Тарас Витковский - Самозванец. Повести и рассказы

Могучий кряжистый дуб мгновенно оделся листвой, воздев к небу две исполинские ветви. Человечек постоял около него с минуту, опустив глаза. Потом он почесал нос и вернулся к беседке.

— Вот черт! — воскликнул он. — Велосипед увели!

Действительно, велосипеда не было. Все остальное было как прежде — босоногие девицы, завороженные полетом волана, голубь-инвалид у кормушки, детский хор из транзистора... И прохладный легкий ветерок, какой бывает в начале лета.

Пять дней собиралась гроза над Москвой. Душно было очень и пыльно. Поговаривали в эти дни, что от чрезвычайной жары расплавился продавец мороженого у метро «Сокол»...

Чахла листва, так и не успев увидеть макушку лета. Мостовые звенели от зноя, а асфальт под ногами был мягок.

Митя, совершенно одинокий в своих скитаниях по раскаленному городу, ужасно маялся. Ежедневно он выходил на охоту, поджарый ласковый хищник. Крадучись обходил свои угодья, но увы — пусты были уютные дворики и террасы летних кафе. Митя мрачнел с каждым днем, и короткими ночами лежал один под раскрытым окном и смотрел в потолок своей комнатушки. Сердце сердито стучало, переполненное до краев волшебной силой, которую некуда было тратить. Тело горело. В душевой Митя падал в обмороки — перед ним в раскрытых кабинках возникали купающиеся первокурсницы, подмигивали Мите и старательно смывали с волос ароматный шампунь.

В общежитии оставалось только двое жильцов — Митя и Шавкат, студент из Пакистана. У пакистанца, судя по всему, были те же проблемы. Митя неизменно натыкался на него в пустом и темном коридоре. Шавкат, от которого пахло сандалом, анашой и красным перцем, всякий раз так выразительно смотрел на него влажными черными глазами, что Митю передергивало.

Казалось, вечно будет длиться этот ад. Но наконец Мите повезло.

В сиреневом жакетике, одетом прямо на голове тело, сидела девушка под горячим навесом в ожидании трамвая.

Затаив дыхание, Митя стоял рядом и осторожно поглядывал на нее. Сближался с девушками он всегда так же, как кормил белок в парке, подчиняя своей воле нечто осторожное и хрупкое.

Девушка в сиреневом жакетике не могла не ощущать тех поцелуев, что тихо касались ее шеи, слетая с Митиных губ бархатными бабочками. Она охотно подставила им и руки, и грудь. Митя не видел ее лица, но знал, что она улыбается. Когда к остановке подкатил трамвай, незнакомка поднялась со скамейки. Митя потянулся за ней, как на поводке.

«Не сегодня, не завтра, — сказала девушка, обернувшись, — и даже не послезавтра... Но в среду я буду ждать вас здесь в это же время. Не забудьте пожалуйста».

Митя не успел и слова сказать, как затворились трамвайные двери, и незнакомка уехала. Трамвай исчез в розовом мареве, а Митя пошел в общежитие ждать среды.

Был третий день неистовой жары. Митя, лежа на застеленной кровати, плавал в поту. Две ночи подряд Шавкат приходил к нему под дверь, шумно вздыхал и пел что-то заунывное, на три ноты, подыгрывая себе на дутаре. В первую ночь это быстро Митю убаюкало, а во вторую он уже не мог заснуть никак. Закрывая глаза, он снова и снова оказывался на трамвайной остановке, заново проживая те пятнадцать минут вблизи незнакомки. Персидским соловьем разливался в коридоре Шавкат, и Митя вдруг увидел, как в щель под дверью вползает стебель лианы. Вот он опутывает ножку стула, тянется вверх, извилистый, как арабская вязь, и покрывается огромными пунцовыми розами... Митя не выдержал, схватил со стола хлебный нож и в два взмаха перерубил сочный стебель. Шавкат заплакал и ушел, шаркая ногами. Цветы увядали на глазах.

Митя добрался наконец до утра.

Было видно, что уж сегодня грозы не миновать. Задул ветер, и далеко к северу от столицы уже сверкали сабельные взмахи молний.

Задолго до назначенного времени Митя покинул общежитие и заметался по городу, не чувствуя ног. Он заходил в книжные магазины, бестолково заглядывал в ларьки, купил зачем-то вчерашнюю газету и тут же забыл ее в троллейбусе. Потом его занесло в пельменную, он заказал две порции со сметаной, заплатил и ушел, не дождавшись...

Очутившись на месте, Митя плюхнулся на лавочку и стал ждать.

«А вдруг она тебя разыграла? Что ты будешь делать, если она не придет?» — посетила его первая разумная мысль за весь день.

Митя застонал, и в животе его что-то осело.

Но тут приплыл совершенно беззвучно двухвагонный трамвай, встал перед Митей и загородил собою весь мир. И в заднем вагоне, за смутным оконным стеклом, Митя увидел свою незнакомку. Выходить она не собиралась, напротив — манила его пальцем к себе. В последнюю секунду Митя влетел в вагон, получив дверьми под зад.

Прошло секунд тридцать, прежде чем он понял, что едет в вагоне один.

Митя затряс головой и принялся лупить кулаками в дверь. Но ехал он в заднем вагоне, и толку было немного.

Он решил спокойно досидеть до ближайшей остановки и упал в кресло. Со спинки соседнего сиденья на него вытаращилась гнусная рожа, нацарапанная по краске чьими-то ключами. Рожа немедленно показала язык и подмигнула. Митя подскочил, как укушенный, и сбежал на переднюю площадку.

На остановке Митя вышел, бормоча ругательства, оглянулся — и снова увидел незнакомку. Девушка сидела на прежнем месте, подперев щеку кулаком, и холодно, с разочарованием, смотрела на Митю.

Митя вернулся в совершенно пустой вагон, сел напротив кривляющейся рожи и расхохотался до слез.

— Бред! Бред! — повторял он. — Сумасшествие... — И хохотал, хохотал...

Трамвай шел по не знакомому Мите маршруту, мимо странных домов, по неведомым улицам. Все это было густо залито фиолетовым предгрозовым светом. Впрочем, скоро дома и улицы сменились совершенно фантастическим ландшафтом. Трамвай шел по путям сквозь сплошной лес. С правой стороны мелькал то дощатый, то бетонный, то сетчатый забор. За ним уже ничего разглядеть не удавалось.

Лес тоже был странный. Среди деревьев мелькали фонарные столбы, какие-то крыши, трубы...

Трамвай прошел по мосту. Под мостом Митя увидел бревенчатый загончик, вроде манежа. В нем огромная каурая кобыла кормила серого жеребенка. Жеребенок нервно взмахивал хвостом.

Сразу за мостом трамвай встал, отворились двери, и в наступившей тишине Митя услышал далекий звук поезда. Целых пять минут ничего не происходило, а потом Митя посмотрел по левую руку и увидел за окном незнакомку, неспешно удаляющуюся по тропе среди деревьев. Сиреневый жакетик уже скрывался из вида, когда Митя ссыпался по трамвайным ступенькам.

Прислонившись спиной к борту переднего вагона, вагоновожатый меланхолично чистил ногти. Он глянул на Митю безумным черным глазом и трижды сплюнул через плечо.

Мите было не до него. Обогнув трамвай и перейдя пути, он быстро пошел, а потом побежал по тропинке, еле различая впереди силуэт девушки. Скоро сверкнула близкая уже молния, и Митю обдало теплой волной грома. Фиолетовый свет сгустился до лилового.