Инна Порядина - Маркус и золотая чаша

Боцман крякнул и бородой шевелить перестал.

— Вы, — говорит, — Светлана Михайловна, не спешите сердиться. Ничего особого они не натворили, конечно, но пожурить есть за что, это д-а-а-а. Пацанчик-то ваш, значит, не из трусливых, упрямый, так сказать… Я тут на досуге подумал немного… Не детское это дело по порту шастать! Нужна экскурсия — давай цивилизованно. Вон сколько нерабочих кораблей стоит — смотри не хочу! А на наш не лазь… Не игрушки это, значит.

Фёдор Иванович откашлялся, ещё раз крякнул, но на этот раз в уже кулак, и пристально посмотрел на Ирку: «Сюрпризец для тебя имеется, девочка, не просто так, значит…»

Ирка вытянула нос, прищурилась и сложила губы в трубочку: «И похищать меня не будут?»

Боцман фыркнул, засунул руку в карман, пару секунд помешкал, закатил глаза прямо к козырьку шапочки, ещё раз пошевелил пальцами и вытащил свёрнутый в трубочку носовой платок.

Ирка сначала замешкалась, но потом живо схватила кулёк и сунула уже в свой карман, в пальто.

— Покаж-и-и-и, — подошёл к сестре вплотную. — Что там?

Ирка высунула язык и отвернулась.

— Вредина! — обиделся я на неё. — У-у-у… Вредина!

Если бы моя сестра была девочкой терпеливой, я бы и дома не узнал, что же такое вручил ей Фёдор Иванович, или узнал бы, но очень поздно и совсем не вовремя, а так Ирка ждала не очень долго. Уже в метро по дороге домой она начала раскручивать носовой платок, чтобы хоть краешком глаза посмотреть на подарок.

Признаюсь, я подглядывал, но мне было слишком любопытно, и я не мог ждать, когда Ирка сама расколется. Я сидел рядышком и смотрел через плечо, как сестра, зажав в одной руке сверточёк, старательно разматывает его другой рукой.

Сначала я заметил крошечный кусочек чего-то красного, потом ещё кусочек, а потом понял, что это было. У меня даже глаза на лоб полезли, когда я понял, что это такое. Маркус! Это был наш Маркус!

Интересно, откуда у меня такие мысли взялись? Мультиков пересмотрел? Нет вроде, родители и так не часто оставляют нас наедине с телевизором. Комиксов? Да, их было много. Они же гораздо проще книг: всё уже нарисовано, ничего придумывать не надо, сидишь себе, картинки разглядываешь.

Мама не любит комиксы, бабушка тоже не любит, да и папе не всё равно, что я читаю.

«Сын, — обычно говорит он, — книги гораздо интереснее! Ты же сам можешь представить любой мир, нарисовать любых персонажей в любой одежде, говорить их голосами и стать соавтором. Соавтором, сын! А в комиксах всё сделано за тебя! Это скучно! Возьми книгу. Двадцать минут, и тебя не оторвать. Проверим?»

Как? Откуда? Почему он не вернулся в свой мир? И почему Фёдор Михайлович подарил его Ире? Ведь это же я тогда был на барже, я его посадил на штурвал и я же видел, как уплывал «Смелый». Абсолютно точно он ушёл в море с человечком на борту. Ох, сколько же загадок…

«Так, — подумал я и перевел дух, — Лёша, остановись и давай по порядку».

Я был на «Смелом» и отправил Маркуса домой, но он каким-то фантастическим образом попал к Фёдору Ивановичу, который и привёз его в Санкт-Петербург. Хотя, если хорошенько подумать, боцман же не знал, что у него на борту пассажир и что этим пассажиром был Маркус. Он просто не видел, когда мы прощались с кордом. Или всё-таки видел? Нет, совершенно точно нет! Значит, Фёдор Иванович его просто-напросто нашёл. А почему Фёдор Иванович отдал Маркуса Ире? Почему ей, а не мне? Ведь это я тогда был на судне, её там не было. От всех этих мыслей у меня разболелась голова, и я решил больше не мучиться предположениями.

