Анна Шнайдер - Недостойная [litres]

Я вынырнула из воспоминаний, задыхаясь от боли. Словно сама вошла в Геенну… Конечно, кристалл памяти не передавал всей гаммы чувств, испытанных Арманиусом, но и того, что я ощутила, было достаточно, чтобы испытать сильнейшую вину и отчаяние.

Воспоминания Берта до сих пор крутились в моей голове, сменяя друг друга, никак не получалось сосредоточиться на каком-то одном. Я то шагала вместе с ним в Геенну, то вновь переживала наше первое знакомство, то видела себя на больничной койке – потерявшую память и улыбающуюся детской растерянной улыбкой…

Значит, он сделал это из-за меня. И как мне теперь жить с этим?! Как?!

Когда Венец занял законное место, Арен медленно повернулся к членам своей семьи. Берт не мог видеть выражения лица императора, но не сомневался, что оно сейчас должно быть очень пугающим. Судя по тому, как вздрагивали аристократы, стоящие рядом с остальными Альго, Арманиус не ошибся.

– Значит, все-таки ты, Аарон, – сказал его величество негромко, но слышно было на всю площадь – так замерли стоящие там люди. – Объяснишь мне: почему?

– Потому что ты дурак, Арен, – огрызнулся брат императора. – Наша власть держится на аристократии и родовой магии, а ты хочешь все это разрушить ради каких-то идеалистических представлений! Мы должны поддерживать аристократию, поддерживать тех, кто обладает силой крови, – это фундамент нашей власти! А ты с тех пор, как связался с семейкой Арманиусов, только и говоришь о том, как это важно – разрушить то, что складывалось веками!

Берт усмехнулся – да, его отец и он сам действительно оказали на Арена в этом смысле серьезное влияние, но он до сих пор считал их позицию – а теперь и позицию императора – единственно правильной.

– Жаль, что мой первый план не сработал, – продолжал между тем Аарон, – и твоя родовая магия оказалась сильнее энергии университета. Но ничего… Велмар, давай.

По-прежнему сидящий на брусчатке ректор покачал головой, не глядя на принца.

– Я… нет, ваше высочество. Хватит. Вы проиграли. Хватит.

Аарон фыркнул.

– Я никогда не проигрываю.

Случившееся дальше заняло не более пяти секунд – и никто не успел ничего сделать. Только охнула толпа, испуганно завизжала принцесса Анна, а остальные аристократы сделали шаг назад, потому что его высочество Аарон, резко взмахнув рукой, снес Велмару Агрирусу голову огненным клинком, появившимся прямо в воздухе.

Голова покатилась по площади, тело упало с глухим стуком, и из него потоком потекла яркая кровь…

– Арен! – закричал Берт, уже понимая, что именно сейчас случится, а рядом с ним громко и четко отдал приказ Гектор Дайд:

– Щит! Щит над площадью!!!

Пять человек, стоящих в первом ряду среди толпы, синхронно опустились на колени, вонзая прямо в камень длинные тонкие лезвия – они вошли в него, как в масло, засветились, и площадь немедленно накрыло защитным куполом. Берт не видел, но понимал, что и слева, и справа, и где-то сзади тоже должны стоять маги-артефакторы, замыкая купол. И, к его удивлению, одним из этих магов, державших зачарованные кинжалы, был Рон Янг.

Но Берт не мог толком порассуждать на эту тему – было не до того, потому что, как только Аарон отрубил голову Велмару, университет потерял своего ректора-направляющего, и сила хлынула сплошным потоком через единственное окно в мир для нее – через Венец. Своими действиями чуть ранее Агрирус показал ей дорогу, и теперь, потеряв того, кто мог ее сдерживать, она стремилась на свободу.

Арен, схватившись за Венец, зажмурился и, опустившись на колени, попытался стянуть артефакт со своей головы. Он весь дрожал, лицо его было бледным, из носа тонкой струйкой текла кровь.

К императору бросился Арчибальд, но, не пройдя и трех шагов, отлетел назад, отброшенный прочь энергией университета. Попытался прорваться к его величеству и один из коллег Дайда – его отшвырнуло еще яростнее, злее.

Аарон довольно улыбнулся, когда вокруг императора вспыхнул огонь, поглощая его фигуру. С каждой секундой пламя все сильнее разрасталось, забирая пространство и превращая брусчатку на площади в прах.

– Назад! – закричал Гектор. – Всем назад! К огню не прикасаться – испепелит!

Народ волновался, не понимая, что происходит, но Берт понимал это совершенно ясно. Арен умирал. Пламя было его агонией – не в силах справиться с потоком энергии, хлынувшей через Венец, обезумев от боли, император вспыхнул огнем в последней попытке сжечь артефакт. Но это было бесполезно – Венец, закаленный в пламени Геенны, в огне не горел. И Арен сгорит быстрее сам, чем…

– Берт! – Дайд прервал его мысли, схватив за плечи и развернув лицом к себе. – Сними с его головы Венец!

Поначалу Арманиусу показалось, что он ослышался.

– Что?..

– Сними с его головы Венец! – повторил Гектор. – Только ты можешь это сделать! Тебя не возьмут ни огонь, ни энергия университета. Сними!!!

«Ты должен будешь кое-что забрать…»

Забрать Венец?!

Берт был не уверен в успехе, но рассуждать и думать было некогда – и он, кивнув Гектору, побежал навстречу пламени и, не мешкая, нырнул в него.

Способность нормально мыслить я приобрела не менее чем через полчаса, когда вдоволь нарыдалась. Вытерев лицо бумажными салфетками, я налила себе чаю и, сделав глоток восхитительно вкусного напитка, постаралась собраться.

Пятнадцать спасенных жизней и моя память взамен на резерв. Честная сделка… «Я заплатил мало…» Защитница, я убью его!

Вновь захотелось плакать, и я, помотав головой и всхлипнув, решила думать о другом. О друге. О Роне. Берт подозревал Рона, считал, что он замешан в покушении на меня, но я не верила в это ни секунды. Во-первых, если бы друг действительно был замешан, меня убили бы раньше, не стали бы дожидаться, пока Арманиус практически выздоровеет. Рон был в курсе процесса лечения, знал, что архимагистр почти прошел «точку невозврата», следовательно, мое убийство будет бесполезным.

Но дело было не только в этом.

Рон с его прямолинейным характером, с его нелюбовью к аристократии – и заговорщик? Нет, ерунда, глупости. Он, скорее, пошел бы работать к Дайду, чем примкнул к людям, считающим, что нынешнее положение дел в обществе – это нормально.

И кстати, судя по тому, что именно Рон чем-то шарахнул меня накануне, после чего я оказалась в этой комнате, да еще и сказал: «Ничего личного», – он и вправду состоит на службе. Убью гада!

Я, вытерев глаза, решила все-таки позавтракать. На стол вспрыгнул Эклер – он, чувствуя мою боль и тоску, сейчас был темно-серого цвета.

Защитница! Пожалуйста, сделай так, чтобы император вернулся.

Огонь, впустивший в себя Берта, не обжигал – только слегка горячил кожу, а потом гладил ее, словно зализывал раны. И одежду он не тронул, будто бы понял, что она – часть Арманиуса. Как раньше, когда он был архимагистром…