Владимир Серышев - Гость волшебного мира. Книга первая: Незнакомец

«Вот настоящая сказка!» – задохнулся Витя счастьем, и раскрыл глаза. И сразу же протёр их в изумлении: за окном серело утро. Ну, конечно…

Стенные ходики показывали начало десятого. Захотелось тут же вскочить, и бежать в лес – к Георгию. Но, Витя удержался. Он, наверняка, ещё спит, впервые-то за столько дней заночевав не под открытым небом! В сухости, да тепле.

Впрочем, не так уж и тепло… Витя откинул два ватных одеяла, и словно нырнул в замороженный воздух. Головешек на всю ночь не хватило. Или не справились с заметно окрепшими холодами: в окне Витя увидел бабу Матрёну, она с вёдрами шла к колодцу. Изо рта её клубился пар.

А в берлоге-то, поди, сейчас вообще, как в леднике – заиндевевшая земля остыла насквозь! Медведь бы грелся своим жиром, а Георгию и волчья шкура не поможет. И огня внутри не разведёшь – слишком мало там места. Предстоит копать, углублять берлогу, расширять пространство.

Витя глянул в мамину комнату – постель уже была пуста.

Значит, мама пошла к старосте, за продуктами на завтрак. До её возвращения нужно успеть отнести к берлоге подменную одежду, в чём рыть землю. Потом вернувшись, отремонтировать крыльцо, и с чистой совестью, под видом сбора дров, уйти обратно в лес!

Из груды тряпья в кладовке Витя выдернул старые брюки и пожёванную телогрейку. Сунул и то и другое в картофельный мешок. Подумал, что нужны дополнительные свечи для работы в подземелье. Или, Георгий сделает факел?

«Подожди-ка…!» – одёрнул сам себя и подбежав к кровати, вынул из-под подушки алатырь-камень. Может, получится через него протянуть в берлогу солнечный луч! Как тогда, в дупло к пчёлам! Или усилить огонь свечи, если солнца не будет.

Витя пихнул янтарь за пазуху полупальто, и осмотрелся на кухне. Неплохо бы и на сегодня захватить Георгию еды – лягушки с луком много сил не дадут. Но, какой еды? Теперь-то уж он точно ничего не примет. Категорически.

«В лесу бы что-нибудь добыть… – подумал Витя. – Хоть в том же ручье!» Ведь если он и не увидел в нём рыбу, это ещё не значит, что её там нет. Удочки дома имелись. Но, будет ли им с Георгием сейчас до рыбалки?

«Полдня копать. Потом крепить стены, утеплять, таскать лапник… – прикинул Витя. – А удить кому и когда…? Не раньше, как только завтра. Выходит, Георгию предстоят ещё сутки на скудном пайке…»

Но, можно сделать рыбную ловушку! – осенило его. Отец учил!

Порывшись в сарае, он нашёл металлическую сетку. Папа показывал, как её закручивать, превратив в лабиринт-улитку.

Мелкая рыбёшка выскользнет, конечно. Так она и не нужна! А вот средняя и крупнее – выбраться не сможет.

Здесь же, в свалке разнообразного хлама Витя откопал и кастрюлю – грязную, мятую, без ручек. Но, вполне пригодную для ухи. Лишь бы не было дырок.

На улице он осмотрел её дно – целое, вроде. Собираясь бросить кастрюлю в мешок к одежде, Витя глянул в сторону двора и калитки – не идёт ли мама?

И вдруг, услышал лай собак – одной, другой, третьей и далее по всем дворам. А миг спустя, различил новый – чужой звук! Рокот автомобильных моторов. Витя замер, напрягся – нет, не показалось… Рёв двигателей, натужный, упорный – приближался.

Ноги, будто сами, понесли Витю к забору. И уже издали он увидел, что в Караваево – из леса – въезжают колонной три армейских тентовых грузовика. Между первым и вторым следовала чёрная, сияющая легковая машина.

