Владимир Серышев - Гость волшебного мира. Книга первая: Незнакомец

Едва за ней закрылась дверь, Витя чуть не рухнул – его колени резко подогнулись, по телу пробежала дрожь. В глазах всё поплыло, поехало, словно он долго кружился на месте, и вот сейчас остановился. На организм действительно, со всей яростью обрушился голод, распалённый недоеденным завтраком и долгими переходами по лесу.

Витя ринулся к серванту, досадуя, что теряет время. Но, потерять силы на полпути, будет не лучше.

На полке за стеклом стояла стопка тарелок. Витя вынул глубокую, и повернулся к печи. В чугунке аппетитно парил свекольник. Поварёшка с деревянной ручкой лежала рядом. Витя налил в тарелку два черпачка с гущей, сел за стол. Пальцы едва удерживали ложку – тряслись от нетерпения.

Глаза сами собой порыскали по кухне, увидели на подоконнике блюдце, накрытое ситцевой тряпицей. Под ней лежали два угольно-чёрных куска ржаного хлеба, а так же очищенное яйцо. Ну, и луковица, конечно. Рядом – кружка недопитого утром молока.

Витя сходу, как ястреб, первым делом цапнул лук, сунул в карман. Но, через миг, вытащил обратно. Для конспирации его лучше оставить, чтоб мама увидела привычную картину. А Георгию набрать из коробки – в нижней тумбе посудного шкафа.

Рука, меж тем, уже гребла ложкой свекольник. Горячий бордовый бульон живительной силой тёк в желудок. Витя жадно глотал суп, заедая хлебом. Отпил молока. Откусил пол-яйца.

С кружкой в руке, помчался в мамину комнату. Аптечка стояла у изголовья её кровати – из-за успокоительного, чтоб можно было сразу дотянуться. Хватило пары минут набрать всё необходимое, и рассовать по карманам.

Пласты марли лежали здесь же, в выдвижном ящике комода.

Витя взял один – мягкий, толстый – скрутив его рулоном.

Свечи хранились в кладовке, целый штабель. Отец их заготовил пару сотен.

– В деревнях со светом часто перебои – говорил он.

И точно – будто чувствовал. Караваево, как и соседние сёла, лишилось электричества почти тотчас с приходом немцев.

Говорили, линию обесточили партизаны. Немцы от этого, правда, мало пострадали, установив генераторы там у себя в цитадели. А вот селения погрузились во тьму. Только свечи и спасали – керосин был роскошью наравне с мукой и мясом. Витя извлек пять штук, прикинув, что Георгию должно хватить на месяц. А дольше он вряд ли станет тут пережидать…

Одним махом допив молоко, проглотил вторую половину яйца. Выхватил ложкой из тарелки куски свёклы и моркови, покидал на газету, завернул в кулёк, пихнул в боковой карман полупальто. Следом туда же свёрточек с солью. И посмотрелся в зеркало, оставшись довольным: весь упакован, чем нужно, а руки свободны!

Теперь, проблема со шкурой. Витя прошёл к углу, окинул взглядом растянутую белую фигуру. Простыня, конечно, никуда уже не годится – дома ей делать нечего. Да и во дворе не бросишь – могут, действительно, волки сбежаться на запах.

Но, тащить шкуру как есть – в простыне – значит, быть видным за много сот метров.

Решение созрело миг спустя. Витя кинулся опять к печи, лязгнул заслонкой, подхватил с пола железный совок. И принялся вычерпывать золу, ссыпая её в ведро, стоявшее рядом. Когда набралось до краёв, огляделся ещё раз по дому – вроде, ничего не забыл тут. И вытащив из угла свой трофей, схватив ведро в другую руку, заторопился наружу – всё через тот же сарай.

На улице, не разворачивая шкуру, поставил крестовину у столба под навесом. И щедро осыпал простыню пеплом со всех сторон. Белая материя стала чёрно-серой, свинцовой, в цвет нынешнего неба.

– То, что надо… – переводя дыхание, кивнул Витя.

И юркнул обратно в сарай, почти сразу вернувшись с топором и штыковой лопатой. Мелькнула мысль, привязать её для удобства к крестовине, но – время… Время уходило. Поэтому, он разом сгрёб лопату, шкуру и топор, прижал к груди. Глянул в сторону избы бабы Сейды – во дворе, и в окнах было пусто. И с неудобной своей ношей наперевес, потрусил к лесу, ускоряя бег, и ворвавшись в чащу, как в атаку.

Первые метров пятьдесят, ему, действительно, пришлось сражаться с ветвями, сучьями и заграждениями цепких колючих кустов. Потом, приноровившись к размерам своего груза, он заскользил меж деревьев гибче, тише, почти виртуозно огибая пни, стволы, и ощерившийся кольями валежник.

Глаза инстинктивно рыскали по сторонам – не возник ли кто, вдруг, вдали – меж деревьев? Не крадётся ли следом?

Заодно ещё присматривал, где каких дров набрать, нарубить, возвращаясь домой.

К ручью его вынесло, казалось, быстрее, чем прежде.

Витя и сам не заметил, как прыгал уже по камням, таки опять оступившись, но хотя бы не сильно.

Георгий – должно быть – услышал плеск воды, осторожно выглянув из тёмного жерла берлоги. А затем – с усилием, выполз – бледный, чуть не прозрачный.

«К утру ему точно было бы худо…» – уверился Витя.

Взгляд Георгия, естественно, упёрся сразу в странное сооружение под простынёй, которое приволок Витя. Лицо приобрело недоуменный вид, даже рот сам собой открылся.

– Это что… воздушный змей? – проговорил Георгий.

Витя бросил наземь топор и лопату, рванул простыню.

– Одеяло! – открыл он на обзор чёрную, дегтярную шкуру.

Георгий выпучил глаза. Затем, оторопело посмотрел на Витю – с явственной тревогой.

– Никто не видел, как я пронёс! – успокоил Витя.

Поднатужившись, Георгий встал на ноги, не отрывая взор от оскаленной волчьей пасти. Завороженно вытянул руку, коснувшись смоляного меха. Провёл – погладил кончиками пальцев – по ворсу.

Витя сделал шаг вперёд, и передал крестовину со шкурой Георгию, как знамя.

– Сейчас один лапник уже не согреет – сказал он. – А мама рада, что я унёс это из дома.

– Уж представляю… – отозвался Георгий, поглощённый созерцанием распятого волка. – Надеюсь, это не в подарок? Ведь не приму. Слишком царский. Беру с возвратом. Ух, какой душистый!

Он погрузился лицом в мех, вдохнул всей грудью, и зажмурился в блаженстве.

– Лишь бы его сородичи не пришли на запах – заметил Витя.

– Нет, медвежий дух сильнее будет – Георгий потрепал иссиня-чёрную полосу на холке шкуры. – Отец добыл?

И Витя сразу помрачнел, едва нахлынуло воспоминание.

– Я сам… – буркнул угрюмо, перехватив изумлённый взгляд Георгия, похлеще всех предыдущих.

И полез по карманам, желая сменить тему. Уж слишком сомнительным и маловероятным получался рассказ про схватку с волком. А ведь ещё и мама вечером с расспросами насядет!

– Вот… – один за другим, Витя вынимал и протягивал Георгию свечи, марлю, спички.

Через миг, у Георгия в руках уже была целая охапка, куда Витя добавил ещё и груду медикаментов.

– Я там набрал из аптечки разного – пояснил он. – Вдруг, что пригодится.

Георгий шарил глазами по упаковкам таблеток, пузырькам с мазями, едва удерживая этот ворох в ладонях.