Владимир Серышев - Гость волшебного мира. Книга первая: Незнакомец

«И согласиться с тем, что я ребёнок?! – сразу мысленно взвился он на дыбы.

Да, если так нужно для дела… – прозвучал в уме заметно повзрослевший, собственный голос – И вытерпеть все мамины объятия, и десятки поцелуев по щекам, глазам, лбу и носу.

«И ещё её слезы, рыдания!» – передёрнувшись, скривился Витя. Вот это будет каторга, мучение! Успокаивать битый час и раздражаться, стараясь не показывать виду. Деревянными руками гладить по трясущимся плечам; укутывать кофтой, или шалью; совать кружку с холодной водой. А главное – что дальше?

А дальше… – напрягся Витя – А дальше, наплакавшись, мама заснёт… Она всегда так возвращается в норму.

В острой форме это проявилось, когда пришла похоронка на отца… Именно тяжёлая дрёма после истошных рыданий не лишала маму сил в те дни. И не дала иссохнуть, позволила выжить…

Витя задумчиво замер.

И вдруг понял, что кажется, вот оно, решение проблемы!

Дать маме выплеснуть свои эмоции и чувства! Лучше всего – через край! Ну, ещё помочь валерьянкой, и уложить в кровать.

И со всех сторон будет польза! Мама выговорится, наступит примирение. А тех нескольких часов, проведённых ею во сне, вполне хватит, чтобы собрать всё нужное, отнести Георгию, и успеть вернуться!

Витя кивнул себе с довольным видом.

В хмуром, пасмурном небе по-прежнему громыхало – гроза приближалась, но – как-то не так, необычно. Витя только сейчас сообразил, что грохот звучит совершенно непрерывно, перерастая в чудовищный гул, от которого дрожит земля, и тихонько дребезжат стёкла в окнах.

«Это не гром!» – внезапно осознал он.

Из серых туч и дождевой завесы вырвался огромный немецкий самолёт – Витя увидел чёрные кресты на хвосте и крыльях снизу. Будто Змей Горыныч – длинный и мощный – он с рёвом пронёсся над ветхими избами тёмной громадой. Винты кромсали в клочья пелену облаков, хвост оставлял за собой глубокую борозду в колышущейся хмари.

Миновав деревню, самолёт помчался дальше, в бреющем полёте над лесом – очевидно, к полю на той стороне, где немцы оборудовали аэродром.

«Значит, грозы не будет!» – восторженно отметил Витя, глядя ему вслед.

Да и дождь пошёл на убыль, словно самолёт поволок его за собой. Нахохлившись, Витя вынырнул из-под сосны, и помчался пулей к дому.

Пересекая двор, метнул взгляд на окна, выходящие к лесу, но мамы нигде не увидел. И скользнул в чёрный проём дощатого сарая, примыкавшего к избе с тыла. Под ногами сразу чавкнула вода. Витя сперва решил, что это в ботинке, которым он черпанул из ручья. И тут же увидел на земляном полу лужу, накапавшую с прохудившейся крыши. Чуть дальше блеснула ещё одна, побольше. Огибая её, Витя направился к открытой двери, обратившись в слух, ожидая уловить мамины всхлипы из комнат. Однако, в избе было тихо.

Может, она сама уже уснула? – подумалось с надеждой – Это хорошо бы…

«Нет! – возразил себе Витя. – Мама никогда не успокаивалась, если меня нет дома!»

Он просочился через ведущую из сарая в избу открытую дверь. Машинально потянул её за собой, чтоб затворить – но, не смог сдвинуть с места. Дверь намертво застряла. Витя оглянулся: нижний край двери притёрся к полу – видимо, просели петли. Он дёрнул дверную ручку раз, другой – всё бесполезно. Толкнул назад, но дверь и тут не стронулась с места.