Все четыре автомобиля разом встали на окраине деревни, под лаянье десятка псов. Из грузовиков гурьбой посыпались немецкие солдаты и полицаи вперемежку – в толпе мелькнул Бородач.

«Приехали за утренней данью…?» – трепыхнулась птичкой растерянная мысль. Не похоже. Молоко и яйца всегда забирали два-три полицая и приёмщик-немец на телеге… Сейчас же – явно, назревало что-то более серьёзное. Нехорошее. Опасное и злое.

Меж тем, открылась задняя дверца чёрной машины. И Витя выронил кастрюлю – она звякнула где-то под ногами: из автомобиля вышел Фарбаутр.

Фарбаутр стремительно двинулся по сельской дороге, вдоль убогих заборов. Позади дробился топот множества сапог. Прозвучала зычная команда оберштурмфюрера Шенка:

– Первый взвод, оцепить деревню!

– Осмотреть дома! – не оборачиваясь, велел Фарбаутр, и продублировал приказ по русски, для полицаев.

За спиной возник фон Зефельд. Поспешая следом, он с восторгом ребёнка вертел головой по сторонам. Заглядывал чуть не в каждый двор, где бесновались собаки, гремя цепями возле будок.

– Дома?! – искренне удивляясь, рассмеялся младший брат при виде корявых, просевших изб. – Они, что, правда, живут в этих загонах?!

Не обращая на него внимания, Фарбаутр – на ходу – продолжил инструктаж, по русски и немецки, попеременно:

– Искать следы пребывания раненого! Отдельное место! В глухих углах! Далеко от окон! С засохшей кровью на полу, матрасе, соломе!

– Это скорее всего, на сеновалах! – отозвался командир роты СС.

– Если будет найден он сам, подать сигнал! – ещё громче крикнул Фарбаутр. – Окружить! В бой не вступать!

Витя нервно комкал картофельный мешок, глядя на лавину немцев и полицаев, заполнявшую проход меж заборов. Инстинкт, как и три дня назад, у реки, требовал бежать, сломя голову. Разум же, удерживал на месте.

Во-первых, побег не удастся – вдоль окраины уже вытягивалась цепь пехотинцев, отсекая деревню от леса.

А во-вторых, все караваевцы у немцев ведь в списках. Пропажу Вити сразу вскроют. И накажут маму, да и остальных.

Вооружённая орда неумолимо пёрла по дороге. Глядя на её приближение, Витя чувствовал, как костенеют мышцы. Впереди шёл Фарбаутр – прямой, напористый и жёсткий, в неизменных чёрных перчатках. Его сопровождал ещё один офицер, в распахнутом чёрном плаще, с фуражкой на самые глаза. Тень от козырька скрывала верхнюю часть лица, будто там зияла тёмная бездна.

Вите казалось, Фарбаутр целенаправленно идёт прямо к нему! Взгляд машинально выхватил чёрный жезл на его кобуре.

В тот же миг, людской поток позади Фарбаутра стал словно растекаться ручейками. Солдаты и полицаи, по два-три человека, отделялись влево-вправо, и кидались во дворы – к избам, сходу вышибали двери и вламывались внутрь.

«Повальный обыск в деревнях! Георгий говорил, что это будет…» – вспомнил Витя и осторожно перевёл дух. Может, всё не так и страшно. Нужно лишь перетерпеть очередной погром, да выслушать привычные угрозы.

Фарбаутр и редеющая толпа за ним уже достигли середины деревни. Из дома старосты, встревоженные, хлынули селяне, будто разворошенный рой. Витя увидел маму среди прочих.

Фарбаутр прошёл мимо, не повернув и головы. Старики же – баба Лукерья, дед Степан, и многие другие – кто охнул, кто всплеснул руками, и побежали со двора. Каждый к своей избе, откуда доносился треск и грохот ураганного обыска.