшись его руки. Он сжал мои пальцы. – Но дядя Орма… – я осеклась. – Если я отправлюсь с Комонотом и Эскар, я могу его найти. Я должна попытаться.

Чувства отражались на лице Киггза, словно блики света на воде, освещая и поверхность, и сокрытое в глубине; и известное, и неизвестное. Он закрыл глаза и дотронулся своим лбом до моего. Шумная площадь текла мимо нас, солнце клонилось к закату.

– Конечно, должна, – сказал он наконец. – А я должен отправиться домой и помочь Сельде. Так устроен мир, и он снова и снова разделяет нас с тобой.

– Прости меня за… – начала я.

– Надеюсь, ты не собираешься извиняться за то, что любишь дядю, – перебил меня Киггз, отстраняясь и вытирая слезы с моей щеки. – Но я еще не уехал. Проводи меня до дома Малау.

Мы молча шли вверх по холму, а между нами танцевал безразличный ветер. Дворецкий узнал принца и впустил нас, звук шагов эхом раздавался по пустым коридорам. За все это время Киггз доставал какие-то вещи, но их было немного, поэтому ему понадобилась всего минута, чтобы все собрать. Я помогла ему донести сундук до атриума, где он заплатил поваренку, чтобы тот дотащил вещи до корабля.

Мы еще немного постояли на улице, пустынной из-за полуденной жары. Я приготовилась к прощанию, которое неотступно приближалось, но тут Киггз заговорил – таким мрачным голосом, что это было даже почти смешно:

– Я бы хотел еще раз увидеть Библиагатон.

Я знала подходящее место. Я провела Киггза сначала по знойным улицам, а потом по слегка заросшей дорожке, и мы оказались в саду. В самом дальнем его краю кусты расступились, и перед нами открылся вид на Библиагатон. Купол библиотеки блестел на полуденном солнце, а дворы прятались в прохладной голубой тени.

– Он большой, словно собор, – вздохнул принц. – Я обязательно сюда вернусь. Может быть, мы вернемся сюда вместе. – Он провел пальцами по моей руке.

– Мы с Ормой так мечтали об этом месте, – сказала я, и мое горло болезненно сжалось, так что я могла лишь шептать. – Когда я снова увижу Орму, он, наверное, уже не будет собой.

Киггз сжал мою ладонь.

– Эти перемены окружают тебя со всех сторон, – тихонько произнес он. – Не только с Ормой. Джаннула меняет сознания твоих друзей. Тебе, должно быть, кажется, что весь мир превратился в зыбучие пески.

– Пообещай, что не станешь ее слушать и не пустишь в город, – попросила я. – Если сможешь, сделай так, чтобы она держалась от Горедда подальше.

– Конечно, – проговорил он и слегка приподнял мою руку, сжав ее своими ладонями. – Я говорю сейчас и от лица Сельды тоже. У тебя есть два верных друга, и они готовы сражаться против Джаннулы. Пусть это утешит твое сердце. А мое уже нашло утешение.

Я вопросительно на него посмотрела. Он улыбнулся и слегка наклонился ко мне:

– Потому что я встретил тебя. Как бы мир ни пытался нас разлучить, какой бы долгой ни была разлука, мы меняемся не для того, чтобы разбиться о скалы. Я знал тебя тогда, знаю сейчас и узнаю снова, когда ты вернешься домой.

Сказав эти слова, он ушел. Мне не хватило мужества отправиться его провожать. Когда я вернулась к Найе, корабль уже покинул гавань. Пустота была такой ощутимой, что я, казалось, могла прикоснуться к ней рукой.

На подготовку к отбытию у Комонота и драконов-изгнанников должно было уйти около недели. Тем же вечером я написала ардмагару записку, сообщив, что отправлюсь в Танамут вместе с ним. Ответ пришел раньше, чем через час – от Эскар. Она приглашала меня в Василикон на следующий день, чтобы обсудить все подробности драконьего исхода.

Однако той же ночью, пока Порфири спала, самсамийская армада бесшумно окружила гавань. Баррикада, которую жители города увидели в утреннем свете, состояла примерно из двадцати пяти кораблей и тянулась от Порфири до острова Лайка. Утлая лодочка с рыцарями явно не заслуживала привлечения такой мощи. Адмирал самсамийцев спустился на берег и заперся с Ассамблеей в Василиконе.

Нашу встречу отложили на следующий день. Я провела неожиданно освободившееся время с кузенами Абдо, наблюдая за флотилией с дамбы.

Пересекая площадь Зокалаа следующим утром, я увидела на ступенях герольда. Я стала протискиваться сквозь толпу, собравшуюся перед Василиконом, и услышала его слова.

– Самсамийцы требуют вернуть их соотечественников и сгоревший корабль. Мать Порфири с радостью возвращает их. Они требуют выдать им гореддийских рыцарей, но мать Порфири их не укрывает. Теперь же они требуют отдать наших итьясаари.

Эти слова привлекли мое внимание. Я знала в Самсаме одного человека, который интересовался итьясаари. Я вытянула шею, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть между затейливыми прическами.

– Мать Порфири отклоняет это требование! – пророкотал голос глашатая, и толпа одобрительно загудела. – Граждане, эта немощная блокада не заслуживает нашего внимания. Наш флот мог бы раздавить самсамийцев, наказав их за дерзость, но мы не станем этого делать. Ассамблея призывает жителей города к тому, чтобы они проявили доброту и терпение в эти неприятные времена. Поставки продуктов из долины Омиги не прекратятся. Рыбаки, которые не смогут работать из-за блокады, получат компенсацию…

Я не сомневалась, что блокада усложнит отбытие Комонота. По изначальному плану изгнанники должны были принять свою естественную форму и взлететь с водопадов Омиги, но как спрятать две сотни взмывающих в небо драконов? Слухи о них дойдут до Джозефа, и кто знает, как он распорядится этой информацией?

Когда я добралась до кабинета спикера Милэй, Эскар, Комонот, Икат и другие предводители саарантраи уже пришли, но встреча еще не началась. Я отвела Комонота в сторону и тихонько рассказала о своих опасениях. Он фыркнул.

– Регент Джозеф не станет рассказывать Старому Арду, что мы летим. Зачем ему помогать им?

– Может, он захочет причинить вред вам, – настояла я. – Если драконы продолжат сражаться друг с другом, он потеряет меньше людей, когда сам станет биться с драконами. Даже Джозеф не сможет не признать эту логику.

– В ненависти нет логики, – высокопарно заявил Комонот. – Он хочет сам сражаться с драконами, а не возвращать войну обратно в горы.

Спикер Милэй слушала наш разговор.

– Если регент услышит, что Порфири доброжелательно относится к драконам, – заговорила она, – разве он не воспользуется этим поводом, чтобы напасть на нас?