Тарас Витковский - Самозванец. Повести и рассказы

— А я говорю — рулез!

— А я говорю — не рулез!

— И тогда Эол — жирный эльф — бьет его щитом по голове!

— У-ужас!

поет бородач.

Виталику кажется, что бородач на самом деле — месткомовский дед Мороз с большим опытом массовика-затейника. Очевидно, он сбежал с мешком подарков и укрывается в катакомбах уже много лет, боясь товарищеского суда. Куда он девал Снегурочку в таком случае?

— Где Сне-гурочка? — спрашивает рыжий прокурорским голосом, и Виталик понимает, что уже начал рассуждать вслух.

Вторая порция водки провалилась на удивление легко. Виталик часто задышал.

— О-о-о! — издают все разом так дружно, что пламя костра надувается и подпрыгивает.

Человек в шахтерском шлеме предстает перед обществом во всей первозданной красе — Адам, променявший райские кущи на «кирзачи» и каску с фонариком.

— Банька готова! — произносит он ласково. — Извольте пройтить.

Человек в костюме пролетария.Очищающее значение оргий выделил еще Бахтин в своем эссе о раблезианстве.

Женщина без костюма (содрогаясь). Но оргия в аду?! Это немыслимо...

Человек в костюме военного (строго). Не всякое подземелье является преисподней.

1-й интеллектуал.Слово-то какое — преисподняя. (Декламирует). Он надел свое исподнее и отправился в преисподнюю.

Человек в трико.Тс-с! Show mast go one! 1 1 Спектакль должен продолжаться! (пер. с англ.)

бормочет Виталик.

Баня грандиозна. Небольшой, облицованный узорной плиткой зал, окольцованный галереей. В галерее — факелы, а на стенах — фрески.

— Поздний Крито-Микенский стиль, — говорит Шура. — Красиво... Как они от жара не трескаются?

Баня, собственно, в галерее. Вернее — сауна. В замысловатых жаровнях рдеют раскаленные камни. Горячий и пряный воздух обжигает гортань, мозаичная плитка пола липнет к пяткам. Морозов, препоясав чресла полотенцем, моментально пропотевает. Виталик не взял полотенца и простыни и стоит, прикрывая срам руками. Опьянение прошло, только в голове что-то жарко пульсирует.

А в зале — бассейн со свежей красноватой водой. Там плещутся шумно и с визгами.

Из-за поворота на четвереньках выходит рыжий коротышка. На спине он везет совершенно голую эльфийку.

— Это — шаррада! — кричит рыжий. — Угадайте!

— Девица на звере рыкающем, — сказал Морозов.

— А вот и нет, — говорит эльфийка. — Это похищение Европы!

Она трезва и абсолютно счастлива.

Шура качает головой. Живая шарада продолжает путь.

— Интересно, кому все это принадлежит? — спрашивает Виталик, обводя глазами полумесяц галереи, доступный взору.

— Кому-нибудь да принадлежит, — пожимает плечами Морозов. — Главное, чтобы ты, находясь здесь, ему не принадлежал.

Выходит Ложкин. В белоснежной простыне он похож на Калигулу.

— Виталик! — взывает он. — Меня таращит! Такого обилия голых теток я еще не видал! Кстати, о плотском — Эштвен и «братец» где-то уединились... Я где-то потерял часы. Где мои часы? — Не дожидаясь ответа, он уходит, громко спрашивая у непонятно кого: — Где?.. Вар, где мои легионы?!

— «Братец» все же порядочная сволочь, — говорит Шура задумчиво. — Он ходит надувшись, как индюк, фаршированный идеями. Идеи эти касаются вашего выступления в университете, при этом они такого гнусного свойства, что Уна влепила ему оплеуху...

— Но с Эштвен у них, очевидно, взаимопонимание...

— Скорее взаимовыручка. А девица Аэглин может сильно в результате пострадать...

— Это такая черненькая с «хвостиком»? — напрягает память Виталик.

— Нет. С «хвостиком» — Уэглин. Почувствуйте разницу. Означенная девица Аэглин насолила чем-то «братцу» — не дала попросту. А с Эштвен у нее трения довольно давно. Как у них, у менестрелей, принято — впору яд в бокал подсыпать. Последний дар Изоры...

— Ну и что?

— А то, что ты рискуешь стать соучастником подлости. С-сугубо.

Шура, кряхтя, поднимается на полок. Виталику смотреть на него теперь неудобно — пот заливает глаза. Он идет в бассейн.

— Чемпионат по синхронному плаванию! — кричит человек в каске. Стоя по подмышки в воде, он звучно ударяет в бубен.

— Я — сирена! В смысле — русалка, — рекомендуется эльфийка, одетая в трусики. — Пойдем со мною, Одиссей!

— Мы веселые подружки,

Мы подружки-лесбиюшки, — распевает бородач, сидя на бортике.

На четвереньках вбегает рыжий.

— Похищение Евр-ропы, — объявляет он. — Кстати, я где-то ее потерял...

— Ой! — выныривает со дна другая голая эльфийка. — Я часы нашла! Электронные!

— Который час? — спрашивает бородач.

Эльфийка смотрит на табло и смеется.

— Восемьдесят шесть — девяносто восемь! — говорит она. — Время детское!

В раздевалке Виталик обнаруживает спящего Ложкина, рывком он поднимает его и кладет на лавочку.

— Руки прочь, пидоры! — бормочет Ложкин. — Неконцептуально...

Над входом в предбанник висит табличка с надписью: «Оставь одежду, всяк сюда входящий!».

«Если бы здесь был Алхимик, от его хохота случился бы обвал», — думает Виталик и выходит в коридор.

У костра — гитара и смех. Колонный зал наполнен стайками светляков. Иногда в тяжелом конусе света вспыхивает нескромная живая картинка.

Виталик идет по указателю к мужскому сортиру. Несколько раз ему снова мерещились глаза-угольки, но сразу пропадали.

Сортир обнаружился по запаху. Исполнив должное, Виталик собрался было подойти к костру, но фонарик его, подмигнув бессмысленно, вдруг погас. Пришлось замедлить шаги.

Пробираясь меж колонн, он чуть нс наткнулся на тихо беседовавшую парочку. Дивный «братец» светил фонарем вниз, а на корточках, прислонившись спиной к колонне, сидела Эштвен.

«Как по заказу», — подумал Виталик и беззвучно замер. Его не видели.

— Я другого не понимаю, — говорила Эштвен каким-то горьким голосом, — я-то тут при чем?

— Как это — при чем? Шутить изволите, — дребезжа, проговорил «братец». — Может, мне хочется, чтобы вы-с об этом знали...

— Из каких соображений?

— Есть и соображения. Я как рассуждаю. Всегда приятно знать про верного друга, на какую штуку он способен-c. Вы же в глубине души своей королевствовать желаете? Ну, и когда это приключится, я при вас буду вроде как кардинал-с...

— Нет, это вздор какой-то! — сердясь, сказала Эштвен. — И что за тон у тебя дурацкий?

— Тон обыкновенный и не дурацкий, а подлый-с... — «Братец» захихикал. — Полноте вам ребячиться. Уна, например, чужими руками все обстряпывает. Но ей уж недолго комендантствовать. А вам-с на кого рассчитывать при случае? На блажного дурачка-с? Он небось заради вас такого не отмочит, нет. Он в позу встанет и будет словеса говорить.