Михаил Логинов - Забытый край [СИ]

Стенсер уже успел понять, что летун старательно пытается выглядеть взрослым, что ведёт себя, как забияка, только пытаясь выглядеть лучше. И не желая больше видеть его слёз, Стенсер решил подыгрывать ему.

— Само собой особенный… не одного подобного тебе не встречал. Только пойми, я не знаю, дух ты или, скажем, птица какая-то?

— Я? Птица? — округлив глаза и забыв махать крыльями, спросил летун.

Стенсер, чувствуя себе совершенно непривычным образом, — впервые по-настоящему ощущал себя взрослым, говорящим с ребёнком. Старался расспросить малыша и, спустя время, добился своего:

— Так что ты мне можешь рассказать о себе и других духах, которых знаешь?

— А-а-й! — протянул летун и махнул рукой. — Другие скучные… с ними не интересно. У них вечно какие-то свои дела, заботы… ну их!

О себе летун сказал так:

— Со мной не заскучаешь… да и многое я могу… всё что захочу!

А больше Стенсер ничего нового вытянуть не смог, только те же высказывания, но другими словами.

После уже летун допытывался, зачем же человек полез его травы рвать. И Стенсер, не сразу решившись, прошёл и показал скрытое за травами окно.

— А-а-а! — протянул летун. — Так вот в чём дело? И всего-то? — и уж чуть ли не смеясь, добавил. — Мне, конечно, верхушки нужны, но ведь можно их и срезать… это не станет такой уж великой бедой!

— Но ведь я уже успел попортить твой дом, — мужчина кивнул в сторону вырванных трав.

— Ай, да ладно тебе! Срежь верхушки, так, чтобы тебе удобно было, и забудем об этом!

«А ведь старается держаться разбойником… да-а-а, а сердцем добрый… славный он, малый!» — решил для себя Стенсер.

— Нет, так не пойдёт… я напакостил, и нужно что-то взамен сделать. Чем могу помочь?

Какое-то время летун отнекивался, но уже темнело, да и человек был настойчив:

— Ладно, ладно… есть, знаешь ли, одна чудная трава… прямо чудо чудное, волшебная трава!

Стенсер пообещал раздобыть эту траву, старательно запомнив её описание. И хотел было уйти, но летун потребовал, чтобы человек в тот же вечер подрезал траву рядом с окном.

— А не то… ух, разозлюсь! — обещал летун.

Уж совсем стемнело. Стенсер сидел перед окном и впервые глядел через него на улицу. И то, как лунное сияние заполонило сумрак деревни, как преображало мрачные старые дома и брошенные, одичавшие садики, его удивительным образом волновало. Набегавший ветер покачивал травами, которые он до конца не срезал, и получалось так, словно тёмно-зелённые волны пробегались у самого окна.

Мысли вяло перетекали. Мужчина пытался собраться с духом и подумать о том, что его давно беспокоило, но… в печи жарко, с шумом горели дрова. В доме было теплее нужного. Усталость говорила о себе подкатывавшей сонливостью. А за окном было чарующе красиво. Особенно удивительно для Стенсера выглядел тёмный дом, напротив, с растущими рядом пушистыми деревьями.

Он пытался начать думать: «Так, не отвлекаться, не отвлекаться! Это никуда не убежит!» — говорил он себе, но всякий раз мысли обрывались.

Стенсер впервые по-настоящему наслаждался ночью. Такая светлая и располагающая к нежным мыслям ночь… Человек не мог ничего с собой поделать и его мысли уносились в мир чарующих грёз и видений.

И в какой-то момент, положив голову на руки, он попросту уснул. Проснувшись немногим после, Стенсер отбросил идею потратить свободное от труда время на размышления. Поплёлся в сторону своей нехитрой лежанки, рассудив: «Время ещё будет, а приятный сон можно и потерять!»

Готовя завтрак, и чувствуя, как заметно стало легче, Стенсер размышлял о том, каким он видит своё будущее. И, не находя причин, почему деревня оказалась брошена, решил, что: «Было бы не плохо тут задержаться, попробовать обжиться. Глядишь, чего и вспомню».

Но ему не давало покоя понимание, что он почти ничего не знает об окружении, о духах и местности. В мыслях он рассуждал: «Будимир навряд ли поделиться чем-то… то «не знаю», то «забыл»… ведь не договаривает, плут! Летуна спрашивать толку особого нет… — Стенсер вспомнил, как тот отзывался о других духах, — не думаю, что он хоть что-то знает… однако, попробовать можно. Кто же знает, наверняка, что ему известно? Речник, — подумал он и в его уме возник не самый приятный образ, — его ведь интересовали только его любимчики, но это касаемо земли и деревни… а что если попробовать расспросить о реке и… есть ли тут ещё реки, или, скажем, озёра?»

И подобные мысли не покидали его, даже когда, окончив завтрак, Стенсер вышел на улицу. Там был приятный ранний день. Не жарко, но и не холодно. В воздухе звучали птичьи трели. Шелестели травы, да листва деревьев. И тонкий посвист ветра вплетался в общее звучание. А Стенсер, ничего не замечая, шагал в сторону реки и пытался для себя уяснить: «Много ли здесь духов обитает?», «Как бы мне осторожней быть, чтобы на чужие ноги, по глупости и не знанию, не наступить?» — и многие другие.

Придя на знакомое место, сев там же, где и в прошлый раз, заброс в реку крючок с червяком. А мысли всё равно продолжали скользить с одного на другое. И когда рядом раздался булькающий голос, Стенсер на пару мгновений растерялся, а после, подумав: «Ну, что ж? Надеюсь, по итогу не утопит!»

— Рад тебя видеть! — не кривя душой, поприветствовал человек.

Спустя время, когда ведро мерно наполнялось рыбой, речник, по просьбе Стенсера, рассказывал о других водоёмах:

— Немного ниже по течению, за каменным завалом, найдёшь пруд. Когда-то туда вливалась моя река, а уж после бежала в огромное озеро… Там у меня дядька обитает… У-у-ух, а не характер! Чуть что не по его, так сразу такое устроит!

Стенсер, по одному только виду речника понял, что тот его дядька действительно внушает трепет: «Раз уж он так отзывается… должно быть там ужаснейшее создание какое-то!» — а воображение услужливо нарисовало громадного озёрного монстра, способного топить целые корабли.

— Но понимаешь… и на тот пруд, и на великое озеро мне больше не попасть. — с явной грустью сказал рыболюд.

— Чего так?

— Да, — печально сказал речник, и махнул ручищей. — Завалы…

Человек непонимающе посмотрел в глаза собеседника. Впервые обратил внимание на цвет глаз, — тёмные, с глубоко синим отливом.

— Клюёт, — сказал речник, и, видя, что человек не отрывается от него глаз, махнул рукой в сторону поплавка, — тяни!

— А? — удивился Стенсер. — Да-да, тяну!

На крючке сидела совсем мелкая рыбёшка, с мизинец длиной. Стенсер с тоской подумал: «Малёк», — а в слух сказал. — Может выпустить? Мелкий ведь!

Вздохнув, речник сказал:

— Ладно, только с тебя одна услуга.

Стенсер замер, с протянутой, в сторону воды, рукой. Рыбка даже не пыталась шевелиться, лишь жабры раздвигались, да рот разевала.