Лорд Дансейни - Рассказы сновидца

А теперь я должен вас предостеречь, прежде чем начну рассказывать дальше, я человек маленький, и, скорее всего, вы ничего ужасного от меня не ожидаете. Но должен вас предостеречь, что этот человек был убийцей, ну или, в любом случае, кто-то ее убил: с этой женщиной кто-то расправился, с красивой малышкой, и человек, это совершивший, вовсе не собирался останавливаться ни перед чем. Коли человек додумался сделать такое, а перед носом у него маячит петля, такого человека уже ничем не остановишь. Сказки про убийства — это приятно какой-нибудь леди почитать в одиночестве у камина. Но само по себе убийство — вовсе не милая штука, и когда убийца в отчаянии пытается замести следы, он вовсе не так мил, как был до этого. Прошу вас это иметь в виду. Ну, в общем, мое дело — вас предупредить.

Вот я и говорю Линли:

— Какие у вас идеи?

— Водосточная система?

— Не пойдет, — говорю я, — тут вы не правы. Скотланд-Ярд это выяснил. А до этого люди из Азерторпа. Они осмотрели водосточную систему, ну, собственно эту штуку, которая выведена в отстойник за садом, и ничего в нее не попадало, — ничего из того, что не положено.

Он сделал пару предположений, но во всех случаях Скотланд-Ярд об этом уже позаботился. И вот здесь в моей истории досадная загвоздка, извиняюсь за выражение. От человека, который вроде бы детектив, вы ожидаете, что он возьмет свою лупу и отправится прямо на место, прежде всего на место преступления, а потом он должен намерить все следы, найти улики, обнаружить нож, который проглядела полиция. А Линли никогда в жизни даже близко не был от места преступления, и нет у него никакой лупы, по крайней мере, я не видел, и во всех предположениях Скотланд-Ярд уже его опередил.

По сути, у них было больше улик, чем можно было проследить или проработать. И все они указывали на то, что он убил бедняжку, все указывали на то, что он не избавился от тела, и все же тела там не было. Не было его и в Южной Америке, и маловероятно, чтобы оно находилось в Южной Африке. И на протяжении всего этого времени, только представьте себе, у всех перед глазами эти огромные поленницы разрубленных лиственниц, и эта улика никуда не ведет.

Нет, новых улик было уже не нужно, а на место преступления Линли отправляться не собирался. Труднее всего было разобраться с этими уликами. Я совершенно в них запутался, та же история была и со Скотланд-Ярдом, и Линли, казалось, тоже вовсе не продвинулся, и все это время загадка этого дела тяготила и меня. То есть, если бы я не припомнил сущую безделицу и если б случайно не обмолвился об этом Линли, эта загадка канула бы, вместе со всеми другими не разгаданными людьми загадками, во мрак, в темную область истории.

Так вот, на самом деле Линли сначала не проявил интереса к этому, но я был настолько уверен, что он сможет все раскрыть, что все время возвращал его к этой мысли.

— Вы способны решать шахматные задачи, — говорил я.

— Да, они в десять раз сложнее, — упрямо твердил он.

— Почему же вы не разгадаете эту загадку? — говорил я.

— Так пойдите и выясните для меня всю картину, — сказал Линли.

Такова была его манера выражаться. Мы находились вместе две недели, и я уже к этому приноровился. Он имел в виду, что мне нужно отправиться в Андж, в бунгало. Понимаю, вы спросите, что же он не поехал туда сам, но ему не было смысла носиться по деревням и у него не осталось бы времени для размышлений, в то время как сидя здесь в кресле у камина, он мог беспрепятственно размышлять, если вы понимаете, о чем я. Так что я туда и отправился на следующий день на поезде и вышел на вокзале в Андже. Передо мной расстилались Норс-Даунс, наводившие на мысль о музыке.

— Это вон там, не так ли? — спросил я у носильщика.

— Так точно, — ответил он. — Вон туда по аллее, и не забудьте повернуть направо, когда дойдете до старого тиса, огромное дерево, не ошибетесь, а потом… — и он описал мне дорогу, чтобы я не заблудился.

Они там все такие, очень милые и любезные. Видите ли, в конце концов, пробил час Анджа, нынче все слыхали про Андж, письма туда теперь доходили, даже если на них забывали указывать графство или индекс, и пришло время Анджу показать себя. Ну, в общем, они ковали железо пока горячо.

И вот этот холм, освещенный солнцем, взбегающий вверх, подобно песне. Вам, конечно, нет дела до того, что на дворе была весна, и все это майское буйство красок, и их оттенки, меняющиеся в течение дня, и все эти птицы, но я подумал: «Какое чудное место, куда можно привести девушку». А потом, когда я вспомнил, что он ее здесь и убил, ну, как я уж говорил, я человек маленький, но когда я подумал о ней на этом холме, где пели все эти птицы, я сказал себе: «Разве не странно, что по стечению обстоятельств именно я погублю этого человека, если он действительно убил ее?» И я скоро добрался до бунгало и начал все там высматривать, заглядывая через ограду и сад. Я не особо чего там выяснил, я вообще ничего не выяснил такого, чего бы полиция уже не выяснила, но зато увидел там эти поленницы лиственничных бревен, которые бросались в глаза и выглядели очень подозрительно.

Я долго размышлял, облокотившись на изгородь, вдыхая ароматы мая и глядя на лиственничные бревна и на опрятное небольшое бунгало на другом конце сада. Я перебрал в уме множество теорий, пока не пришел к единственно верному выводу, а именно, что все размышления нужно предоставить Линли, с его оксфордско-кембриджским образованием, а ему сообщить только факты, как он меня и просил. Я тогда принесу больше пользы, чем если начну напряженно размышлять. Забыл вам сказать, что утром я был в Скотланд-Ярде. В общем, рассказывать особо нечего. Они, собственно, спросили меня, чего мне от них нужно. А поскольку готового ответа у меня не было, я у них ничего и не разузнал. Но в Андже все было по-другому, все были такие вежливые, ведь настал их час, как я уже говорил. Констебль впустил меня внутрь, при условии, что я ничего не буду трогать, и позволил осмотреть сад изнутри. И я увидел бревна от десяти лиственниц, и заметил еще одну вещь, и Линли похвалил меня за наблюдательность, не то чтобы она очень пригодилась, но все равно я очень старался: я обратил внимание, что дрова были поколоты кое-как. И из этого я сделал вывод, что человек, который это сделал, не очень разбирался в колке дров. Констебль сказал, что это и есть дедукция. А потом я сказал, что топор, которым он пользовался, был тупой, и это определенно заставило констебля задуматься, хотя в тот момент он вовсе не подтвердил мое предположение. Сообщил ли я вам, что Стиджер, с тех пор, как исчезла Нэнси, вовсе никуда не ходил, кроме как в садик порубить дрова? Кажется, да. Так оно и было. Они следили за ним день и ночь, по очереди, и констебль Анджа сам сказал мне об этом. Это в значительной мере облегчило задачу. Единственное, что мне в этом не нравилось, было то, что я полагал, что это должен был бы выяснить Линли, а не обычные полицейские, и я полагал, что это ему по силам. В этой истории было нечто фантастическое. И они бы ни за что его не заподозрили, если б не пошли слухи, что этот человек — вегетарианец, и что он покупает еду только у зеленщика. Вероятно, к тому же из-за этого расстроился мясник. Забавно, как такие мелочи могут подвести человека. Лучше действовать напролом — это мой девиз по жизни. Но, впрочем, я немного отклоняюсь от своего рассказа. Хотел бы я и дальше к нему не возвращаться, забыть, что это вообще происходило, но не могу.