— Ира, — обратился я к сестре, когда понял, что она догадалась о содержимом кулька, — как думаешь, почему пират отдал его тебе, а не мне?

— Всё просто, — ответила Ирка, — это же я спрашивала его о других куколках.

— Точно, Ирка, — и я хлопнул себя по лбу, — он решил, что это ещё одна игрушка, как та в сундуке, про которую ты ему говорила. Спасибо тебе, Ирка, огромное! Вот такое огромное-преогромное спасибо!

— За что? — вытаращила она глаза.

— Да, — махнул я рукой, — просто так. Только ты не торопись, ладно? Не вытаскивай его сейчас, а то мало ли… Давай хотя бы до дома потерпим. Хочешь, я его понесу? У меня и карман потайной есть, а?

— Нет, — улыбнулась сестра, — хитренький какой. Я сама.

— Тогда я тебя караулить буду как телохранитель.

— Отлично придумано, — сказала Ира. — Я опять принцесса. Но пусть меня больше не похищают, хорошо, Лёшенька? Мне это даже понарошку не понравилось.

— Конечно, — ухмыльнулся я, — теперь же у тебя есть свой собственный телохранитель. Можешь быть спокойна, принцесса.

Ира переживала за Маркуса. Крепко сжимала карман и изредка поглядывала на меня: на месте ли я, её телохранитель? Я хмурил брови, ну, на вроде того, как серьезные дядьки делают это в боевиках, и кивал головой: «Не бойся, принцесса, я рядом!»

Я так увлёкся своей ролью, что дорога до дома показалась мне слишком короткой: так и хотелось сходить или съездить куда-нибудь ещё. Но бабушка уже доставала ключи от квартиры, и деваться было некуда: на сегодня с прогулками всё.

— Светлана Михайловна, — встретила нас мама, — вы не знаете, как быстро в домах заводятся тараканы?

— Ну и вопросы у тебя, Лидочка. Есть причина для беспокойства?

— Да. Происходит что-то странное. Убираться не успеваю: то мука из пакета высыплется, то вот крошки от пирога нахожу по углам.

— А я и говорю, — повысила голос бабушка, — совсем дети у тебя от рук отбились! Как сказал бы дед, ремень по ним плачет!

— Лёша! — мама так громко окликнула меня, что я выронил ботинок, который с трудом стягивал с ноги. — Что ты натворил?

Мне внезапно захотелось прошмыгнуть в детскую и ничего не объяснять.

Ну а что такого, посудите сами, я сделал? Эх, бабушка… Вечно эти взрослые…

— Я захотел посмотреть корабль, мам, — решил я объяснить всё сразу, чтобы вопросов больше не было, — поэтому мы с папой и Филом поехали в порт, но дядя-боцман меня не пускал. А я очень хотел, мам! Я всего лишь забежал в рубку. Там такой штурвал, мам! Представляешь себе?! А дядя-боцман сказал, что так нельзя и это не экскурсионный корабль. Но я же не знал… Ничего серьёзного, мам, правда!

— Светлана Михайловна, — мама посмотрела на бабушку, — Лёша больше ничего не натворил?

— Нет, Лидочка, — вздохнула бабушка, увидев мои огромные глаза (я их специально таращил, чтобы она не вспомнила о постриженном Барбарисе и поисках чашки под кроватью), и махнула рукой.

— Тогда считайте, что мы всё выяснили, — улыбнулась мама. — Лёшенька, помоги Ирочке раздеться и давайте-ка за стол: ужин стынет.

Я выдохнул: мама у меня самая замечательная!

— А вот котлеты могут подождать, — побежал я в детскую. Очень хотелось посмотреть, как там Маркус. Ирка с кульком в руке влетела в комнату следом.