Энтони Варенберг - Рыжая Соня и Врата Немедии

Что же давало ей силы самой не сойти с ума и бороться за тех, кого еще можно было спасти?!

— Моя неразделенная любовь к Элгону, — сказала Маргиад, прочитав ее мысли.

— Неразделенная?!

— Он в своей жизни любил лишь одну женщину — Мерулу, не меня, — кивнула она, — а меня взял в жены, только чтобы продолжить свой род. Но наш сын погиб, заразившись во Мто-ва-Мбу чумой, поразившей город. Беда ведь не ходит одна.

Вслед за засухой, полным разорением и голодом на наш народ обрушилось множество страшных болезней…

Талисман же Элгона я и после смерти не выпустила из рук, и меня похоронили с ним вместе. Я не думала об его силе; просто эта вещь была единственной, сохранившейся у меня в память о муже.

Но я дала клятву передать его достойнейшему, и моя душа так до конца и не обретет покоя, пока клятва не будет исполнена. Как же я устала за эти века… Я отдам его тебе, дочь Рыси; но и ты поклянись, что память о судьбе Побережья будет отныне высечена в сердце твоем, точно на каменных скрижалях, и ты не будешь пытаться совершить невозможное.

— Почему же бог Элгона не помог человеку, который считал себя его Сыном и служил ему до самого конца? Почему он допустил все то, о чем ты рассказала, вплоть до гибели самого Элгона?! — светло-карие, с зеленоватыми искорками по краю радужной оболочки, глаза Муонга были полны недоумения, негодования и боли.

— О, — проговорила королева Маргиад, — он и сам не знал этого.

Перед смертью Сын Света тоже спросил: «Почему?..»

— Муонг, — Соня печально покачала головой, — пойми: как бы ни были сильны боги, у них нет иных рук, кроме человеческих, и только мы сами в состоянии спасти себя.

— Возьми же, — произнесла Маргиад, протягивая девушке камею; Соня с благодарностью приняла этот дар: камень, казалось, излучал теплый свет, словно был живым.

Земля глухо заворочалась и качнулась под ногами: толчок был таким сильным, что Соня и Муонг едва удержали равновесие.

— Прощайте, — проговорила королева. — Бегите отсюда скорее!

— А ты? — воскликнул Муонг.

— О дорогой мой, что может повредить человеку, который и так давно уже мертв? — бесплотные пальцы женщины коснулись его щеки: это было подобно движению воздуха от крыльев пролетевшей мимо птицы.

Земля снова тревожно зашевелилась.

— Королева права, — сказала Соня, — нам следует поспешить.

Они успели выбраться из Элментейта и пробежать пару лиг прежде, чем страшный грохот позади заставил обоих вздрогнуть и обернуться: впечатление было такое, словно сама земля разверзлась и поглотила руины Города; гигантская скала, на которой величественно возвышался дворец-крепость, с шумом обрушилась в океан, заставив воды вскипеть и выйти из берегов.

— Все кончено, — произнес Муонг, замерев на месте и широко раскрытыми глазами глядя туда, где только что стояли стены Элментейта.

— Нет, — возразила Соня, бессознательно сжимая в ладони талисман Сына Света, — это только начало.

Ничего подобного произойти не могло, и все-таки это случилось. Возвращаясь назад, спутники сбились с пути. Было ли тому причиной пережитое обоими потрясение после встречи с воплотившимся духом королевы Маргиад и всего того, о чем она поведала, или то, что Муонг, будучи слишком поглощен тяжелыми и тревожными размышлениями, был чрезвычайно задумчив и рассеян… вероятно, свою роль сыграло и то, и другое.

К тому же его очевидно терзало чувство вины перед Соней: из неохотных ответов девушки поняв, что в состоянии необъяснимого помрачения рассудка он напал на нее и едва не столкнул в пропасть, Муонг пришел в подлинный ужас.

— Бара, клянусь, я не хотел этого! Понимаю, мне невозможно оправдаться перед тобой, но я видел вовсе не тебя… мне вдруг показалось, что передо мной возникла Глария… или Маргиад, я и сам не мог разобраться, но во мне вспыхнула такая жгучая ненависть… я просто не понимал, что вообще совершаю!

— Можешь не рассыпаться в извинениях, — проворчала Соня. — Как-никак, даже не вмешайся Маргиад, я сумела бы за себя постоять. Рана-то теперь сильно болит? Врезала я тебе, признаться, от души…

— Ты еще можешь думать об этом?! — поразился он.

— А как же, я что, зря тебя, дурака, выхаживала? Мне не тебя, а своих усилий жалко, — отрезала девушка и тут же усмехнулась: — Ну, ладно, хватит уже переживать, я ведь почти сразу догадалась, что на тебя кто-то наслал морок.

Новый повод для переживаний, однако, долго себя ждать не заставил.

Муонг двигался все медленнее, наконец остановился совсем и подавленно произнес:

— Слушай, по-моему, я ошибся в выборе направления.

— Отличная новость, — заметила Соня. — Что, если просто идти прямо?

Говоря об этом, она уже понимала, что подобная задача в этих местах трудновыполнима: не имея никаких ориентиров, даже звезд, разглядеть которые сквозь густой, непроницаемый, головокружительной высоты лиственный полог совершенно невозможно, — не только человек, но даже животное начинает описывать круги, снова и снова возвращаясь на прежнее место.

Муонг энергично помотал головой, подумав, видимо, о том же самом:

— Не получится.

— Ну что ж, тогда нам остается только одно: смириться с неизбежным, обосноваться прямо здесь и стать родоначальниками нового племени.

— Нет! — произнес мужчина с неожиданным и неподдельным ужасом, ничуть не разделяя мрачного юмора Сони.

— Вот порадовал, — не сдавалась она, — а я-то, глупая, думала, что тебя, вроде бы, устраивает мое общество! И не ты ли говорил, как мне помнится, что лес — твой родной дом? Не правда ли, забавно заблудиться в собственном доме! Но с чего вдруг такая паника, Муонг? Все равно скоро стемнеет. Чем стоять просто так, разводи костер, а я принесу веток. Устроим себе пышное ложе и прекрасно проведем время, а утром что-нибудь придумаем.

Спутник согласился с нею и стал заметно спокойнее.

Расположившись так, чтобы дым от костра хотя бы в какой-то степени отгонял назойливых насекомых, они попробовали заснуть, но из этой затеи ничего не вышло.

— Да с чего, собственно, ты пришел в такое волнение? — спросила Соня, садясь и запуская огрызком съедобного корня в любопытную физиономию нахального долгопята, огромные, совершенно круглые глазища которого уставились из ветвей прямо на нее; девушка находила этих созданий с присосками на непомерно длинных пальцах, ртом, разрез которого доходил чуть ли не стоящих торчком ушей, и резким хохотом, способным свести с ума не знакомого с ними человека, очаровательными тварями, но иногда они раздражали своей бесцеремонностью. — Если рассудить здраво, мы просто отыщем звериную тропу и пройдем по ней. Ну, запутался немного, со всяким такое может случиться. Не конец света, как мне кажется.