Анна Шнайдер - Недостойная [litres]

Я так удивилась, что, кажется, даже чуть приоткрыла рот.

– Но… Что секретного может быть в демонах Геенны?!

Он молчал, и теперь уже явно не собирался отвечать на поставленный вопрос. А я лихорадочно размышляла.

Значит, печать молчания императора… Получается, Арманиус знает то, что нельзя рассказывать. Какая-то ерунда, мне не нужны никакие секретные сведения – только описание событий! В конце концов, моя работа не менее важна, хоть у нее и нет никаких секретных грифов!

– Эн, – продолжил архимагистр, и голос его показался мне на удивление мягким, – поверь, мои воспоминания ничем тебе не помогут. Да, ты поймешь, почему так случилось, но… Ты не сможешь никак использовать эти знания.

– В смысле?

– В смысле – тебе не позволят разглашать тайну изменившегося резерва.

– А как лечить, если…

– Таких пациентов, как я, больше не будет, – покачал головой Арманиус. – Я уверен в этом. Но если вдруг я ошибаюсь… Никак, Эн. Меня нельзя вылечить.

Мне захотелось его придушить.

– Опять вы с этими похоронными настроениями! – возмутилась я. – Знаете что… Врач здесь – я, а не вы! Я буду решать, можно вас вылечить или нельзя!

Ректор улыбнулся, и эта улыбка… не важно, что глаза остались мутными, а кожа на лице – обожженной, – была замечательная. И преобразила лицо Арманиуса так, что мое сердце вновь остановилось, второй раз за сутки.

– Я не спорю. Решать будешь ты, Эн.

И голос такой мягкий… Защитница, я не узнаю своего ректора.

«Своего»… Мечтательница. Неисправимая.

– Что у вас с меткой университета? – пробормотала я, пытаясь сгладить неловкость сменой темы.

– Не знаю, не вижу. Смотри сама.

И Арманиус протянул мне запястье левой руки.

Я резко выдохнула и закусила губу. Метка… ее практически не было. Очень слабый рисунок – книга, меч и перо. Практически незаметный…

– Судя по твоему вздоху, метки почти не видно. Я прав?

– Да.

Мне было больно. Больно оттого, что я не знала, как это исправить. Как сделать так, чтобы Арманиус не потерял свое ректорство.

– Демоны… – Архимагистр вдруг приподнялся и чуть коснулся пальцами той руки, где была метка, моего запястья. – Эн, не расстраивайся. Все хорошо. В конце концов, мне всегда не слишком-то нравилось быть ректором.

Да, про нелюбовь Арманиуса к своей должности ходили легенды. Но все равно…

– И потом, она ведь еще не исчезла. Вот когда исчезнет, тогда уж я буду думать, что делать дальше, кем работать, если я не смогу быть ни ректором, ни охранителем. Но это точно случится не сегодня. – Он вновь мягко улыбнулся и вдруг осторожно погладил меня по запястью. И сразу убрал руку.

– Да, – сказала я глухо и, с силой отвернувшись от него, вновь достала градусник из сумки. – Вы правы, архимагистр. Не сегодня. А сегодня… меряйте температуру.

Через полминуты я уже с облегчением смотрела на цифру тридцать семь. Сработало! Значит, такую реакцию выдал организм ректора на вспыхнувший в первый раз контур. Возможно, это связано с уменьшением резерва – организм к такому рисунку не привык. Что ж, если это так, то подобные лихорадочные состояния будут сопровождать Арманиуса на протяжении всего лечения.

Наказав сообщать мне, если температура будет повышаться или появятся еще какие-то тревожные симптомы, я вернулась в госпиталь.

Когда Эн ушла второй раз за сутки, Берт вновь задремал, но ненадолго – слишком много мыслей бродило в голове.

Она так переживала из-за изменившегося резерва, что Арманиус невольно думал – как же хорошо, что Эн не знает всех обстоятельств. Если бы она знала, ради кого он шагнул в Геенну, точно сошла бы с ума от беспокойства и чувства вины. Нет уж, пусть лучше не знает.

Погружение императора в кристалл памяти накануне продолжалось всего минуты две, следом воспоминания Берта просмотрел Дайд. И опять Арманиусу было жаль, что он не может рассмотреть их лиц. Он видел только, как Арен в задумчивости трет лоб, пока главный дознаватель был погружен в кристалл.

– И что мы будем теперь делать, Гектор? – поинтересовался его величество, как только Дайд отложил артефакт. – Защитник, полнейшая каша в голове… Как бы не спутать одну реальность с другой…

– Это побочный эффект, он скоро пройдет, – сказал Дайд. Ему по роду службы приходилось работать с кристаллами памяти гораздо чаще, чем императору. – Что касается наших дальнейших действий… Будем использовать план Б.

Берт не выдержал и спросил:

– А в чем заключался план А?

Ответил Арен:

– Я рассчитывал, что ты останешься и ректором, и архимагистром. Честно говоря, это было бы проще. Но раз так… – Кажется, император усмехнулся. – Будем использовать план Б, по которому ты все теряешь. Это сложнее, но…

– Но не невозможно, – закончил за него Дайд. А потом, чуть помолчав, добавил: – И да… Если вы… то есть если ты волнуешься за Эн, то не стоит. Сама по себе она никому не нужна. И раз ты у нас теперь магический калека…

– То нападения не будет, – кивнул Берт.

Что ж, этого он и добивался.

– На нее – да, – мягко сказал Гектор. – Но все архимагистры сообразят, что случилось с твоим резервом, и я буду оч-ч-чень удивлен, если их не разорвет от любопытства прямо на Совете. И одному Защитнику известно, чем это кончится лично для тебя.

– Убить захотят? – Берт поднял брови. – Но я ведь уже все рассказал Арену. И даже показал.

– Ну так они об этом не знают…

Весь день я толком не могла сосредоточиться – все думала о том, что же такого секретного может быть в демонах Геенны, изменивших резерв Арманиуса. Иногда мне казалось, что я вот-вот до чего-то додумаюсь, но мысль ускользала и, как ящерица, теряла хвост.

А вечером, когда я вышла из здания госпиталя, то заметила золотой магмобиль неподалеку от входа. Дверца открылась… и оттуда шагнул Арчибальд.

Я замерла. И только сердце колотилось…

– Добрый вечер, Эн. – Принц медленно шел вперед, и снег скрипел под его ногами.

– Добрый, ваше высочество, – сказала я негромко, чуть присела и склонила голову. Страшно хотелось поскорее скрыться, убежать, и не отвечать на его вопросы, и… не отказывать ему.

– Вам понравились цветы? – спросил Арчибальд, лукаво блестя глазами. Как будто кому-то могут не понравиться такие цветы!

– Конечно, ваше высочество.

– Эн… – Принц подошел еще ближе и аккуратно взял меня за руку. – Вы позволите пригласить вас…

– Не нужно. – Я медленно освободила руку и спрятала ее за спиной. – Не обижайтесь, но…

– Я вам не нравлюсь?

Я замолчала и закусила губу, страшно смутившись. Никогда в жизни не говорила о таких вещах прямо и… не уверена, что смогу. Да и что тут можно ответить? Нравится же. Но он ведь принц!

– Эн, пожалуйста, дайте мне шанс.

Защитник… И ведь наверняка сейчас куча народу прилипла к оконным стеклам, наблюдая эту сцену и перемывая кости Арчибальду и мне. Принцу-то ладно, а мне же сюда возвращаться завтра утром!