Энтони Варенберг - Рыжая Соня и Врата Немедии

— Кое-какие деньги у меня были, я ведь был достаточно богат, и на пару кораблей бы хватило. А остальное, я полагал, придумаю, как раздобыть.

— Остальное — это сколько?

— В десять раз больше, для начала.

— Уж не ради ли этого ты стал охотником за сокровищами?

— Ну да… я думал, если боги все-таки даруют мне жизнь, я сумею достойно ею распорядиться.

Не удержавшись, девушка с нежностью погладила его по плечу. Она понимала, что нельзя показывать ему свою жалость. Белый Воин был слишком горд, чтобы перенести унижение сочувственных слов.

— Ты вечный мечтатель, Эльбер.

— Ты считаешь меня дураком?

— Нет. Только великие страсти способны возвести душу до великих дел. Это вовсе не глупость.

— Я рад, что ты понимаешь такие вещи. Итак, более года спустя я снова пришел в Бельверус, и первым делом отправился к Гларии.

Конечно, на сей раз я поступил не так безрассудно, как прежде, и проник в дом казначея ночью, каким-то чудом сумев остаться незамеченным.

Но когда Глария увидела меня в своих покоях… я едва узнал ее. Она вскрикнула и тут же прикрыла рот ладонью, шарахнувшись от меня, точно от призрака.

«Глария, я пришел за тобой», — воскликнул я, спеша заключить ее в объятия. Она поспешно отстранилась.

«Нет, Эльбер, — услышал я ответ, — это невозможно. Уходи… мы никогда не сможем быть вместе. Я не хочу тебя видеть. Зачем мне сдался какой-то несчастный неудачник, да еще и калека? Бойцом тебе больше не бывать, на твою игру тоже вряд ли кто снова захочет смотреть — тебя давно забыли, а что было между нами, не имеет никакого значения: поищи себе счастья в другом месте».

— Она так сказала? Неужели у этой женщины нет сердца?..

— Я не знаю, что у нее вместо сердца, но это в точности ее слова. «Да будь ты проклята, — вскричал я. — Не думаю, что ты вообще хоть когда-то была способна любить».

Через несколько дней я ступил на борт корабля, идущего к берегам Черных Королевств… а дальше тебе известно. С тех пор прошло уже больше шести лет.

Он замолчал и сел ближе к огню, вытянув длинные ноги чуть ли не до самого входа в пещеру.

— Бара, ты поспи, а я посторожу.

Не хочет, чтобы я видела, как он страдает, подумала девушка.

Воспоминания пробудили в нем, казалось бы, забытую боль.

Действительно, в подобные минуты человеку лучше побыть одному…

С восходом солнца они покинули пещеру и двинулись дальше на северо-восток.

Соня не ошиблась: здесь, в одной из горных долин, располагалось небольшое пастушеское селение. В отличие от шумного Сухмета, его неразговорчивые и замкнутые обитатели не проявили к чужакам особого интереса, однако смотрели довольно настороженно, словно единственным вопросом, который у них возникал, был примерно следующий: «Что вам здесь нужно?»

Попытки девушки найти проводника, который согласился бы указать им кратчайший путь через горы, успехом не увенчались: селяне отворачивались и отходили в сторону, иногда недовольно ворча сквозь зубы.

— У них сейчас овцы котятся, — пояснил Эльбер, — не до нас.

— То годами ни одной души, — проговорил какой-то старик, — то разом целая толпа заявилась.

Соня переглянулась со своим спутником: ей почему-то не казалось, что они вдвоем составляют «целую толпу».

— Правда, другие — то побогаче будут, — продолжал старик, тяжело опираясь на посох и подслеповато щурясь: видно, из-за возраста он уже не мог выполнять какую-либо работу, почему и оказался единственным, у кого здесь нашлОсь время на праздные разговоры, — сразу видно, господа, а вот вы кто такие будете, не пойму.

Эльбер посмотрел на его большие, раздавленные работой руки с суставами, напоминающими коричневые наросты на древесных стволах.

— А мы кем нужно, теми и бываем, — сказал он.

Старик недоверчиво пожевал губами.

— Как это? — проскрипел он. — Что-то ты, сынок, заговариваешься. У каждого человека одно какое-то дело есть, в котором он лучше других толк знает. Я вот, к примеру, пятьдесят зим гончарный круг крутил… теперь уж — нет, все, руки — видишь? Не могу… Думал, сыновья поднимутся, продолжат мое дело, но у них к этому душа не лежит, а без души — толку не будет, радости нет потому что.

— А круг сохранился? — спросил Эльбер.

— Куда бы он подевался? Круг есть, и мастерская пока стоит, только работать некому. А тебе на что?

— Покажешь, отец?

— Ты ж не за этим сюда пришел, — усомнился старик.

— Может, как раз и за этим — кто знает! Так покажешь?

— Ну, пойдем, если такое дело.

Соня было двинулась за ними, но тут знакомый голос, который она сейчас меньше всего ожидала и хотела услышать, окликнул ее:

— Великая ах-кан!

Мельгар. Только его и не хватало! Значит, он их не просто выследил, но и опередил. Девушка медленно обернулась. Вся поза советника изображала показное почтение и едва ли не подобострастие, но холодные глаза с трудом скрывали его истинные чувства.

— Чего ты хочешь? — осведомилась Соня.

— Помочь тебе уйти отсюда живой, это мой священный долг и желание сердца.

— Благодарю за трогательную заботу, но я уж и сама как-нибудь, — холодно заметила девушка.

— Не получится, — покачал головой Мельгар. — Мне безмерно жаль, но ты до сих пор жива лишь потому, что вчера я отвел от вас гнев великого Тлалока.

— Бога грома и вод, — уточнила Соня. — Мы оскорбили его тем, что не принесли даров и не совершили положенных обрядов, когда проходили через святилище. Я знаю. Он был очень недоволен. Так значит, говоришь, это тебя мы должны благодарить за чудесное спасение?

— Тлалок никогда не прощает отступников. Он не выпустит вас отсюда.

Словно в подтверждение слов советника, от скал к долине сползла узкая каменистая осыпь, обрушившись грохочущим водопадом, и над нею клубами Дыма повисла желтая летуча. пыль, а земля слегка дернулась.

— Но я могу вам помочь еще раз, — продолжал Мельгар. — Я владею тайнами заклятий, и в моих силах — умилостивить разгневанного бога, с которым вы столь непочтительно обошлись.

— Раз это желание твоего сердца, можешь его осуществить, кто мешает? — приподняла бровь Соня, скрестив на груди руки и насмешливо глядя на советника. — Но мне сдается, ты хочешь предложить мне обмен. Наши жизни — за талисман Элгона. Мне страшно надоела лицемерная игра подобных тебе людей. Я не первый день живу на свете, и повидала таких немало. Так вот, Мельгар, я тебе его не отдам. Можешь попробовать со мною драться за него, но не думаю, что ты победишь. Нет, право, не думаю.

— Но Тлалок вас уничтожит! — взорвался советник.

— Почему ты, смертный, думаешь, будто читаешь помыслы богов, как раскрытую книгу? Откуда тебе знать, чего хочет Тлалок? Он подарил мне самую красивую грозу, какую я видела в своей жизни, и дал пройти сквозь радугу в горах… и он вовсе не живет в той пещере, где такие, как ты, веками ставите свои жалкие посудины, которые ему совершенно не нужны — неужели ты полагаешь, что Хозяин грома и ветра может прельститься уродливым глиняным горшком?!