Витя размахнулся ногой, пнуть по двери со всей силы, и застыл. Насторожился, не понимая почему. Что случилось, что смутило? Нечто странное, неосязаемое, но вселившее тревогу…

Он медленно поворотился к дому, и вновь резко замер, едва вдохнув. И глаза его – помимо воли – расширились от страха. Оцепенелой судорогой сковались мышцы.

Ибо, в воздухе витал ужас. Он сочился из дома, вместе с запахом, который – Витя был уверен – он будет помнить всю оставшуюся жизнь! Дух сырого леса, сухих нор, грубой шерсти, свежей плоти и горячей крови. Волчий запах!

Как взрыв, мелькнула мысль: те самые! Проникли через незапертую дверь!

Старики в последнее время часто говорили, что грядущая зима будет голодной для всех. Немцы ведь не только урожай забрали, но и истребили живность в лесу. А значит, жди волков в деревне – их брюху тоже станет туго. Да только ни поросят, ни овец им на добычу теперь здесь нет. Одни тощие собаки, да измождённые люди…

– Мама…! – прохрипел сдавленно Витя, и рванул в избу.

Он влетел на кухню, готовый ко всему, чему угодно. Но, мама – невредимая – спокойно стояла к нему спиной, перед столом у окна, и что-то замешивала в большом тазу.

«Тесто, что ли…? – оторопело подумал Витя. – Так муки же нету… А хлеб для деревни всегда печёт тёть Пелагея…»

Взгляд беспокойно заметался во все стороны. И запнулся за нечто белое, распластанное в углу. Какая-то высокая, широкая фигура, накрытая старой простынёй – из-за чего казалось, будто там стоит большое привидение.

«Чёрный волк на крестовине! – чуть не крикнул Витя. – Вот откуда запах! Как же я забыл-то?!»

Мама явно не решилась прикоснуться к Витиному трофею, лишь боязливо его укрыла.

Витя обречённо сник: ну, сейчас начнутся причитания. В том числе и из-за шкуры, которой провонял весь дом.

Однако, мама не оставила своё занятие, по-прежнему продолжая месить – напористо, жёстко и сильно. Будто ничего и не случилось. Лишь глухо бросила Вите вполоборота:

– Закрой дверь в сарае. Дует.

Витя глянул назад, машинально ответив:

– Её заклинило там.

– Да? – мамин голос прозвучал, вдруг как-то непривычно едко. – А мужчина в доме зачем? Чтоб дверью только хлопать?

Витя вздрогнул, глядя на худую мамину фигуру, и ощутил, как полыхнули щёки.

«Ведь действительно! Отец бы это так не оставил… – словно обухом огрела мысль. – А я и не подумал даже…»

Внезапный стыд горячей краской залил теперь всё лицо, и растёкся дальше – по затылку, огнём охватывая уши. Мама деловито работала: мяла и толкла непонятное месиво в тазу.

– Я… я починю… – услышал Витя своё бормотание.

– И крыльцо! – сразу отозвалась мама. – На нём ногу сломать уже можно! А разделительный забор? Будем ждать, когда упадёт? Или, что его баба Сейда укрепит?

Витя заморгал, не зная куда деваться. Чувствуя себя растерянно и глупо, будто схваченный за шкирку. Нет, мама говорила справедливые и правильные вещи, строго всё по делу. Но, как неожиданно! Ломая Витину стратегию, расчёты, да и планы в целом! И ведь не возразишь! Да и нельзя!

В голове металось – что ответить? Будто были варианты, кроме как вновь пролепетать:

– Я всё отремонтирую… Я понял…

Мама тотчас обернулась, и посмотрела на него в упор.

– Хотелось бы верить. Что понял.

Взгляд её, буквально, пронзал насквозь и Витя быстро опустил глаза. Он не узнавал сейчас маму – всегда такую тихую, печальную после гибели папы. Теперь же, перед ним стояла дама: строгая, уверенная в себе. Которая вовсе не собиралась плакать.