Энтони Варенберг - Рыжая Соня и Врата Немедии

— Он не виноват! Помоги ему! — услышала Соня голос — одновременно властный и полный отчаяния.

Бросившись на землю, она, не раздумывая, вцепилась в запястье Муонга.

— Держись… хватайся… во имя Элгона!

Мужчина был значительно тяжелее нее и почти наверняка мог утянуть Соню за собою в бездну, но он, мертвой хваткой зацепившись за ее руку, совершенно невероятным образом сумел подтянуться, извиваясь всем телом, закинуть другую руку на поверхность и выбраться наверх.

Муонг, совершенно обессилев, ничком лежал на камнях двора, а девушка никак не могла отдышаться.

Кошмар какой… неужели сон был, ко всему прочему, послан ей как предупреждение, которым она столь беспечно пренебрегла?!

А голос, велевший ей спасти человека, едва не ставшего ее убийцей, — он что, ей померещился?

Соня подняла голову, отводя от залитого потом лица спутанные волосы… и совершенно отчетливо, всего лишь в нескольких футах от себя, увидела женщину, красота которой сияла воистину ярче звезд.

Огромные иссиня-черные глаза сверкали на оливковом лице идеального абриса, полные чувственные губы были слегка приоткрыты.

Голову незнакомки венчала бриллиантовая диадема, а густые и тоже черные, как смоль, волосы достигали пояса.

Полупрозрачные одежды из тончайшего шелка развевались на ветру; идеальная, высокая и стройная фигура была подобна изваянию великого мастера.

— Великая королева Маргиад, — выдохнула Соня, опасаясь, что видение может вот-вот исчезнуть, растворившись в воздухе.

Муонг со стоном приподнялся, и девушка шарахнулась от него в сторону, но тут же успокоилась, увидев, что он выглядит совершенно нормальным.

— Бара, что произошло? — спросил он, с трудом вставая на колени и непонимающе уставившись на нее, но девушка молча кивнула в сторону своего чудесного видения; Муонг обернулся. — Глария! — вскрикнул он и тут же проговорил, совершенно потрясенный: — Маргиад?..

Итак, оставалось признать, что они оба видят одно и то же, и значит, это вряд ли может быть галлюцинацией.

Королева Элментейта, супруга Сына Света, которую Муонг считал коварной предательницей, а Соня так настойчиво защищала, явилась им во плоти и стояла, оглядывая их скорбным, но ясным и полным любви взором своих чарующих очей.

— Приветствую вас в Элментейте, — проговорила она низким, сильным и глубоким голосом, — Соня, дочь Рыси, и Муонг, сын Змеи… я ждала вас!.. Вы проделали долгий нелегкий путь сюда, у каждого свой, и я рада, что он увенчался успехом для обоих.

Девушка встала сама и помогла подняться своему спутнику, на лице которого, как в калейдоскопе, сменяли друг друга выражения восторга и недоверия.

— Ты был ослеплен ревностью, Воин, — обратилась к нему королева, — и оттого едва не стал жертвой демонов, свивших черное гнездо в твоей душе: ты думал, что бежишь от своей любви, но в каких лесах и топях обретет покой человек, старающийся убежать от самого себя? Твоя любовь и дело, коему ты от рождения призван служить, — как мог ты проявить себя настолько слабым, чтобы предать то и другое? Но я вижу печать Отца на твоем челе, и знаю, что ты сумеешь восстать из праха, во имя Элгона, и да будет так.

Ее слова, кажется, глубоко потрясли Муонга, затронув самые сокровенные струны в его душе, и теперь он стоял, сам не замечая, как по его щекам градом катятся слезы. Такого Соня никогда не видела и даже не предполагала, что человек, подобный ее другу, способен откровенно плакать.

Впрочем, она много чего о нем не предполагала — например, что он окажется способным напасть на нее, как только что произошло.

— А ты, — обратилась к девушке Маргиад, — чего ты ищешь для себя — славы, любви, иной ли награды? Я не могу разобраться, что именно тебе нужно, Дочь Рыси.

— Мне нужен талисман Сына Света, — прямо объявила Соня: она всегда была человеком дела и не видела причин, по которым ей сейчас нужно было бы долго излагать все обстоятельства, что привели ее в Элментейт.

— Талисман Элгона… — повторила Маргиад. — Что ж, когда-то это должно было случиться… Я сумела его сохранить, — королева улыбнулась с явным торжеством. — Его многие искали, но ни одному не удалось достигнуть успеха. Знаешь ли ты, какая страшная сила заключена в этом предмете, Соня, дочь Рыси? Знаешь ли, какая беда грозит миру, если талисман попадет в недостойные руки?

Об этом девушка не задумывалась. Доводы асгардских жрецов показались ей вполне убедительными, а к подобному повороту она попросту не была готова.

— Единый бог — единый народ, — задумчиво произнесла королева. — Мой муж мечтал об этом всю свою жизнь… Но он слишком рано пришел в этот мир, и мир отверг его. Одного лишь обладания талисманом оказалось недостаточно, и вместо спасения и надежды он принес гибель цивилизации Побережья. Ты видишь — Элментейт и Мто-ва-Мбу мертвы, и многие великие города пали — от них не осталось даже памяти. Тот, кто пожелает пройти путь Сына Света еще раз, должен быть готов к тому, что погубит себя и тех, кого явился спасти. Элгон отменил человеческие жертвоприношения и торговлю людьми, и сам сделался жертвой, но это уже ничего не решало. Когда я поняла, насколько мы близки к катастрофе, я пыталась предупредить его, но он не стал меня слушать, ибо видел лишь то, что сам хотел увидеть, и его цель оказалась всего-навсего прекрасным миражом. Люди лучше понимают язык меча и огня, нежели негромкий голос любви и милости — так было всегда, и на том стоит мир. Чтобы изменить такой порядок вещей, надобно изменить саму природу человека, а это невозможно.

— Элгон был… совсем, совсем другим, — женщина печально склонила голову, мягко и грустно улыбаясь, — ни на кого не похожим. Чужим. Он видел недоступное обычному зрению — и не замечал того, что происходило вокруг.

— Но в таком случае, он бы не мог быть правителем, — возразил Муонг, готовый отстаивать Сына Света перед кем угодно, — а он полтора десятилетия находился у власти, и построил Элментейт, и освободил рабов…

— Построил Элментейт, полностью опустошив казну, — уточнила Маргиад. — И когда с запада пришел враг, мы не смогли защитить город. Наши воины, коим, как и всем остальным, внушалось, что человеческая жизнь священна, разучились держать в руках мечи и сражаться, а бывшие рабы, не знающие, что делать со своей свободой, принялись убивать и грабить, точно полчища слепой и алчной саранчи, уничтожая все Побережье. Ничего не осталось… те несчастные, которые ныне мечтают найти здесь богатую добычу, жестоко заблуждаются: Элментейт давным-давно лишился своих несметных сокровищ. И все, что осталось, — это дух Элгона, заключенный в его талисмане.

— А ты? Что случилось с тобой? — спросила Соня.

— Не спеши, я поведаю и об этом. Так вот, ослабленный, разоренный Элментейт был осажден врагами, пришедшими с моря. Города Побережья стояли на Великом золотом пути, по которому суда шли от золотых и алмазных копей юга на север, и торговцы желтым металлом платили нам щедрую дань. Таков был расцвет Побережья; три десятилетия правитель Хаттукан укреплял свою власть, ревностно следя за тем, чтобы получать причитающуюся ему долю, и без сожаления отправляя на дно те суда, капитаны и хозяева которых имели неразумную дерзость противились этому.