Синтия Хэнд - Неземная [litres]

Знаю, это звучит странно, но я не считаю это чем-то плохим. Мне нравится, что я хороша не во всем. Нравится смотреть, как Такер ловит рыбу, как присматривается к теням и колебаниям воды, как закидывает удочку, рисуя в воздухе идеальную петлю. Он словно разговаривает с рекой. Да и место тут очень красивое.

А Такер считает красивой меня.

Вечером я вытаскиваю старый добрый туристический рюкзак на задний двор и вновь пробую поднять его. «Пора возвращаться к реальности, – говорю я себе. – К своим обязанностям». Мама сидит в кабинете за компьютером и, как всегда, пьет чай, пытаясь снять стресс. Она провела дома весь день, а все равно выглядит уставшей.

Я разминаю руки и крылья. А затем закрываю глаза. «Легкой, – наставляю я себя. – Будь легкой. Растворись в темноте. Стань частью деревьев, ветра». Я пытаюсь представить лицо Кристиана, но почему-то это выходит с трудом. Я старательно призываю образ его зеленых с золотистыми крапинками глаз, но стоит расслабиться, как он тут же расплывается.

И вместо этого появляется Такер. Как мы сидим на корточках на склоне горы и наполняем пустые стаканчики из-под мороженого черникой. Его хриплый смех. Его руки на моей талии, прижимающие меня к нему, пока мы стоим в реке. Его теплые голубые глаза, так завораживающие меня.

– Черт, – выдыхаю я.

А затем открываю глаза. Я стала такой легкой, что стою на самых кончиках пальцев. Парю в воздухе.

«Нет, – обрываю я себя. – Это неправильно. Такие чувства должен вызывать во мне Кристиан. Да я даже приехала сюда ради него. Черт побери!»

Эта мысль еще сильнее портит мне настроение, и я вновь опускаюсь на землю. Но все равно не могу выбросить Такера из головы. А вместо этого вновь и вновь вспоминаю, как мы проводили время вместе.

«Что ты нашла в Кристиане Прескотте?» – спросил он меня, когда привез домой после танцев. И кажется, не будь я такой слепой, то поняла бы, что на самом деле он спрашивал: «Почему ты не замечаешь меня?»

Как же мне знакомо это чувство.

«Возьми себя в руки, – говорю я себе. – И взлети уже наконец».

Я сжимаю лямки рюкзака в руке, а затем расправляю крылья и пытаюсь взмыть в небо. Я отталкиваюсь изо всех сил, которые набрала за месяцы тренировок. Тело поднимается на полметра над землей, и мне удается удерживать сумку.

Я взмываю чуть выше, почти достигаю верхушек деревьев. И даже различаю блеск молодой луны. Я стремлюсь навстречу ей, но рюкзак не поддается. Меня начинает пошатывать из стороны в сторону, отчего я отчаянно хлопаю крыльями и выпускаю лямки. Руки так болят, словно сейчас вырвутся из суставов. Силы заканчиваются, и я падаю вниз, врезаясь в сосну на границе двора и выкрикивая ругательства.

Джеффри стоит у кухонной раковины, когда я, исцарапанная, покрытая синяками и расстроенная до слез, протискиваюсь через заднюю дверь.

– Классный видок, – ухмыляясь, говорит он.

– Заткнись.

Он смеется.

– У меня тоже не получается.

– Не получается что?

– Поднять что-нибудь тяжелое в небо. Я тут же теряю равновесие.

Не знаю, следует ли мне чувствовать себя лучше от того, что у него тоже ничего не выходит, или хуже от того, что брат, судя по всему, за мной наблюдал.

– А ты пробовал? – спрашиваю я.

– Постоянно.

Протянув руку, он вытаскивает шишку из моих волос. В его глазах светятся забота и сочувствие. Из всех, кого я знаю, Джеффри единственный, кто действительно может понять меня. Потому что и сам столкнулся с этим. Или, по крайней мере, столкнется, когда получит свое предназначение.

