Тарас Витковский - Самозванец. Повести и рассказы

— По-моему, кривоваты. А?

— Ну... — Виталик смешался. В зеркале отражалась его ошалевшая физиономия.

— От греха уныния есть куча добрых лекарств. Одно из них я всегда ношу с собой. — Грегуар отцепил от пояса чернильницу, свинтил крышку и протянул Виталику. В чернильнице что-то плескалось.

— Это портвейн? — уточнил Виталик, глотнув.

— Ага. Чернила для любителей истины. Но мы уже приехали!

И действительно — лифт замер. Затем двери отворились, и послышалась музыка.

Человек в костюме пенсионера.Решительно ничего святого нет теперь для сочинителей!

Человек в костюме писателя.Целиком разделяю ваше негодование. Скоро на здание университета посадят горгулий, а на Воробьевых горах будет место мензурных дуэлей.

Женщина без костюма.Не хватает горбуна-завхоза и повешенной цыганки. Бр-р!

По бесконечному коридору фланировали гости. Они купались в жемчужных световых каскадах, они отражались в бесчисленных зеркалах и странными химерами высвечивались на фоне витражных окон. Музыка звучала отовсюду сразу и словно подталкивала к эпицентру этого празднества — в парадную залу, в самом центре которой стояла хозяйка торжества. Женщина по имени Альвдис, дородная, в порфире и золоте, похожая на королеву в летах, она грузно опиралась на плечо херувимообразного фаворита.

Попарно и поодиночке выступая по шашечным плитам, гости приближались к ней и кланялись. Та отвечала благосклонным кивком, и застывшая ее полуулыбка чуть оживала на мгновение.

Говорили, говорили и до сих пор, наверное, говорят об этой женщине удивительные вещи. Что она является земным воплощением Феанора, а также матери Феанора и жены Феанора. И это единое в трех лицах живое божество, грозное, как идол, и величественное, стояло перед Виталиком во всей своей мощи, блистающее и страшное.

Грациозно выбрасывая длинные тонкие ноги, к ней подошел Грегуар. Не выпуская рапиры, он вдруг проделал у ее ног изящный кувырок, встал на руки и заболтал в воздухе востроносыми башмаками.

— Приветствую тебя, царица улья! — выкрикнул он. — Как поживают твои трутни? Я не видел свежих голов на ограде у входа — значит, обошлось без реформ.

Альвдис на секунду буквально улыбнулась совсем по-женски, но Грегуара оттеснили уже две дамы в черном, и лицо королевы опять превратилось в золотую маску.

Крадучись по стеночке, Виталик проник в какой-то другой коридор.

Здесь тоже было много гостей, и свет падал с потолка, тяжелый и густой, пахнущий медом.

В отдалении, небрежно опершись о гитару, стояла задумчивая Уна. Перед ней рассыпался отечный господин в серой тунике. Недалеко Эштвен, смеясь, говорила девушке-кендеру: «Ах, ах, мне он не нужен. Забирай его себе, милочка...» — речь шла о плюгавом юнце, обезображенном «bouton d'amur'ами». Сей несчастный горестно вращал очами и готов был заплакать.

— До начала — полчаса, — сказала Уна Виталику. — Мы поем седьмым номером. Так что будь недалеко.

Она протянула ему початую бутылку «Сангрии».

— Бледный ты какой-то.

— Волнуюсь же. — Виталик развел руками. — А «братец» где?

— Где-то рядом. Зачем он тебе? — с подозрением спросила Уна, но Виталик пожал плечами и отдалился.

На счастье рядом бурлила развеселая компания знакомых гномов. Плечистый блондин Фили приветствовал Виталика зычным ревом.

— И среди стада тонконогих можно встретить порядочного человека! — провозгласил Фили. — Ты дерешься на турнире?

— Нет, я пою, — сознался Виталик.

— Ну и осел! А я тут вызвал одного из наемников. Приходи смотреть. Будет потеха!

Виталик выпил с гномами пива. Его не покидало стойкое ощущение, что все творящееся вокруг происходит здесь по ошибке и что скоро явятся дяди в повязках и корректно попросят всех вон. Но ничего похожего не случалось, а даже напротив — случайно забредшие сюда «нормальные» люди пугливо кукожились и быстро исчезали.

«Однако нужно действовать», — напомнил себе Виталик. Стараясь не привлекать внимания, с максимально спокойным видом он разгуливал среди гостей и слушал в оба уха, смотрел в оба глаза. «Братец» все не попадался.

«Нужно установить, как выглядит Аэглин, — решил он. — Но у кого бы спросить?»

Мимо, плывя над полом, скользила женщина с крыльями, как у бабочки-адмирала. За ней волочился, отчаянно мерцая глазами, юноша, красоте которого позавидовал бы и Денница. Потом мелькнул какой-то горбоносый альбинос с аметистовым взором. По яшмовой колонне вверх-вниз ползала обезьянка-сапажу, одетая матросом. У подножия столбиком стояла молодая фретка с серебряным колокольцем на шее.

— О, какой ты бука, — сказала Виталику на ухо какая-то в синей, как ночь, накидке. Виталик отшатнулся и тут же потерял накидку из вида.

У стены стоял аудиторский столик, уставленный пустыми высокими бокалами. В одном из них угасал цветок гвоздики, обломанный у самой завязи. Виталик встал рядом, чтобы отдышаться.

Гости перемещались четырьмя или даже пятью самостоятельными хороводами, совершенно непрерывными. Они, эти хороводы, пересекались, расходились веерообразно, скрещивались, перемешивались, змеились, перетекали один в другой... Мелькали платья белые, черные, синие, лиловые, лимонные, фисташковые, изумрудные и цвета густой крови. Шелк и атлас рождали грозовые разряды. «Так я немного успею», — подумал Виталик с тоской. Но тут очередная упругая волна музыки оторвала его от столика и повлекла далее.

Он снова очутился возле лифтов, которые продолжали фонтанировать гостями. И вот какой-то неожиданный, даже неуместный звук привлек наконец его внимание. Виталик хищно подобрался и пошел на этот звук — то был писк игрушки «уйди-уйди».

Доносился он из мужского сортира.

Виталик распахнул благородную ореховую дверь с человечком на табличке. Сортир блистал кафелем и никелем. В нем было накурено. У распахнутого окна находились двое субъектов средне-эльфийской наружности. Грязноватые плащи из цельных кусков подкладочного материала, линялые майки с надписями «Алиса» и вечные армейские «гады». Похожи они между собой были, как однояйцевые близнецы.

От страшной злобы, которая Виталика внезапно переполнила, он даже не разглядел их как следует. Но один из них — это точно — сжимал в руке резинового Чебурашку. Второй смотрел пьяным взглядом и медленно икал.

Виталик прикрыл за собой дверь.

Он смотрел на этих субъектов и пытался представить себе, что нужно сделать. От волнения его даже затошнило.

Наверное, он дико выглядел. Субъект с Чебурашкой посмотрел на него и удивленно спросил:

— Мужик, ты чего?

Виталик шагнул вперед и схватил его за ворот.

— Ты чего? — прошептал субъект и рванулся. Ворот затрещал.