Анна Шнайдер - Недостойная [litres]

Ах, вот оно что. Тогда понятнее.

– Пожалуй, это правильно, – призналась я и, вздохнув для храбрости, зачем-то сказала: – Я сейчас ваше лицо буду обрабатывать. – Как будто это не было очевидным, я же закончила с грудью. И добавила строгим голосом: – Постарайтесь не разговаривать, а то мне неудобно будет.

– Постараюсь, – ответил архимагистр и почему-то улыбнулся шире, словно эта просьба ему что-то напомнила.

Я быстро намазала ему лицо и, встав с дивана, поглядела на дело рук своих. Мазь впитывалась практически сразу, поэтому я попросила:

– Переворачивайтесь.

Через пять минут я закончила обрабатывать ожоги и приступила к глазам. Капли, пара уколов в оба глаза – стандартные процедуры, и пока мне казалось, что этого достаточно, ничего непоправимого я у Арманиуса не заметила. Да и перед выпиской его осматривал наш лучший терапевт, специализирующийся на повреждениях глаз, написал свои рекомендации, которым я теперь и следовала.

И только после этого я приступила к работе над восстановлением контура. Дала архимагистру выпить несколько реактивов, сделала шесть уколов в узловые энергетические точки, из-за чего ректору должно было стать очень больно, и, когда он не произнес ни звука и даже не пожаловался, сказала, словно извиняясь:

– Простите, но боль – это неотъемлемая часть терапии. Без боли не бывает выздоровления, я давно это поняла. Потерпите полчасика, скоро все пройдет.

– Да, хорошо, – выдохнул он хрипло и добавил то, отчего я на миг потеряла дар речи: – Спасибо, Эн.

– Не за что, – пробормотала я, когда отошла от удивления. – Это моя работа.

А в госпитале меня вновь ждало удивление. И оно приняло облик Байрона Асириуса, моего бывшего однокурсника, в которого я случайно врезалась, мчась по коридору к своей лаборатории. Ожидала, что он процедит что-нибудь язвительное, но Байрон сказал иное:

– Я как раз к тебе шел.

Я моргнула.

– Куда ты шел?

– К тебе. Дело есть. Нужна твоя консультация.

Что за чудеса творятся последние два дня? То резервы, считавшиеся неизменными, меняют свою наполненность, то Байрону нужна моя консультация…

Но мне было не жалко, и я пригласила Асириуса в лабораторию.

Там он и выложил мне свою идею. Один из постулатов магической медицины гласит – хирургия первична, терапия вторична. То есть, например, при повреждениях магического контура сначала надо залатать физические повреждения, а потом уже пытаться заниматься контуром, а Байрону было интересно, что будет, если поступить наоборот.

Я не знала, и у меня не было ни единой мысли о том, что может быть в таком случае. Кроме одной – вдруг это каким-то образом поможет Арманиусу? В конце концов, то, что хирургия первична, – это тоже постулат. Не такой незыблемый, как неизменность магического резерва, но все же…

– Давай попробуем поэкспериментировать? Возможно, следует сначала восстанавливать контур, а потом уже делать операции?

Конечно, я сомневалась в том, что это будет действенно. Все же физические повреждения не слишком совместимы с нагрузкой на организм, которая сопровождает восстановление контура. Но… все может быть. Надо попробовать. И я согласилась.

Защитник, как же хорошо стало после того, как прошел откат от первой процедуры по восстановлению контура. Мазь от ожогов холодила кожу, и туман перед глазами чуть рассеялся – Арманиус теперь мог видеть очертания библиотеки. Всего лишь очертания, но это лучше, чем просто пятна света в абсолютной черноте.

А потом завибрировал браслет связи. Интересно, кто на этот раз? С тех пор, как Берт вернулся с севера – точнее, его оттуда вытащили едва живого, – с ним постоянно пытались связаться. Но говорить Арманиус смог уже только в госпитале, когда над ним основательно поработали хирурги и лично Валлиус.

Берт никому не отвечал. Конечно, кроме императора. Даже когда браслет вибрировал от вызовов кого-то из спасенных архимагов, Арманиус не откликался. Нет, не потому что не хотел разговаривать, – просто разговаривать было слишком больно. Зато теперь можно.

И следующий час Берт потратил, отчитываясь перед всеми, как он себя чувствует. Улыбаясь, глядел на лица ребят, погибших там, в «прошлой» жизни, и безмерно радовался, что все получилось. Он был виноват в их гибели, но смог исправить это. Пусть ценой своей силы, но, в конце концов, охранителей много, он не единственный. А спасенные – сильные архимаги, некоторые из них лет через десять точно станут архимагистрами не хуже Арманиуса.

А уж Эн… Теперь, когда сила не сможет к нему вернуться, никто не станет на нее нападать.

Берт был уверен, что повреждения резерва необратимы, – Геенна забирала магию в обмен на возможность вернуться в прошлое. Забирала навсегда и растворяла в своем огне. Честно говоря, Арманиусу казалось, что это очень маленькая цена за пятнадцать… нет, шестнадцать спасенных жизней.

Браслет вновь завибрировал, и теперь его беспокоил уже не коллега и не ученик, а император.

– Берт? Ты как?

– Лучше, Арен, – ответил Арманиус хрипло, но четко. – Помнишь, я говорил, что мне нужно увидеться с тобой как можно скорее? Это важно.

– Да, у меня сейчас как раз есть время. Я перенесусь к тебе, если ты не против.

– Хорошо. И захвати с собой, пожалуйста, Гектора Дайда.

Арен поднял брови.

– Гектора? Ладно. Мне уже интересно, что там у тебя за новости такие, из-за которых тебе необходим главный дознаватель.

– Дальше будет еще интереснее, можешь мне поверить.

В общежитие я вернулась ближе к ночи – расписывала план лечения Арманиуса во всех подробностях, а еще думала над предложением Байрона, набросала кое-что и по нему. А когда вошла в свою комнату, обнаружила на столе возле окна букет красивейших и очень дорогих белых лилий.

«Я верю в свою мечту, Энни».

Я тяжело опустилась на стул, всхлипывая и ощущая, как горят щеки.

К чему это? Зачем, Арчибальд?..

Мечта? Это ведь не может быть обо мне, правда?

Утром следующего дня я обнаружила Арманиуса не в инвалидном кресле, а на диване. Он пил чай и с таким аппетитом жевал какой-то пирожок, что я не выдержала и улыбнулась.

– Я смотрю, вам лучше.

– Намного. – Он кивнул, глядя на меня тем не менее все еще мутноватыми глазами. – И вижу лучше, и ожоги не так чешутся, и я даже смог пересесть с кресла на диван. До этого я с трудом перебирался.

– И аппетит хороший, – закончила я, продолжая улыбаться. – Все признаки выздоровления. Замечательно. Доедайте, снимайте халат и ложитесь, как вчера. Сначала обработаю вам ожоги, потом займемся глазами, и уже после этого приступим к контуру.

Пока я доставала все необходимое из сумки, Арманиус быстренько доел, допил и послушно лег, скинув халат. Я зачерпнула ладонью мазь и, подойдя ближе, начала смазывать ректору грудь.