– А ты… – Я замолкаю.

А затем кошусь на коридор, ведущий к маминому кабинету. Он оглядывается через плечо, после чего смотрит на меня с любопытством.

– Что?

– Может, попробуем поднять рюкзак вместе?

С минуту он обдумывает мое предложение.

– Почему бы и нет, – наконец решает он. – Давай попробуем.

На заднем дворе так темно, что видно лишь на пару метров вокруг.

– Днем было бы намного легче, – говорю я. – Кажется, я скоро возненавижу тренировки по ночам.

– А почему ты не тренируешься днем?

– Ну… потому что люди могут нас увидеть.

Он хитро улыбается.

– И что с того? – спрашивает он.

– Неужели ты не понимаешь?

– Да люди даже не поймут, что они видят. К тому же они нечасто смотрят на небо.

– Что? Это безумие, – качая головой, говорю я.

– Это правда. А если тебя и заметят, то решат, что ты просто крупная птица. Например, пеликан.

– Что-то мне не верится.

Но тут я вспоминаю, как пролетала над озером Дженни, и мое отражение действительно больше напоминало птицу.

– Поверь, в этом нет ничего страшного. Мама всегда так делает.

– Серьезно?

– Она летает почти каждое утро. С восходом солнца.

– Никогда этого не замечала.

Он пожимает плечами.

– Я рано встаю.

– Не могу поверить, что я этого не знала!

– Главное, что мы можем летать днем. Проблема решена. А теперь давай поскорее покончим с этим. У меня еще есть дела.

– Ну, конечно , есть. Ладно, давай приступим. Яви свой лик! – восклицаю я.

Его крылья тут же вспыхивают.

– Что это было? – выдыхает он.

– Этому трюку меня научила Анджела.

Крылья брата светло-серого цвета и на несколько оттенков темнее моих. Хотя, наверное, беспокоиться не о чем. Мама говорила, что у полукровок крылья разных оттенков серого. К тому же его перья не выглядят темными, скорее уж… грязными.

– В следующий раз предупреждай, ладно? – Джеффри складывает крылья, чтобы они не сильно мешали при ходьбе, а затем поворачивается ко мне спиной и направляется к краю лужайки, где я оставила рюкзак. С легкостью подняв его, он возвращается ко мне. Да уж, спортивная борьба явно помогла ему накачать мышцы.

– Что ж, давай сделаем это. – Он протягивает мне одну из лямок, и я сжимаю ее в руке. – На счет «три».

Я вдруг представляю себе, как мы взлетаем и бьемся головами, поэтому отступаю на шаг назад, натягивая лямку и стараясь оставить между нами как можно больше пространства.

– Один, – отсчитывает он.

– Стой, в каком направлении полетим?

– Туда. – Джеффри кивает на северную часть нашего участка, где деревья потоньше.

– Отличная идея.

– Два.

– А как высоко взлетаем?

– Это нам и предстоит выяснить, – раздраженно говорит он.

– Знаешь, сейчас ты говоришь в точности как папа. И мне это не нравится.

– Три! – вскрикивает он, а затем сгибает колени, складывает крылья и взмывает вверх.

Я старательно повторяю за ним.

Не время колебаться. Мы поднимаемся все выше и выше, стараясь одновременно взмахивать крыльями и удерживая рюкзак между нами. Он слегка покачивается, но пока нам удается его поднимать. За десять секунд мы взлетаем выше деревьев, а затем поворачиваем на север. Я смотрю на Джеффри, и он одаривает меня самоуверенной и самодовольной улыбкой, будто он с самого начала знал, что у нас все получится. Я поражена тем, как легко нам удалось это сделать. Уверена, мы смогли бы поднять что-то вдвое тяжелее. В голове тут же проносятся варианты, что бы это могло означать? Может, раз я не могу поднять Кристиана сама, то мне нужна помощь? Или это против правил?