Тарас Витковский - Самозванец. Повести и рассказы

Митю настиг гул огромного встревоженного барабана, и он понял, что это его собственное сердце.

Таинственный лес оказался на самом деле обыкновенным парком. Проскочив его, Митя миновал две улицы, узкие и пустынные. Потом, вдоль высокого железного забора со столбами, он пробежал по асфальтовой дороге со свежей белой разметкой. Следом за незнакомкой Митя нырнул под наглухо заваренный шлагбаум и снова очутился среди высоких и густых деревьев. Ему почти нечем было дышать, пот заливал глаза.

Потом деревья по сторонам расступились, а с неба опять обрушилась молния. Гром последовал сразу же, такой тяжкий, что Митя слегка присел.

И хлынул дождь.

Митя промок насквозь за несколько мгновений. Молнии продолжали лупить вкривь и вкось, а он все шел сквозь тугую пелену воды. Лиловый отсвет сменился перламутровым. Прямо по пузырящимся лужам мимо Мити прошла крошечная старушка, замотанная в черный платок. Она мелко семенила ножками и при каждом громовом ударе останавливалась и крестилась. Потом она исчезла, растворилась в дожде.

Митю тряс озноб. Он даже остановился, такая слабость его охватила. Только стоять было еще хуже, и его повлекло дальше.

Спасительная беседка замаячила перед ним. Митя брел к ней, спотыкаясь, а она все не приближалась. А под шиферной крышей стояла девушка в сиреневом жакетике, скрестив руки на груди. Митя отчетливо видел ее лицо, спокойно-отстраненное, с приподнятыми бровями и хрупкой линией губ.

Слева от беседки, за столиком, сидели двое мужчин лет сорока. Не обращая на дождь ни малейшего внимания, они играли в шашки и тихо переговаривались.

Митя клацал зубами. Сердце грохотало, перекрывая гром. На губах он ощутил вкус чужого поцелуя, отер лицо ладонью и успел увидеть на ладони кровь. Кровь текла из носа, но ее сразу же смывало дождем.

Так и не дойдя до беседки, Митя упал на колени. Но беседка сама вдруг надвинулась на него, и Митя очутился под крышей. Он был там один. Незнакомка исчезла. Исчезли и мужчины, сидевшие за столом. Только мокрая шашечная доска блестела квадратиками.

Митя стоял на коленях на бетонном полу, сотрясаясь от озноба. Вокруг него образовалась большая лужа дождевой воды.

А потом бетонный пол пропал, и Митя полетел вниз. Он проваливался в колодец, на дне которого, далеко внизу, шевелились бесформенные языки пламени. Оттуда же доносился жуткий атональный хорал, состоящий из низких голосов. Хорал заглушил митино сердцебиение, от звуков его заболели глаза, а в грудь будто вонзилась сотня холодных иголок.

Когда сверху на него упала тень и незнакомая рука ухватила его за шиворот, удержав в воздухе, Митя чуть не задохнулся. Рука эта была теплой. Митя ощущал ее щекой и затылком. Барахтаясь над кипящей пропастью, Митя поднял глаза.

У женщины, висевшей над ним, было красивое и усталое лицо. Крылья у нее за спиной шуршали и отбрасывали вниз потоки воздуха. С золотых ее волос капали Мите на глаза ледяные капли. Подтянув его к себе, женщина обхватила спасенного обеими руками, показав ему грудь в низком вырезе рубашки.

Сам не понимая, что он делает, Митя обнял ее за шею. У губ женщины был вкус вина.

Медленно поднялись они из колодца и выплыли из беседки под дождь, все набирая и набирая высоту. Митю снова окатило холодной водой, но озноб прошел.

А на крыше беседки, свесив ноги, сидела девушка в сиреневом жакетике и ела огромное яблоко. На Митю она даже не посмотрела.

Когда они миновали плотный слой облаков, близкое солнце безмятежно улыбалось. Вокруг него хороводом мчались ласточки. Лишь подлетев ближе, Митя понял, что не ласточки это, а светлокрылые ангелы, подобные тому, что нес Митю на руках в лучезарные заоблачные выси.

* * *

В финале девушка сильно стушевалась, но медицинский майор одобрительно кивнул ей. Стало очевидно, что он вообще покровительствует юным девушкам.

— Теперь моя история. Она абсолютно достоверна и не требует дополнительного осмысления. Внимание, я начинаю, — сказал он.

Солнце перевалило за полдень, когда магараджа со своей свитой показался на берегу пруда. Свита, состоявшая из пяти жен, двух наложниц, четырех телохранителей, одиннадцати детей и трех борзых собак, пребывала в недоумении. Дело в том, что половиной лица магараджа был хмур, если не сказать — угрюм, а другой половиной он улыбался. Никто из свиты не знал, в каком надлежит быть настроении.

Сам магараджа, маленький изящный человек в безупречно сшитом костюме лилового цвета, смотрел на пруд. Половина пруда, которую он созерцал хмурым оком, была затянута вонючей ряской и в ней чудились крокодилы. Другая его часть блестела, как бриллиантовая, и обещала свежесть и негу.

Магараджа вздохнул и закрыл правый, рассерженный глаз. Тогда половина мира исчезла. Она была дрянной, гадкой и раздражала, но без нее было страшно, и он закрыл оба глаза.

— Завяжите мне глаза, — приказал он, доставая из нагрудного кармана шелковый прохладный платок.

Очутившись в полной темноте, магараджа успокоился. Ему вспомнился скворец-майна, которого он в детстве держал в клетке на бирюзовой террасе. Время от времени скворец впадал в истеричное настроение, бился о золоченые прутья и орал. Тогда стражник накрывал его шалью, и птица засыпала.

Магараджу тоже потянуло в сон. Он осознал себя внутри собственной клетки, но в темноте нельзя было даже определить, золотые ли у ней прутья. Он двинулся к беседке, и свита потянулась за ним.

Повязка на глазах совершенно не смущала его. Магараджа мог с закрытыми глазами играть в шахматы или вышивать золотом, так было даже удобнее. Обычно он не делал этого из скромности, но сейчас был случай особый.

Свита тоже закрыла глаза. Телохранители шли, прикрывшись ладонями, женщины — рукавами, собаки занавесились висячими ушами. Дети просто зажмурились, причем проказник Аджар продолжал щипать исподтишка сестренку Анас.

Расположившись в беседке, магараджа приказал доставить к нему чаю, зефирных пирожных и доктора Арани. Двое телохранителей отправились выполнять, а двое оставшихся, не открывая глаз, отгоняли мух и комаров. Дети устроили возню на полу беседки, задействовав совочки, машинки, собак и ноги взрослых.

Когда прибыл Арани, тощий лысый брюзга, ядовитый, как кобра, и мудрый, магараджа сказал ему:

— Сегодня с утра я пытался вспомнить свой сон и вспомнил только наполовину. Но то, что вспомнил, то теперь никак не могу забыть. Из-за этого я сижу теперь с повязкой на глазах, и у меня чешется переносье.

— Что же ты видел, магараджа? — спросил Арани, оглядывая пациента.

Магараджа скормил кусочек зефирного пирожного одной из собак и вытер руку о ее спину.

— Мне приснилось, что ко мне привели новую наложницу. У нее были синие зубы, а в пупке помещался крупный алмаз. Одна ее подошва была покрашена хной, другая — охрой. Я возлег с ней и не успел кончить, как она понесла. Живот у нее рос на глазах и покрывался мозаикой, как спина черепахи. Она сказала, что родит мне сына, и это все, что я помню.