Рейчел Хартман - Серебряная кровь [litres]

Сэр Маурицио шмыгнул носом и устало покачал головой.

– Проклятые самсамийцы нарушили свое слово перед Гореддом и Нинисом. Мы должны были тренироваться вместе ради защиты Южных земель, но их новый регент решил иначе.

У меня внутри все похолодело. Неужели Джаннула убедила Джозефа напасть на рыцарей и дракомахистов? Было ли это одной из тех вещей, которые она пыталась проделать, пока не сражалась с Абдо в его голове? Маурицио не хотел вдаваться в детали в окружении порфирийцев. Я надеялась, что мне позволят присутствовать при их разговоре с принцем.

Я не раз видела Василикон с фасада, но никогда не пересекала его порога. За украшенной колоннами пронайей – величественным крыльцом – находились тяжелые бронзовые двери, которые вели в просторный зал с окнами в верхней части стен. На потолочной фреске были изображены Справедливость, Торговля и Философия, вкушавшие метафорические сардины на аллегорическом пикнике.

Страж, стоящий у второй пары дверей, пробубнил клятву и заставил нас повторить ее: «Клянусь, что мои губы будут хранить тайну, и вверяю себя Страшной Неизбежности».

Мы зашли в зал, оказавшийся огромным амфитеатром под куполом потолка. Людей было немного; все представители семейств Агогой являлись членами Ассамблеи по праву рождения, но многие из них руководили собственной фирмой или промышленной компанией, а другие получали образование. Лишь старики, лентяи и главы семейств-основателей приходили сюда каждый день; деловых людей привлекали исключительно срочные, неоднозначные дела.

Оказалось, что главы великих домов уединились с Комонотом и Киггзом для переговоров. Морские офицеры подошли к женщине, сидящей на самом верху, и она отправила посыльного в глубь Василикона.

Чтобы скоротать ожидание, мы с Маурицио стали наблюдать за работой Ассамблеи. Шло голосование по петициям фермеров, живших в верховьях Омиги. Каждый член Ассамблеи выходил к центру амфитеатра и бросал камешек в невысокую урну из порфирийского пурпурного мрамора. На скамейке позади урны сидел старичок с тяжелым посохом, который увенчивал наконечник, напоминающий шишку. Когда все проголосовали, он высыпал содержимое урны на колени и, отделив белые камешки от красных, записал результат в толстую книгу.

Посыльный вернулся с запиской, в которой говорилось, что офицеры могут быть свободны, чему они, похоже, очень обрадовались. Женщина, с которой они говорили, провела нас по амфитеатру, а затем свернула в коридор со сводчатым потолком и остановилась перед украшенной выпуклым орнаментом дверью. Там она передала нас стражу; он попросил произнести все ту же клятву, после чего открыл нам дверь. Мы оказались в восьмиугольном дворе, мощенном плиткой и залитым солнцем, и отчаянно заморгали.

Главы великих домов, восемнадцать почтенных женщин и мужчин в струящихся шелковых одеяниях и с золотыми венцами на головах, сидели на бронзовых треногих стульях, расставленных по кругу. Многие держали в руках складные веера. Спикер Милэй сидела ближе всех к двери и сжимала в ладони шишковатый посох. Еще я узнала мать Камбы, Амалию Пэрдиксис Лита. Киггз и Комонот сидели вдали. Рядом с ними я, к своему удивлению, заметила Эскар.

Спикер Милэй указала Маурицио встать в центр круга: он подчинился, обливаясь потом. Я подумала, что мне нужно уйти, так как меня сюда никто не звал и мне было негде сидеть. Однако мой взгляд поймала Эскар и жестом поманила к себе. Я тихонечко обогнула двор по периметру и стала рядом с ней. Она обернулась ко мне, окинув мое лицо пронзительным взглядом черных глаз.

– Ты отошла от шока?

– Да, спасибо, – прошептала я в ответ, не желая обсуждать этот вопрос при посторонних. Как мило с ее стороны поинтересоваться моим состоянием – и как странно. Неужели она беспокоилась за меня?

– Твой дядя… – начала она, но в этот момент спикер Милэй ударила посохом о плитку, требуя тишины, и окинула двор суровым взглядом.

– Сейчас мы выслушаем отчет этого рыцаря, – провозгласила Милэй на гореддийском, тем самым показав, на каком языке будет идти разговор. Сидящие по кругу члены семейств Агогой обмахивали себя веерами и согласно кивали.

Сэр Маурицио поклонился Милэй, повернувшись к нам спиной.

– Мне нужно переговорить с принцем Люсианом Киггзом и ардмагаром Комонотом наедине, Ваша Светлость. Я не могу выступать перед…

– Отклонено, – рявкнула она. – Ваш корабль вошел в нашу гавань и нанес ущерб нашему военному судну. Мы представляем этот город, мы выслушаем вас.

Я стояла за спинами друзей и не видела, хмурится ли Киггз, но его напряженные плечи свидетельствовали о раздражении.

– Все хорошо, Маурицио, – сказал он.

Маурицио неловко повернулся, будто боялся, что оскорбит присутствующих, став к ним спиной. Наконец он принял положение, позволяющее ему смотреть на Киггза. Он провел рукой по косматой бородке и медленно выдохнул.

– Хорошо. В общем. Джозеф Апсига, регент Самсама, захватил рыцарей и дракомахистов форта Надморье. Лишь одному кораблю удалось ускользнуть; на нем были я, сэр Катберт, сэр Джошуа и еще примерно три с половиной подразделения дракомахистов. Нас преследовали до самой гавани, и я уверен, что в скором времени за нами пошлют и другие корабли.

– Джозеф Апсига сразился с рыцарями трех наций и победил? – вскричал Киггз.

– Он действовал прежде всего силой убеждения, против которой устояли рыцари лишь двух наций. Нинийцы могли бы оказать большее сопротивление. Я не хочу сказать, что они трусы… – произнес Маурицио, явно имея в виду, что нинийцы были трусами.

Киггз провел рукой по бородке – вторую ладонь, покоившуюся на коленях, он сжал в кулак. Комонот воспользовался возможностью задать вопрос:

– Бежавшие дракомахисты достаточно хорошо обучены?

– К сожалению, этого нельзя сказать наверняка, пока они не столкнутся лицом к лицу с настоящим драконом, – сказал сэр Маурицио, щурясь на солнце и облизывая сухие губы. – Я думаю, у большинства хватит духа, чтобы прикончить пустозвона, как мы говаривали раньше. Не обижайтесь, ардмагар.

– Даже и не думал, – отозвался старый саар.

– Сколько подразделений осталось в плену? – спросил Киггз хриплым голосом.

Маурицио сглотнул ком, и его кадык дернулся.

– Пятнадцать, принц. Когда закончится обучение новых рекрутов, цифра возрастет до двадцати пяти.

– И какого дьявола Джозеф хочет добиться, лишив Горедда защиты? – закричал принц, больше не в силах сдерживать гнев.

Сэр Маурицио пожал костлявыми плечами:

– Возможно, его план заключается в чем-то другом, принц. Что можно делать с армией дракомахистов, если не сражаться с драконами? Мы с Катбертом думаем, что Джозеф хочет вовлечь Самсам в войну на своей стороне. Когда лоялисты… – Он осекся, неловко глядя на собравшийся Агогой.